- Удивительно, богатейший человек и в то же время такой жадный, - все не унимался Фёкл.
- Михаил Александрович, ты это о чем? Думаешь, Ивашков поверит, что его кто-то будет подслушивать? Да у него в городе все, кто нужен, куплены или посажены на морфий. Им с Синеглазом нечего бояться, знают, если кто встанет против них, то тут же будет посажен на иглу. А ты говоришь ему нужно защищаться от «жучков».
- Да я не об этом, - поправился Фёкл, - а о Доме пионеров. Могли бы построить себе какой-нибудь Бизнес-центр, как в вашем городке. Нет же, взяли старое здание, за состоянием которого следили толком только в советские времена.
- Да, согласен, у них, наверное, на это тямы нет, да и зачем, спрашивается, если деньги в их карманы и так плывут. Хотя здание это находится в центре города. Так что это, своего рода, их имидж. А кто им даст возможность строиться здесь с нуля? Тихо, тихо! – Назин, услышав что-то в наушниках, резко поднял руку. - О-о! – и поднял вверх большой палец. – Слушай, - и включил на магнитофоне громкость.
- Да ты бесишь меня, мерин! – громко, что есть мочи, кричал хриплый голос. – Да не может такого быть, свист в задних мостах на всех автомобилях! Ты куда смотришь, Пашенька? Если что, то у тебя денег за это расплатиться не хватит! Ты меня слышишь?
- А что я могу поделать, - еле-еле доносился голос ответчика.
- Это Донской, - сказал Николай Иванович и снова поднял руку, прося тишины.
- За этими машинами мы постоянно смотрим. Выяснилось, что масла не хватает…
- Что?! – взорвался Ивашков. – Ты еще и масла пожалел!
- Да нет, Геннадий Михайлович, перед отправкой машин каждая деталь была осмотрена, все мосты, двигатель. Это, скорее всего, когда машины стояли, кто-то слил с задних мостов масло.
- Я же тебе говорил, чтобы по два водителя было в каждой машине, и гнали их без остановок.
- Сальники поменяли на двух машинах, через сутки выедут. У меня там бригада из своих слесарей работает, - хрипло, словно старый патефон, с ровными перерывами в голосе, оправдывался Донской.
- Ты смотри мне, Пашенька, каждое опоздание тебе выльется в копеечку…
Разговор по телефону прекратился.
- Ты слышишь, Гриша, - снова продолжил с кем-то разговор по телефону Ивашков, - он мне говорит, что в задних мостах его «Мэрсов» масло кто-то ночью слил. Да если бы оно сбежало на землю, так водители бы сразу об этом узнали. Я знаю тот кемпинг, там кругом асфальт. Да нет там никакой мастерской, остановились между городами. Да нет там ничего, он своих ремонтников отправил. Да как-как? Самолетом. Нет, местным. Кто их в самолет с мостами для фур пустит? Хе-хе, - рассмеялся бывший мент. – Да нет, в Уфе есть такие же станции, запчасти там взяли. Нет, машины застряли не на федералке. Около Дюртюли. Это мелкий городишко, там, знаешь, сколько фур в сутки проходит? – сотни, если не больше.
Раздался звук льющейся воды.
- Кофейку захотелось, - подвел итог Назин.
- Или вискаря, - подал голос мужчина, сидевший в салоне автомобиля сзади.
В микрофоне раздался звук открывшейся двери и чьих-то шагов.
- Паша, что-то мне это совсем не нравится, - сказал Ивашков.
- Думаешь, кто-то из своих?
- О, это сам Синеглазов, - снова подал голос мужчина, сидящий за Назиным.
- Кто знает. Думаешь, не федералы? – с помехами передал шепот Ивашкова громкоговоритель.
- Только не подливай масла мне в огонь! – взорвался Синеглазов. – Я тебе говорил, дружочек, что Фомку нужно было отправить за ними хвостом.
- А тебе что, Филорки мало. Они же их с самой Самары сопровождают.
- А как так могло быть? – снова повысил голос Синеглазов.
- А ты придержи свое рвение, майор! – резанул вспыльчивого товарища Ивашков. – Нужно было самому туда ехать и сопровождать их. Понял? А то нюни распустил. Та пусть хоть по десять раз их в день останавливают, в фурах мешки с удобрениями и разная херня. Выбери-ка их все, чтобы ту граммульку найти. Выбери!
- Да, ладно, ладно, - начал успокаивать своего товарища Синеглазов. – Что тебе не понравилось-то?
- Да пошел ты к Фене!
- Ладно, успокойся, - и опять послышалось, как какая-то жидкость наливается во что-то.
- Я же говорил, вискарь пьют.
- Нет, - не согласился Назин, - Геннадий Михайлович держит у себя водку, Коля сказал. Представляешь, в графине вместо воды - водка?
- Да она же неприятная на вкус.
- Для кого как, а для Ивашкова водка, как вода. Поэтому всеми договорами Григорий Николаевич Синеглазов занимается, а этот рулит внутри города.
- Фу ты! – воскликнул от удивления Синеглазов, сопровождаемый хохотом Ивашкова. – Гена, ты, когда научишься нормально жить?
- Сальцем закуси, вон у графина на блюдечке.
- Сальцем. Да мне сейчас к мэру ехать и вонять с меня будет на полверсты этой гадостью.
- А что ему нужно? – спросил Ивашков.
- Да по-вчерашнему, на стадионе.
- И что?
- Да, ладно бы меня одного вызывал. Всех депутатов собирает, со всей своей сворой полицейской.
- О, как!
- Да мне плевать на него, видел бы ты, как он на прошлой неделе за мной бегал. Перед всеми - напыщенный такой гусь - указывает, что нужно сделать, пальцем по столу бьет. А как разошлись, передо мною лисонькой такой у ног закрутился. Блин, ненавижу, ненавижу эту мразь, и вечно ему что-то нужно. Уважаемый Григорий Николаевич, а не могли бы вы мне помочь с вопросом прикрытия нескольких наркоточек? Представляешь? – голос Синеглазова начал расплываться, видно хорошую дозу водки выпил.
- Где? - буркнул Ивашков.
- А где, где? Около пятой школы.
- Это кто там у нас бригадирит, Сидоркин-Помидоркин?
- Не а. Твой кореш, сержант из СИЗО, - Синеглазов кашлянул и, судя по бульканью, видно еще раз решил попробовать водочки из графинчика.
- Я же и говорю Сидоркин-Помидоркин. Вот сволочь, чего только не придумает, когда на него наезжаешь. Опять, значит, попался? Давай. У-у-ух, а говоришь плохая. Ну, а дальше что?
- А ничего. Просто мэр хочет купить своему сынку «Хаммера», - крякнул Синеглазов.
- Да кто он такой?
- Шучу, шучу, - начал успокаивать товарища Синеглазов. – На, сальцем закуси. Не хочешь? Да не «Хаммера» он хочет сынку, успокойся. Попался тот.
- Не понял?
- А вот так, Геночка, попался его Федор на одной девочке, изнасиловал её в прошлый понедельник прямо при всех в кафешке.
- Не понял, мэру нужна наша помощь?
- Это было около пятой школы, где работает твой Помидоркин. Просит помочь, ну, мол, девочка - наркоманка и всё такое.
- А-а, говорил же я ему, - воскликнул Синеглазов. – Ну, хер с ним, пусть без меня там трещит всем, уши чешет.
- Ладно, Гришенька, не едь. А вот звоночек мне, кажется, вчера был не первым.
- Не понял?
- Городок пора успокоить, это их рук дело. Грызь говорит, что там наши торговцы собирались, кто-то их от нашего имени собирал. Стой, хватит пить, послушай сначала. Так вот, ребята в спортивных костюмах и масках их битами избивали. Семь человек почти насмерть, может, выживут, куча из них останутся инвалидами.
- Ё-кэ-лэ-мэ-нэ. Хоть одного взяли?
- В леске потерялись, а там дальше, сам знаешь, глухомань.
- Выходит, нужно подключить к этому Фомку с его бригадой.
- Правильно, так чего время теряешь? – голос Ивашкова отрезвел.
- Сделал уже. Ладно. А первый звоночек? Думаешь, поломка фур? Да уж, что-то в последние дни мне беспокойно на душе стало. Кто же это лезет своими палками к нам в колеса? Федералы? Навряд ли.
- Челябинские фээсбэшники в Свердловске прошерстили, Кузю взяли и еще кое-кого.
- Знаю, но здесь тишина, мы в последнее время через Челябинск не работаем.
- Тишина, говоришь. А Фёкл?
- Думаешь, это его Ноготь встретил на птичьем? – голос Синеглазова стал тихим.
- Ноготь Фёкла, как свою мамку знает, в одном дворе выросли. Провожал его до самого конца, к жигуленку, пока тот палку не вытащил из-под своих штанов и тут же хромать перестал и руку выкидывать. Инвалидом прикидывался, сучок!
- Уже рассказывал, хватит. Блин, выродок же а, - и снова послышалось, как из графина громко выливается в стакан или в чашку жидкость, потом несколько глубоких глотков, фырканье.
- Чувствую, что не один он здесь появился.
- Так убили же его! – взорвался Синеглазов.
- Убили, говоришь? Нет, Ноготь получает от меня все и вовремя, ему больше не за кого здесь держаться, так что этой собаке верю, как себе. Хотя, может, и зря его боимся. Квартиры здесь у него нет, дел – тоже.
- Нашел, кого бояться, - отрыгнул Синеглазов, - боксера. У него уже и мозгов не осталось, выбили, когда на ринге на Пратаса работал. Да я его хоть сейчас размажу и скажу, что так и было.
- Размажь, размажь. Чё оглядываешься, его пока нет здесь. А будет, не сдрейфишь?
- И размажу, - после некоторой тишины, перебиваемой кликами клавиш на сотовом
телефоне, сказал Синеглазов. И судя по звуку, уже кому-то по телефону продолжил говорить: Фома, что там по Фёклу? Ну! Ищи, ищи этого выродка и раздави, понял? Да мне плевать, живой на хер нужен, я тебе не прокуратура. Да, Адвокат подождет, его мне после, на блюдечке, копчененьким или вяленым подашь к пивку, - и отрыгнул.
- 2 –
Фома еще лет десять назад был мелким сошкой в кругах городской мафии. Так, «вызывали» его иногда, для массовки, кого-нибудь из кооператоров пугнуть, собрать дань с мелких торговцев. Но рэкета Фома не признавал, и как только появлялась возможность с кем-то их сильных выехать на крутые разборки – навязывался. Фигура у Фомы была крупной, но не привлекательной, долговязой. На бицепсах вместо мускулатуры обвислая кожа, вместо накаченных грудей – впадина, вместо пресса – обвисший пивной живот, как нижняя губа. Да, именно она, губа, была самой выразительной на лице Фомы и тяжелой, свешивалась, открывая кривые, желтые от курева зубы, и тянула за собой кожу щек, из-за чего вечно казалось его лицо удивленным. Пожалуй, благодаря этому он и получил у себя во дворе кличку Фомы неверующего, про которого рассказывал в своем стихотворении известный детский писатель Сергей Михалков. Может и так, а может, и нет. Настоящего его имени, наверное, никто не знал из окружающих, кроме родителей и родственников. Да и к чему? Фому умным не считали, поэтому и не возлагали на него серьезных дел.
Правда, Пиф, под крылышком которого жил Фома, его уважал. И в первую очередь, за его прямолинейность. Если что-то не понравилось, выскажется тут же, а не за спиной, шепчась с кем-то. Да и сам Пиф, рассказывали, не был в своей бандитской иерархии наверху, а так, шестеркой. И в бригаде у него не было особого выбора для серьезных дел, все, как и «бригадир», при малейшем сопротивлении в ответ собирались кучей и валили кооператора, не проявляя в своих действиях никакого творчества. Поэтому и «заработок» у них, по сравнению с другими бригадами в городе, был самым низким. И это несмотря на то, что под их ведением был рынок, доверху наполненный тряпьем, спиртным.
А когда в конце девяностых в городе начался новый дележ имущества, Пиф попал под статью, избив нового директора рынка, поставленного конкурентами. Те в ответ, его не тронули, не отдали труженикам рынка, очень ненавидевшим Пифа за его наезды, повышение бандитских налогов, а разрешили закону поупражняться с ним. Осудили его на пять лет, а в тюрьме опустили.
Фома не попал под раздачу, как его дружки с Пифом, в этот момент он выполнял личное задание одного из мафиози, ездил с багажом «верха». Вернулся, в городе власть поменялась. Никто его не хотел брать к себе, так сказать, пачкаться. Менты, оставившие за собой вольный таксопарк по окружности города, не отказались от услуг Фомы, помогли ему собрать небольшую бригаду из вернувшихся из мест заключения ребят. Но те сразу же отказались от Фомы, попытались опустить его, да Ивашков заступился: посадил самых буйных на иглу, а Фоме передал «рычаги» управления ими - нектар.
Умным был Фома. Начал работать, сначала собирая дань с таксистов да торговцев. Иногда, когда ситуация складывалась не в его пользу, «подкидывал» своим конкурентам «шпика», и в нужный момент, когда мешок с деньгами у них набирался полным, передавал всю информацию своим спасителям – Ивашкову с Синеглазовым. Ему после этого хорошая доля доставалась, а «шпик» пропадал. И все со временем успокаивалось, на первый взгляд. Ну, кто мог подумать, что Фома, эта долговязая дурная детина, лезущая во все дела, мог быть умным и планировать серьезные дела. Те, кто с ним начинал раньше, пропали: кто спился и помер, кто от передозировки наркотиков ушел в другой мир. Из-за этого, похоже, Фома так и остался ни к кому не привязанным, зарабатывал копейку, если кто уронит. И те не жалели, бросали ему, мол, Фома есть Фома, рожа тупая, безмозглая, пусть погрызет чего-нибудь, ему и сухарь за радость. Не с голоду же помирать человеку.
А Фома и не отпирался, ну кинут ему дело - пойди туда, возьми то и принеси. И он ходил туда, брал и ни разу в жизни не попался, хотя и приносил иногда большой мешок денег. Некоторых на мелочевке менты брали, а этого никто не видел, если даже из его мешка банкноты сыпались направо и налево, что и говорить, счастливый дурак. Конечно, счастливый, ведь он находился под крылом ментов, но никто об этом не знал, Ивашков с Синеглазовым его не засвечивали, держали в тени.
Но потом как-то выпала «удача» ментам, взяли с поличным, благодаря «ротозейству» Фомы, крупного дельца-наркоторговца. Взяли его тихо, вошли в дружбу, начали в чем-то помогать, за плату, конечно. Делец по наушничеству со стороны вышел на Фому, послал его по своему каналу за бакшишем. Тот вернулся в город не на поезде, как договаривались, а на «такси». Второй раз он больше привез наркоты - два баула, с помощью таджиков - гастарбайтеров. Потом на фургоне, полном детских игрушек. Дело пошло, менты начали с ним плотнее работать, вышли на его поставщиков, познакомились, и… исчез делец. Машина его сбила.
А Фому в этих делах больше не задействовали, замену он сам себе подобрал и «оперативную группу» для защиты «эксов» – капитана Ивашкова Геннадия Михайловича и майора Синеглазова Григория Николаевича. И работала она под его командованием исправно.
Вот такой он человек – Фома. Хотя с другой стороны, посмотришь на это чучело долговязое, услышишь, что о нем говорят, и даже не поверится, что Фома что-то может кроме как пивка хлобыстнуть да анекдот шепнуть кому-то на ухо. Но те, кто понимал, видели по зубам Фомы: человека при бабках, за собой следит. Даже штаны обвислые - из поливискоза, куртка – из дорогой кожи, туфли – не меньше тысячи зеленых, часы – самые, самые… Но при всем своем убранстве – друзей не имел. Хотя…
В последнее время его все чаще и чаще стали видеть с мужичком никому не знакомым. Посмотреть на него со стороны – серость. Толстячек, невысокого роста, с животиком и вечно сморкавшийся. И чем приглянулся этот мужик Фоме? Человек в возрасте, когда-то работал на заводе фрезеровщиком, по закрытию оного, остался ни с чем. Попытался у себя в сарае организовать ремонт мотоциклов, но они быстро вышли из моды, и остался человек без дела. Потом в автомастерскую пришел к одному из своих старых дружков, там и познакомился с Фомой. Спустил его «Мазду» на землю со стапелей, тряпочкой прошел по кузову, открыл ему дверцу, руль протер. И лег этот Мужичок ему на душу.
На следующий день Фома сам заехал за ним в мастерскую, уцепился за плечо Мужичка, вытащил из-под машины, завез в магазин, умыл, приодел… и подружился. И стал Мужичок вкалывать на своего босса: если что нужно узнать, то бегом, без передышки, делал все быстро, сноровисто. А потом и узнали, что «приклеило» Фому к Мужичку, он был похож на его отца и выполнял все пожелания своего покровителя беспрекословно, как собака: только подумал Фома - уже все есть. Например, сколько Цыган проторговал за субботу «лекарствами»? К концу суток известно – 42 клиента пропустил, а не десять, как тот заявлял. А Цыган знает, обманешь эксов, голову снесут, не задумываясь. А кому охота свои хоромы оставлять, поэтому лучше обманывать, только чуть-чуть, ну так, на сотую часть, но постоянно.
Вот и сегодня, когда Синеглаз позвонил ему и сказал, что нужно проконтролировать дорожку, по которой ожидается доставка груза, Фома кликнул Мужика, поставил перед ним задачу покрутиться по дороге на Екатеринбург, туда сто километров, обратно. А Мужик внимательный, на повороте с федералки в город, в лесной части засек пост, который целый день находился там, дорогу не патрулируя, не останавливая и не осматривая транспорта. Что же они там делали – два полицейских УАЗика. Может, вывезли личный состав на пикник? Так зачем же они тогда остановились на самом повороте объездной дороги, без которой ни в город, ни из города не выехать. Еще можно, правда, проехать по нескольким лесным дорогам, но их летние пожары завалили горельником, и ни у кого рук не доходит их очистить. А другие две - шоссейные, находятся на капитальном ремонте, через них не пробраться, полностью перекрыты.
Молодец, паря, значит, товар нужно застопорить где-нибудь подальше от города, в соседних районах, а лучше даже в соседней области. Позвонил Синеглазу, тот согласился, но тут же дал новое задание, подключиться к поиску черных масок, избивших наркоторговцев.
Вроде бы, на вид работа не сложная, но удивляло другое: не была ему в городе известна такая мощная противоборствующая эксам сила. Скорее всего, эти люди - гости. Откуда приехали сюда, вот в чем вопрос.
Но поиск поиском, а никто с него не снимал первый приказ – заменить в парке Филорку, убывшего в командировку. Через час начнут подходить торговцы с деньгами. Фома расположился у каменных фигур семьи лыжников. Что-то задерживался Мужик, прогуливающийся вокруг парка. Два часа как его нет, неужели что-то заподозрил? С одной стороны, Фоме, человеку-тени эксов, под рукой у которого десятки ребят, готовых выполнить любой приказ своего босса, было стыдно сейчас исполнять роль собирателя денег за проданные наркотики. С другой стороны, он понимал, что, если на такой шаг пошел Синеглаз, значит, какая-то проблема имеется. Скорее всего, из-за вчерашней потасовки на футбольном стадионе.
А может из-за того, что эксы доверяют только Филорке, Грызю и ему, Фоме, ну, может, еще кому-то, кого он не знал. И правильно, так спокойнее живется, чем меньше о тебе знают, тем безопаснее, и будет не трудно вычислить того, кто на тебя накапает в органы. Тюремщиков в своем обществе Фома не держал, всеми силами отбивался от тех, кто ему предлагал такую услугу сделать по-тихому, без ведения эксов. Фома знал, чем это ему может обойтись в будущем – чисткой. Те ребята имеют свои законы, и чем дальше от них, тем спокойнее можно дышать, загорать под солнышком. Этой позиции придерживались эксы и все их коллеги.
Время шло очень медленно. На душе начало саднить, Фома взял телефон, включил, и в то же мгновение пискнул приход сообщения. По цифрам телефона Фома понял – это Мужик, передавший сообщение: «Ок». На большее у него тямы не хватит, это тоже хорошо.
Время подошло, нужно выдвигаться на самое оживленное место парка, к площадке с героями сказок Пушкина, где гуляет множество мам со своими чадами, молодых отцов и дедушек, но Мужик так и не появился. Может, где-то там сидит. Вечно у него в сложной ситуации какой-нибудь самодур в голове включается и принимает собственное решение, чтобы как-то выделиться перед Фомой. Может и сейчас он что-то заподозрил и находится там, чтобы, как говорится, уточнить происходящее и понять, ошибся или нет. Блин, да кто нас тронет в своем гнезде, - подумав так, Фома встал и пошел к месту встречи.
- 3 -
Назин присел у открытого кафе. Мальчуган лет пяти, оставленный без присмотра мамой, сидящей за соседним столиком и о чем-то увлеченно болтавшей со своею подружкой, стоял рядом с ним и с удовольствием лизал мороженое. Мальчишка больше ничего вокруг себя не видел, а только стаканчик со сладкой бобышкой пломбира. В детстве Николай тоже очень любил это мороженное и за то, чтобы попробовать его, мог даже другу отдать свою самую лучшую игрушку. Улыбнулся мальчугану или своим воспоминаниям. Да, как-то другу со двора он даже попытался подарить свой самосвал в обмен на мороженое. Но тот поморщился тогда и сказал, что щас, доест мороженое и заберет машину. Но Колька ему не отдал самосвала, назвав Борьку жадиной-говядиной, и когда тот полез за машиной, подрался с ним, накормив его песком. Было же время, а, подумать только, за мороженое даже дрались.
Сообщение, пришедшее от Блохина ему на сотовый телефон, что на выходе из парка появился человек Фомы, говорило о том, что и его хозяин здесь.
«Не веди», - сообщил в ответ своему коллеге Назин, что означало: будь аккуратней, не засветись.
С Виктором Блохиным он знаком уже давно, с первых его шагов в полиции. Виктор был намного моложе Назина, пришел в их горотдел из института младшим лейтенантом. На первом же патрулировании попытались задержать трех неизвестных беспокойных мужчин, идущих по ночному городу и постоянно осматривающихся. Когда остановились перед ними, один, самый высокий, без разговора ударил ножом подошедшего Виктора, и рванулись бежать от них к многоэтажному дому.
Николай так и не помнит, сказал он что-то сержанту, водителю УАЗика, по поводу спасения младшего лейтенанта или нет, когда бросился вдогонку за мужиками. Того самого длинного он взял в переходе между домами, остановил подсечкой на бегу. Другие ему уже были не нужны. Длинный, вскочив на ноги, попытался приблизиться и боковыми взмахами ножа пугнуть новоиспеченного полицейского. Но тот был не из боязливых, сумел выбить нож и заломить мужику руку. А сотоварищи сдрейфили, оставив своего дружка один на один с судьбой. А какая судьба у преступника, вернувшегося после тюрьмы к своему старому ремеслу, дорога назад - в тюрьму.
Перед самой встречей с полицейским УАЗиком эта троица ограбила мужика и на прощание, избила его ногами до бессознательного состояния, спрятав тело потом за стенкой автобусной остановки. Но Божье око не оставило их безнаказанными…
К удивлению Николая, УАЗик не уехал. Виктор запретил водителю везти его в больницу, посчитав, что его не сильно полосонули ножом, только кожу порезали на животе. Когда поехали назад, увидели копошащуюся молодежь на остановке. Девушка выскочила на середину дороги, крича, что нашли убитого человека. К счастью, он оказался живым. У самого входа в приемный покой Виктор Блохин, помогая нести избитого человека, неожиданно для Николая и сержанта, осел на землю, схватившись рукою за бок.
С тех пор он с Блохиным сошелся поближе, они подружились и покинули органы вместе. Николай отказался от предложения Виктора работать в охранной компании Снежегорска, куда приглашали их обоих бывшие коллеги. У Назина тогда была своя мечта заняться частным сыском. Заправлял этой фирмой во Владимировском его старый знакомый Сигаев. Вячеслав Вячеславович по соглашению с Николаем Ивановичем не направлял его на «женские» заказы – проследить за гуляющим мужем или женой, или за сыночком – дочкой. Он брался за более серьезные направления – телохранителя, розыск преступника, сопровождение грузов.
В одной из таких поездок Николай Иванович в третий раз встретился со своим старым однополчанином, бывшим подчиненным солдатом Фёклом. Тогда, в Екатеринбурге, он сопровождал одного из крутых мужиков на встречу с кем-то. Эта стрелка происходила недалеко от аэропорта Кольцово. Николая высадили у шлагбаума, хозяин согласился с этим, кивнув ему головой, и передал на хранение Назину свой пистолет.
Таких как Назин, телохранителей, там скопилось человек десять, это он так считал, видя гуляющих по аллейке подтянутых мужчин с напряженными лицами, не обращающих друг на друга внимания, а считывающих всю необходимую им информацию с окружающего их мира и - прохожих, и успевающих, как и он, вслушиваться в эфир слухового аппарата, ожидая команды хозяина. Что говорить, профессионалы своего дела. Никто из них между собой так и не попытался поговорить со своими коллегами даже в чайной, в которой хозяева встречи предложили им легкий завтрак. Все, как антенны раций, были настроены на одну свою волну.
Назин никого из них не знал. Сделав пару глотков кофе, откинулся на спинку стула и стал смотреть на висящий вверху экран телевизора. Шел какой-то концерт. Смотрел казалось, бездумно, а на самом деле дремал с открытыми глазами, без отключения мозга, и был полноценно готов к любой неожиданной ситуации. И она не заставила себя долго ждать.
К шлагбауму подъехал черный шестисотый «Мэрс», передняя дверца пассажира открылась в ожидании кого-то. В момент, когда один из телохранителей вышел из чайной и направился к машине, раздалась очередь пистолетных выстрелов. Стреляющий, бросив дымовой взрывпакет между собой и охранниками ворот, открывшими ответный огонь, скрылся с дороги за кустарниками. Назин вместе с другими, находящимися в чайной, выскочил наружу и бросился в лес за стрелявшим человеком из «Мерседеса». Он, похоже, был единственным, кто заметил тень его, на четвереньках передвигающегося в мелком кустарнике не в лесную чащу, а к шоссейной дороге, в сторону лесополосы.
Николай быстро нагнал беглеца и, выкинув вперед руку с пистолетом, приказал мужчине лечь и вытянуть руки вперед. Человек в спортивном комбинезоне беспрекословно выполнил приказ Назина. И только теперь Николай увидел, что он ранен в ногу, выше колена темно-синяя ткань напиталась кровью.
- Перевернись! – приказал Назин. – Ой, так это… - больше он ничего не сказал, внимательно рассматривая лицо Фёкла.
Присел поближе к нему и, ткнув стволом пистолета под сердце, спросил:
- Почему?
- Это тот самый, который покушался на меня, убил Пратаса, - сильно дыша начал говорить Фёкл, - и мою жену пытался убить. А ты, что ж, капитан, в наркобизнес пошел?
- Не понял? – удивился Николай. – Я в частном порядке сопровождаю…
- Наркоторговца, - продолжил Михаил Александрович.
- Откуда я знаю, кого сопровождаю. Я же не его телохранитель, а только сопровождаю неизвестное себе лицо…
- Ладно, времени нет, принимай решение. Ну!
- Если отпущу, спасешься?
И Фёкл тут же, перевернувшись на живот, с помощью колена другой ноги начал быстро передвигаться в сторону лесополосы.
У шлагбаума «Мэрса» уже не было. Кто-то сказал, что парень, в которого стреляли, получил тяжелое ранение в живот, его увезли в больницу.
«Лэнд Круизер» человека, которого сопровождал Назин, подъехал минут через десять… Лицо этого толстячка, Назин постарался запомнить, если в следующий раз судьба заставит встретиться с ним, он будет уже знать, что это наркоделец … Но пока судьба свела с другим человеком, с Виктором Блохиным, предложившим защитить адвоката Иванова.
На вопрос Николая: «Он наш?», Блохин ответил: «Да!»
Назин взял отпуск. Сигаев с удивлением глядя на Николая Ивановича, подписал ему заявление. Потом, потерев большой палец об указательный, спросил: «Там это будет?» Николай в ответ помотал головой. Несколько раз, раскрыв перед Назиным ладонь, спросил: «Хватит?». Тот, вздохнув, в ответ пожал плечами.
- Ладно, - сказал Вячеслав Вячеславович, написал на бумаге другую цифру с четырьмя нулями и показал ее Назину.
Тот в ответ кивнул головой.
- Постарайся не затягивать отпуск, впереди октябрь, время работы.
- Постараюсь, - пожал руку своему директору Назин.
А вот и Фома. Назин уже был знаком с ним, к счастью, в одностороннем порядке. Фома - долговязая детина, шел вразвалочку по аллее. У скамейки, напротив скульптуры деда с бабкой, стоящих у разбитого корыта, остановился. Сидевшие на скамье мужик с женщиной подвинулись, уступая ему место. Он о чем-то с ними поговорил, потом полистал книгу, сунутую ему женщиной, и положил ее на скамейку. Парочка встала, поклонилась ему и пошла дальше гулять по парку, а книжку оставили.
Затем к Фоме подошел другой мужчина, среднего возраста, буркнул что-то, присел рядом, взял книгу, полистал ее, что-то положил в нее и снова вернул назад. Поднялся, хотел было идти, но Фома что-то сказал ему и мужик замер. Отпустил его только после того, как заглянул в книгу.
Шесть человек подходило к нему после мужика, смотрели книгу и возвращали. Всего-то!
Видно, что Фома еще кого-то ждал, начал волноваться, вставал со скамейки, ходил туда – сюда, но больше никто к нему не подошел.
Наблюдая за Фомой, Николай так и не заметил, как мама забрала малыша, сидевшего рядом с ним, как к нему подсели маленькие девчушки, они пили из трубочек сок из одноразовых стаканов, исподлобья поглядывая на взрослого дядю, ничего не кушавшего и смотрящего куда-то вдаль парка.
Ну, вот наконец-то рядом с Фомой поравнялся Виктор Блохин, он остановился напротив Фомы, что-то ища в карманах куртки и брюк. И только взглянув на Фому, Николай понял, почему тот так поступил: сборщик денег разговаривал с кем-то по телефону. Интересно, с кем и о чем? Интересно, заметил ли Фома Фёкла, стоящего у входа в парк и разговаривающего с тремя мужчинами, одетыми в хорошие костюмы - коллегами Блохина? Вроде, нет.
Ну вот, наконец, Блохин что-то нашел в кармане и пошел к выходу из парка, незаметно кивнув Николаю, что, мол, пора и ему на выход. Судя по приподнятому настроению Блохина, у них всё, что планировали – получилось. Это точно, потому что Фома, как ужаленный, кому-то махнув рукой, встал со скамейки и быстрым шагом направился к выходу.
«Кому-то», ничего себе, три парня, словно из воздуха проявились у выхода из парка
и быстро пошли за своим боссом. Но Фома не знал Фёкла, прошел мимо него, напряженный, о чем-то думая и смотря перед собой. Не знали Фекла и его «напарники», хотя один из них, шедший последним, вроде бы «споткнулся» об него взглядом, догнал Фому и что-то ему говорил, дергая за рукав. Чем это закончилось, Назин узнать не смог, Фома со своими ребятами скрылся в толпе горожан…
- 4 –
Мужик пропал. Эту новость, переданную Блохиным, Назин восприняли спокойно, не как Фома. Ну, пропал человек, подумаешь, может, встретил кого-то из старых знакомых в парке и задержался, или кто-то его напугал из старых знакомых или полицейских, и он скрывается. Больше ничего не может произойти с этим человеком, настолько он простой и еще, наверное, не запачканный делами эксов.
Фёкл тоже пожал плечами, Мужика не знал, Фому почти тоже. Может, и попадался где-то он ему как зритель, когда Михаил дрался на ринге, да не запомнил, а зачем ему он нужен был - зритель. Пратас, на которого работал он, от наркоторговли был далек, а значит с эксами в дела не входил. Нечего было им между собой делить.
Хотя, стоп, стоп. Погоди-ка, погоди-ка, Фёкл задумался. Назин, заметив это, дал ему побыть, как говорится, самому с собой, не мешая. Углубились в парк, расположились на одной из скамеек. Автомобиль Фомы, «бежавшего» с кем-то на встречу, вели другие, Назин ждал их сообщений.
А Фёкл, действительно, что-то вспомнил и, упершись рукой в лоб, о чем-то думал. А ведь судьба его точно сводила с Фомой. Да, это тот самый Фома, который сопровождал несколько фур, ставших на стоянку на складе строительных материалов. Точно, точно, это тот самый долговязый детина, который оформлял в его кабинете документы на фуры с грузами, которые оставлял на складе на ночь.
Встречал ли он его после этого? Да, когда он с Пратасом приехал в нотариальную контору и тот оформлял передачу ему в собственность складских помещений и дорожно-строительной фирмы – СУ-221, которая тоже по решению босса переходила в ведение Фёкла. Фома тогда постоянно заглядывал в кабинет нотариуса, прислушиваясь к разговору Пратаса с юристом, и тем самым раздражал Фёкла.
Но Пратас все успокаивал и успокаивал Михаила Александровича, по-своему понимая переживания своего коллеги. Мол, простой токарь, не имея никакого экономического, финансового, строительного - не то что образования, а знаний вообще, вдруг становился хозяином предприятия, который без нужных связей в городских властях, без правильно выбранной тендерной политики, в строительное дело не пробьётся. Разве что на какой-то субподряд, зарабатывая копейки за счет заливки смолы на строящейся или ремонтирующейся дороге, или там, возведения водостоков, мест отдыха, стоянок с постройками. Конкуренция в дорожном строительстве назревала серьезная, в которую лезут не только областные фирмы, но готовы участвовать и представители из соседних государств.
И только после оформления необходимых документов, Пратас объяснил ему, что это необходимо для борьбы в тендерных конкурсах. Созданная им в городе монополия по строительству и ремонту дорог, кому-то начинает не нравиться. Для безопасности лучшее ее разделить. А то, что Фёкл будет хозяином СУ-221 и других небольших строительных компаний, это не что иное, как фикция, закрепленная на бумаге в юридической конторе и все. То есть, Михаил Александрович будет бумажным директором, не больше, и будет молчать об этом, выполняя все задачи, поставленные Пратасом.
Михаил с трудом разобрался в этой истории, на следующий день с боссом они составили ежедневный график его поездок на выделенном крутом автомобиле – трехдверном «Мицубиси паджеро», на участки, где ведется ремонт дорог, в администрацию города, на склад. Нужно, чтобы тот вел свою жизнь, как хозяин строительного управления. Но при этом Фёкл должен был выучить, как школьник, главы из учебника по строительству дорог, читать профессиональные журналы, следить за новостями дорожного строительства в стране. Естественно, за хорошую мзду от Пратаса.
В последний раз он видел Фому перед приходом в спортзал, на последнюю тренировку, после которой он должен был выехать на встречу с Пратасом. Подожди-ка, ведь с Фомой он встретился перед этим в кафе, в котором вместе с начальником строительного участка обедал и подписывал несколько документов на получение дорожного полотна на складе. Да, именно в тот момент рядом с ними за соседним столом сидел Фома. И именно тогда он сказал начальнику участка, что Пратас занят, он в областном центре утрясает какие-то дела, и поэтому тот должен подождать дня два-три.
Так и было. Потом они перевели свой разговор на тренировки Михаила в тренажерном зале, на веса, которые он поднимает, как это отражается на его здоровье.
Хм, Михаил даже невольно удивился, что смог вспомнить такую обычную в то время информацию. А ведь в тот день все так и было. Выходит, этот Фома уже тогда работал на эксов и все, что услышал, передал им. А они, воспользовавшись голосом, похожим на голос Пратаса, приказали Фёклу выехать на встречу под Сизовкой, чтобы убить его. По-другому и не может быть, ведь Ивашков после смерти Пратаса оказался, по завещанию убитого, хозяином дорожной компании и продал ее кому-то из Москвы. Фирма Фёкла СУ-221 была в том числе. Вот кому нужно было убить его вместе с Пратасом.
Назин внимательно выслушал рассказ Фёкла и похлопал его по плечу:
- И, думаешь, удастся все это вернуть назад?
- Да к чему мне это, Николай Иванович?
- Вот, интересно получается в жизни, Михаил Александрович. Жили себе жили, не тужили, работали, занимались спортом, и вдруг на тебе, появляется хорошее предложение жить еще лучше. Но, как говорится, нельзя забывать, что сыр бесплатный бывает только в мышеловке. А то, что мы вас сегодня, так сказать, выставили на обзор Фоме, это значит, пытаемся его поймать на крючок, заставляя открыть охоту на вас. Вы для него сейчас оживший, Михаил Александрович, поперек горла стоите. Может, это он вас тогда встретил на остановке, или кто-то из его ребят, отвел вас в лес и убил. А вы, сударь, живым оказались.
Трудно понять, говорил сейчас с ним Назин серьезно или с усмешкой, чтобы подзадорить. Хотя какой юмор - на кону жизнь не только адвоката, но и Фёкла, его жены, самого Назина и ребят, которых он подключил к ведению этого дела.
«И зачем только я нашелся ему? – прикусил губу Фёкл. – Жил бы себе спокойно с женой в деревеньке, вон сейчас Зорька отелилась, крольчат в этом году куча народилась. Нет же, пришел на мою голову Назин, видишь ли, его «Нива» села в глине по дороге на Сычевку, за помощью пришел. И вот на тебе, встретились, и тут же дело у него серьезное ко мне, Пратасовское. А ведь, выходит, знал он о виновности Ивашкова с Синеглазовым в смерти Георгия Николаевича. А если знал, почему тогда те спокойненько живут? И ведь задел за живое, попросив помощи у него, чтобы вытащить бывших ментов наружу да отправить их за решетку».
- Николай Иванович, а почему вы мне обо всем не говорите? Ну, подкидываете вопросы, а сами знаете на них ответы.
- А это, Мишенька, чтобы разбудить твою память, - сказал Назин. – Сложилась необходимая ситуация, появился вопрос, и в результате этого твой мозг сам, без приказа, начинает прорабатывать воспоминания, связанные с данным случаем, с данными людьми, с их образами и поступками, с твоими мыслями и чувствами по этому поводу, анализируя их. Конечно, без белых пятен не обойтись, потому что твое мнение, оно только твое. Но это нормальное явление, Михаил Александрович, так что не думай ничего лишнего по этому поводу и не казни себя.
- Да, легко сказать, - сдавил кулаки Фёкл, - и почему раньше я так не подумал?
- А потому что не было связей, ну, как тебе проще сказать, толчков к этому. Ну, вот стал ты липовым директором. Почему, понятно, Пратасу нужно было создать собственный рынок по строительству и ремонту дорог. Кроме тебя, скорее всего, есть у него и другие такие же липовые директора. Потом кто-то тебя тюкнул по голове. Кто? К примеру, люди эксов. Дальше, только не перебивай. Ага, сейчас перед нами стоит враг в образе Фомы, который подчиняется эксам. А с чем у тебя в памяти отмечены они - с завладением имущества Пратаса и продажей его. Так?
- Понятно, понятно.
- Вот и хорошо. Только меня вот что сейчас не меньше волнует, Мишенька. Кем были вызваны мелкие торгаши наркотиков на стадион и избиты? Неужели еще какая-то сила мощная появилась в городе и пытается наказать этих сволочей?
- Да, - согласился с Назиным Фёкл, – выходит. Может и то, что пропал Мужик – их дело?
- Может и так. Но нам еще неизвестно, пропал ли Мужичок Фомы или нет. Как я понял – это его «левая» или «правая» рука, если так нервничает. А может - родственник. Хотя, по поводу избиения наркоторговцев есть и другая догадка, эксовские ребята плохо работали. Мне даже кажется, что эта масса гостей к нам приехала на поезде из того же Екатеринбурга или Тюмени. А, чем черт не шутит!
- А может на автобусе.
- Может и на автобусе, только долго сюда с этих городов добираться, тогда, значит, они поближе находятся где-нибудь. Но, не школьники. Судя по ударам, нанесенным торговцам, люди обладали не столько силой, сколько знаниями тела человека, его болевых точек.
- А может эти люди были из какого-нибудь полицейского вуза или медицинского?
- А это, как говорится, ближе к телу, хотя может быть и спортсмены, те же дзюдоисты с самбистами, футболистами, короче говоря, спортсмены против наркоманов. Но вот в чем вопрос: кто-то же знал всех этих торгашей по именам и по адресам, где живут, если смог за такое короткое время найти их и собрать на стадионе. Так что, Мишенька, как видишь, работа у нас непростая.
Оба замолчали.
Фёкл глубоко вздохнул:
- А мне-то как быть, продолжать снимать квартиру?
- Квартиру, говоришь, - то ли спросил, то ли повторил вопрос Фёкла Николай Иванович. Но, видно, значения его вопросу не придал, его волновало что-то другое.
Раздавшийся звонок телефона это доказал.
- Да, да, удивительно. Хорошо, хорошо, так. А дальше. Хм-м, ну что ж, значит мы на верном пути, спасибо. Спасибо. Хорошо.
Когда Николай Иванович спрятал телефон в карман, Фёкл не выдержал, спросил:
- Ну что там?
- А-а, им наплевать на Мужичка. Сказали Фоме на таких, как тот, и сети ставить не нужно, сами всплывают, как говно. Вот приедет он с командировки, тогда и пусть ищет своего братана.
- А что за командировка?
- Товар им нужно какой-то доставить под усиленным контролем. Но, несмотря на это, проблемка какая-то у них появилась, все между собой об адвокате говорят. Жаль, не поехал с ними. Вовка что-то не дослушал, а может, какую-то запятую пропустил. Блин, нужно было торопиться и с ними ехать, - разнервничался Назин. – Фёкл, нужно усилить защиту нашего адвоката, я тебе о нем говорил. Но на тебя положиться не могу, ты, похоже, у них на крючке, тебя первого уберут. Эксы, чувствую, попали в капкан, ставки их непонятны. У-у-у! – Николай Иванович с силой стукнул кулаком по скамье. – Что делать, что делать?
- 5 -
Фёкл остался в парке, за Назиным не пошел. На сердце задавило, во рту стало сухо и воздуха не хватало. Но паниковать не стал, открыл рот и начал делать свою спасительную дыхательную гимнастику. То, что стало ему плохо, не верил, это нервный срыв, легкий нервный срыв, который в последнее время стал все чаща и чаще его посещать. На глубоком выдохе сердце стало отпускать. Еще глубокий вздох, еще, фу-у-у!
Встал, сошел с аллейки и углубился в парк. Выбрал раскидистую березку, скрываемую от аллеи рябиной, и присел на землю, упершись спиной о дерево. Глаза прикрыл и, продолжая делать короткие глубокие вдохи и выдохи, попытался войти в транс. Дерево спокойное, вековое, а значит, мудрое. Попросил у березы извинения, помощи, и оно, наконец, откликнулось, распространяя вокруг Михаила свою силу, холодную, спокойную. А когда уперся затылком в толстую, растрескавшуюся кору березы, почувствовал её тепло, начинающее обволакивать щёки, шею. Вдохнул этой силы в себя, и что-то потянуло за висками в себя, потом отпустило.
Березовая энергия, скопившаяся у лба Фёкла, замерла. Её заметил Михаил вовремя, потянулся к ней носом и вдохнул в себя. Свежий с кислинкой воздух вошел в переносицу и, прорвав мощным потоком что-то мешающее ему, ворвался в подлобную часть мозга, наполняя его пьяным покоем. К этому Фёкл был заранее готов и, полуоткрыв рот, начал ровно дышать, привыкая к приятному чувству и отправляясь с ним в дремоту.
…Проснись, проснись, проснись - застучало в мозгу. Михаил мотнул головой и только теперь почувствовал, что затылочная часть головы пульсирует, прося сознание разбудить своего хозяина, чтобы убрал заболевший затылок с твердой коры дерева.
Михаил стал массажировать опухшую кожу головы, разгоняя кровь, осмотрелся, но вставать с земли не торопился. Нужно было еще немножко посидеть и прийти в себя и, конечно же, подумать, а что будет завтра.
В принципе, его работа уже закончена, это дал понять ему Назин. Воскрешение Фёкла взболтнуло покой эксов. Хотя все это может быть не что иное, как выдумка Назина. Эксы уже и забыли про Пратаса. Нет человека, нет и его собственности, она уже давно превратилась в кучку денег, которые тут же были растрачены. И всё. Вот если бы вместо Фёкла Пратас появился на их глазах, то они тут же побежали молиться в церковь, чтобы снять с себя грехи, а то, видишь ли, почудилось им что-то. Фёкл, по сравнению с Пратасом, ничто.
Михаил открыл глаза, поднатужился, встал на ноги, потянулся. Эх, как прекрасен этот мир, и зачем, спрашивается, он клюнул на уговоры Назина полезть с ним в эту никчемную драку. Нашел против кого идти в одиночку, против наркоторговцев, ха. Да это же целый мир, одни растят и перерабатывают мак, зарабатывая на нем баснословные барыши, другие пытаются не давать им этого делать, зарабатывая копейки. Кто кого? Естественно, те, кто зарабатывает - всем хочется денег, они в скором времени совратят и тех, кто им пытается не давать этого делать. Деньги пахнут, деньги притягивают сильнее, чем магнит железо. Это жизнь, всем хочется иметь жилье, одежду и деньги, деньги, деньги! И многим плевать, как они достаются.
Михаил попытался смахнуть с себя туман успокоения, бездеятельности, который только что обволакивал его сознание. Да, наркотики – страшное вещество, которое съедает человека изнутри, оставляя после себя гниющее и смердящее мясо. Найти бы тех ребят, что устроили террор мелким шестеркам наркоторговцам, я бы с ними пошел. А потом, а потом я бы тем сволочам – наркоторговцам, руки повыкручивал и передал их на суд родителям детей-наркоманов. А что, это выход!
Осмотревшись по сторонам, Фёкл пошел вглубь парка, к небольшому пруду, в котором в детстве любил ловить карасей…