В лучах утреннего солнца вихрем закрутился газовый шарф на лебединой шее девушки небесной красоты, которая словно купалась в дожде радужных конфетти. Александра Валентиновича охватило непреодолимое желание коснуться губами её соломенных волос. Бабочки в животе неистово щекотали предстательную железу и вот-вот должны были вырваться в стремлении создания новой жизни, как мгновенно набежавшие свинцовые тучи безжалостно поглотили эту идиллическую картину. Из них, с разрывающим ушные перепонки жужжанием, прямо на Александра Валентиновича нёсся пикирующий бомбардировщик с растопыренными к посадке закрылками. Шум мгновенно стих, и в этой зловещей тишине в носу появилось отвратительное щекотание, предшествующее прерванному чиху.
Александр Валентинович в ужасе проснулся. На его носу сидела жирная муха. Она по-хозяйски расположилась на горбинке выступающего фрагмента лица, и, потирая передние лапки, нагло уставила на него все четыре тысячи фасеток. В каждом шестиграннике отражалось полное презрение к поверженному существу, которое спросонья никак не могло прийти в себя. Непрошенная гостья решила позавтракать и начала выплескивать из хоботка слюну на видимые только ей продукты питания ещё неумытой человеческой физиономии и дожидаться их растворения, чтобы слизнуть.
Почувствовав жжение от сплюнутой на его кожу щёлочи, Александр Валентинович со всей дури шлёпнул пятернёй по насекомому. Из глаз посыпались искры, муха же взвилась к потолку и с гулким жужжанием начала неистово носиться по комнате, будто выражая негодование по случаю сорванной трапезы.
Окончательно потеряв сон, Александр Валентинович вскочил с постели и выхватил из журнального короба электрическую мухобойку системы «самурай». Выглядела она, как детская бадминтонная ракетка с кнопочкой для включения разряда тока на металлической сетке ударного поля.
Муха продолжала крутить зигзаги и Александр Валентинович замер в охотничьей стойке с мухобойкой на изготовке, напоминая гипсовое изваяние теннисиста в ЦПКО имени Алексея Максимовича Горького. Время приостановилось. Наконец, муха, видимо, заинтересовавшись «скульптурным шедевром соцреализма», спланировала к нему на бреющем полёте, и со всего маха получила встречный удар смертоносным изобретением. Раздался электрический треск. Инсекта, описав дугу, замертво грохнулась на пол. По комнате разнёсся приятный запах палёного.
Для надёжности, Александр Валентинович решил раздавить подбитое насекомое, но делать это босыми ногами было не комильфо, и он надел домашние тапочки. Подойдя к распростёртому в беззащитной позе объекту поражения, он накатил на него приподнятый пальцами ноги носок тапка и был готов уже совершить окончательную экзекуцию опущением пальцев, как казалось безжизненная тварь стрелой вылетела из-под нависшей угрозы и исчезла в неизвестном направлении. Он долго тряс занавески и смахивал пыль из других возможных закутков, но муха больше не появлялась.
В конце концов, Александру Валентиновичу пора было собираться на работу, и затею эту пришлось бросить.
Утренняя гигиена и контрастный душ быстро восстановили хорошее настроение и зарядили молодого мужчину оптимизмом и энтузиазмом. Он энергично обтирал свёрнутым в жгут полотенцем покрасневший от водной процедуры торс и не отводил восхищённого взгляда от своего зеркального отражения. В этот самый момент в открытую дверь ванной комнаты влетает его знакомая. Она без зазрения совести садится к нему на выбритый череп, пробегает до лба, останавливается и, потирая лапки, тоже глядит на отражение в зеркале.
Такой наглости Александр Валентинович снести не мог. В ход опять пошла пятерня, и из глаз снова посыпались искры. Муха же, как и следовало ожидать, удара не пропустила и начала кружить, но уже по пространству санузла.
Пришедший в себя после нокдауна Александр Валентинович, сообразил прикрыть дверь, чтоб ограничить возможные пути отступления летающей мерзавки. И как только та присела передохнуть на стену, он смачно шибанул её скрученным полотенцем. Удар был точен, и муха грохнулась на белый фаянс умывальника.
Чтобы не пачкать рук, Александр Валентинович оторвал два кусочка туалетной бумаги, одним кусочком переместил безжизненное тело на другой, прикрыл его первым, бросил этот сэндвич в унитаз и нажал кнопку спуска. Струя воды с шумом образовала воронку, а Александр Валентинович с ощущением полного удовлетворения пошёл завершать утренние сборы и выпить, наконец, чашечку кофе.
Перед выходом из дома нужда заставила Александра Валентиновича сходить, как говорится, на дорожку. Он привычно встал наизготовку, чтоб не замочить лишнего, и, расслабляя мышцы для совершения приятного процесса, кинул взгляд на водную гладь унитаза.
На поверхности гидрозатвора телепалась его «подруга». Она медленно перебирала лапками и настойчиво плыла к сухому склону чаши.
Первая реакция Александра Валентиновича была: «Ну, надо же, стерва живучая!» и желание смыть её собственной струёй, уже подпиравшей выходное сопло.
Но, вдруг, в нём что-то дрогнуло: «Ну, надо же, стерва, как борется за жизнь!» и наполненные до отказа мочевыводящие пути перекрыл спазм.
Он молча наблюдал, как насекомое подгребло к берегу и начало медленно выбираться на зеркальную поверхность фаянса. Оно с трудом выползло из лужицы, стряхнуло с крылышек воду и устало присело на все шесть лапок.
Наступила долгая пауза. Муха сидела, не шевелясь, и не взлетала. Александр Валентинович тоже стоял в ступоре.
«Что-то я не по-божески…», загрузила его мысль. И тогда он опять оторвал два кусочка туалетной бумаги, один, подогнал под муху, а вторым её аккуратно на него спихнул. Она без сил упала спиной на бумажку, не выдавая ни малейшего сопротивления.
Александр Валентинович поднёс ношу с недвижным тельцем к открытому окну и стряхнул его на внешний отлив. Немного полежав, муха с трудом перекантовалась на лапки, крылышки её на тёплом ветерке начали быстро просыхать. И вновь четыре тысячи фасеток уставились на обидчика, будто бы говоря: «Ну, и сволочь же ты, но я тебя прощаю». Потом она повернулась к нему хвостиком, махнула передними лапками, типа «увидимся», и улетела прочь.
«Ну, лети, лети», - произнёс Александр Валентинович и пошёл на работу. Муха не выходила из головы. По дороге к нему нескромно начало подступать осознание его величия, и проявленное великодушие всё выше и выше поднимало в нём чувство собственного достоинства. Заплутав в размышлениях о благородстве, homo sapiens совершенно упустил, что до места службы добираться почти час, а он впопыхах что-то забыл сделать перед выходом из дома и, понимая, что находится на грани, ускорил шаг. Тут к нему подлетела здоровенная муха, жужжа повисела перед глазами, словно буравя его взглядом, а затем, назойливо кружа и тюкая его в физию, будто бы ехидно спрашивает: «Ну, что, ваше высокоблагородие, ещё не обоссался?»
Давид Мепуришвили,
20-27 сентября 2021 г., Мышецкое
20-27 сентября 2021 г., Мышецкое