Появление Ксюши на трибунах во время турнира не могло не остаться незамеченным. Тем более, что о самом турнире, о спортивной его составляющей не хотелось говорить и вспоминать вовсе - три поражения, последнее место в группе, Мишина травма. Поэтому появление Ксюши – молодой, симпатичной девушки, которую привёл с собой Миша, не могло остаться рядовым событием.
Несмотря на то, что личная жизнь, а уж тем более дела сердечные это дело исключительно двух людей. Но со своими вопросами, советами и рассуждениями к Мише лезла вся команда. Хотя изначально всё было довольно-таки невинно, мол, а что это за девушка с тобой была. Миша, простая душа, отвечал, особо не задумываясь – Ксюша, мы вместе работает и хорошо общаемся. Конечно, услышав такое, парни не успокоились и начали задавать самые разнообразные вопросы, ответы на которые Миша подбирал в лучшем случае с трудом, а чаще всего и не знал, что стоит ответить и как лучше всего себя повести.
Внезапно Миша понял, что рядом с ним слишком много пошлым, слишком много ограниченных и, говоря откровенно, примитивных ребят. Без доли иронии, они спрашивали, переспал ли он с Ксюшей и хороша ли она в постели, красива ли её грудь и вообще, насколько она горяча. Стоило Мише сказать о том, что они просто гуляют, общаются и в принципе только вместе работают, как парни начинали гоготать, а некоторые откровенно стебали Мишу, мол, раз сам её не имеешь, то поделись телефончиком девушки. Фразы в стиле: «Раз уж ты не можешь, то я покажу ей небо в алмазах!» - стали привычными, когда речь заходила о Ксюше и том её появлении на матче.
Некоторые ребята в принципе не верили Мише. Говорили, что он их разводит, он специально говорит, что между ними нет ничего кроме дружбы, а сам на самом деле с Ксюшей вытворяет такие вещи… в общем, периодически они просили, чтобы он показал интимные фотографии девушки, либо какие-либо видеозаписи.
Конечно, Миша продолжал придерживаться выбранной линии поведения: от всего отнекивался, чаще всего огрызался в ответ и чуть ли не лез в драку, что, конечно же, усмиряло наглость парней, и они, как будто специально говорили, что всё это шутка, что Мише не стоит кипятиться и воспринимать всё всерьёз. Тем более, если Ксюша просто знакомая девушка, если они просто работают вместе, то чего он так злится? А, может, между Мишей и Ксюшей не просто дружба, а нечто большее…
Миша верил и надеялся на то, что после новогодних праздников, после окончания сессии вся эта тема, все эти разговоры о нём и Ксюше в команде постепенно сойдут на нет: во-первых, пройдёт изрядное количество времени, а, во-вторых, скорее всего, появятся новые темы для обсуждений и пересудов. Но самому себе он не мог ответить на вопрос, кто для него Ксюша. Они по-прежнему продолжали видеться, созваниваться и переписываться. Периодически, особенно, во время совместных прогулок он смотрел на Ксюшу, слушал её речи и был буквально в шаге от того, чтобы взять её за руку, притянуть к себе, обнять, а потом поцеловать, как можно жарче и крепче. Когда они шли по скользким местам на тротуарах, то он брал её за руку, он чувствовал и ему было приятно держать эту маленькую ладошку, тоненькие пальчики, укутанные в перчатки, ощущать на себе, как её хрупкая ручка изо всех своих силёнок вцепляется в его мощную лапу. Он ощущал и чувствовал её доверие, видел, как преданно она на него смотрит, как переживает, когда он подскальзывается и на долю секунды теряет равновесие. Но Миша всё равно оставался на ногах, пусть Ксюша и вскрикивала, пусть сердце её начинало бешено колотиться, но она всё равно ни разу не оказалась на льду.
Казалось, что чисто логически они должны быть вместе. Миша со свойственной мужской обстоятельностью, особенно, когда он оставался наедине в своей квартире, начинал взвешивать все «за» и «против». Казалось, что нет ни одной причины, которая может помешать их отношениям. Более того, ему казалось, что и сама Ксюша думает об этом, двигает их взаимоотношения в эту сторону. Например, совсем недавно она пригласила его после работы в гости, «на чай». Конечно же, в тот вечер состоялось его знакомство с её мамой. И так хорошо прошёл тот вечер, так мило они поболтали, так искренне, так долго. Миша не ощутил с её стороны какого-либо предубеждения, либо снисходительного отношения, хотя он, как человек приезжий, часто сталкивался с подобным поведением от так называемых москвичей. Но нет, в тот раз всё прошло чинно, мирно и благородно. И когда, наконец, наступил совсем уж поздний вечер, когда он смог распрощаться с мамой и дочкой, то уже в их подъезде почувствовал, что познакомился с максимально сердечным, максимально адекватным человеком, который по-отечески к нему отнёсся. Казалось бы, в тот момент он обрёл идеальную потенциальную тёщу…
Да, и эти разговоры в команде. Даже, если забыть обо всём том мусоре, который несли парни, о всех тех пошлых вещах, то есть забыть девяносто процентов всех реплик, то в них всё равно оставалось разумное зерно. Разве можно было поспорить с тем, что Ксюша красива? Конечно, нет. Он знал и чувствовал это с самого первого дня, ровно с того момента, как он приступил к выполнению своих обязанностей на работе, ровно с того самого момента, как их познакомили. Она умна. И этот факт Миша никогда не подвергал сомнению. Он прекрасно помнил, как в его первые месяцы жизни в Москве они гуляли по самым разнообразным улицам, площадям и бульварам и девушка могла многое рассказать об истории своего родного города. И рассказать складно, не хуже самого прошаренного гида, либо историка. Помнится, Миша тогда удивлялся:
- И почему ты пошла в официантки? Ты так складно говоришь. Водила бы экскурсии…
- Миша, ты меня переоцениваешь, - парировала Ксюша, - Я не смогла сдать необходимый экзамен, чтобы стать гидом. Ну, и возраст ещё…
- Тогда я могу с полной уверенностью сказать, что в этой комиссии сидят одни дебилы!
Ксюша расхохоталась тогда. Но пообещала ему, что впоследствии предпримет ещё одну попытку, чтобы сдать необходимый минимум и получить право вести экскурсии.
Казалось бы, в голове, да, и не только в голове (Миша даже в тетради рисовал таблицу, в которую заносил аргументы в пользу отношений с Ксюшей) всё складывается для того, чтобы они были парой. Наверное, даже бы Стася одобрила его выбор. Хотя, когда Миша задумывался о Стасе и о том, как он преподнесёт ей новость о том, что они стали парой, по спине его начинали бегать мурашки, и возникала некая неловкость. Он никак не мог объяснить и понять это своё состояние, даже будучи наедине с собой и своими мыслями.
В Мишиной душе вообще начинало царить смятение ровно в тот самый момент, когда он смотрел на Ксюшу, когда думал о том, что настал день, когда пора вывести их отношения на новый уровень. Практически всю вторую половину декабря две тысячи одиннадцатого года, практически каждый день он давал себе обещание, что, наконец, решится на признание, что именно сегодня, он, наконец, по-настоящему, что называется чувственно обнимет Ксюшу, что скажет ей те самые слова, а она…. Он не боялся отказа, он даже искренне верил в то, что он в принципе невозможен. И даже, если вдруг он всё-таки случится, то он…наконец, станет свободным. Нет, не в том смысле, что он сможет менять девушек, как перчатки, что он сможет пуститься во все тяжкие. Нет, с него спадут оковы, всякие препятствия, мешающие его счастью, всё-таки исчезнут. А Миша доподлинно чувствовал, что препятствия никуда не делись, что он, давно уже подойдя к той самой черте, никак не может её переступить. Что он, практически, как древний человек, как шаман, ждёт какого-то непонятного знака, сигнала от вселенной, который окончательно разрешит все противоречия. И этот знак склонит чашу весов в сторону отношений, в сторону любви, в сторону вечеров с мамой и дочкой и, особенно, в пользу вечеров без мамы, когда он сможет, наконец, найти ответы на те вопросы, которые задавали его товарищи по команде…
В некой степени Миша был рад, что началась сессия. Зачёты и первые экзамены, а, если точнее, подготовка к ним, позволяли отложить ответы на вопросы, терзающие его душу. Да, и опять же, надо было готовиться к отъезду домой: собрать вещи, купить подарки родителям. Многочисленные хлопоты позволяли Мише окончательно, если уж не сойти с ума, то, как минимум, не потерять почву под ногами из-за не прекращающегося самокопания.
Миша в итоге решил поступить максимально самонадеянно, максимально по-мужски, отложив решение вопроса касательно своих сердечных дел до окончания новогодних каникул, ровно до того момента, когда он вернётся в Москву. Всё-таки смена обстановки, полноценный отдых, в том числе и от решения каких бы то ни было бытовых вопросов, позволят максимально перезагрузиться, очистить голову от ненужных мыслей и решить возникшее душевное противоречие раз и навсегда.
* * *
Миша и Стася договорились встретиться на площади Трёх Вокзалов. Притом, часа за полтора до отправления поезда. Но это было не связано с тем, что каждый из них боялся опоздать – в этом отношении они друг другу доверяли и прекрасно знали о качествах друг друга. Но, как бы это глупо не звучало, столь ранее время встречи было обусловлено лишь одной причиной – они хотели вдоволь наболтаться ровно до того момента, как сядут, пусть и в один поезд, но всё-таки в совершенно разные вагоны. И, более того, пассажиров в этом поезде должно было быть много, поэтому рассчитывать на то, что им часто получится ходить друг к другу в гости, а уж тем более вести в поездке задушевные беседы, явно не приходилось.
Да, и опять же, плацкартный вагон самим фактом своего существования недвусмысленно намекал на то, что оставлять свои вещи, даже купленные на скромные студенческие стипендии и прочие накопления, без присмотра, не самая правильная затея. Да, найдётся немало любителей позариться на плохо лежащую одежду и не надлежащим образом спрятанные кошельки…
Тем более, оба прекрасно понимали, что это «расставание» более чем мимолётное. Пройдёт всего полтора дня, когда они выйдут на одном и том же вокзале, в одно и то же время, и даже домой поедут на одном и том же автобусе. И впереди у них будут целые новогодние каникулы…. Так что да, можно и потерпеть…
Вещей, что у Миши, что у Стаси было, в принципе, немного. Что у одного, что у второго по одной спортивной сумке вполне приемлимых размеров. Поэтому они могли без лишних хлопот лавировать среди людей и на улицах, и в метро. Опять же их ноша совершенно не лишала их мобильности и, что особенно важно, не бесила незнакомых людей, поэтому, когда они нашли приятного вида кофейню, то ни охранник, ни подскочивший к ним тут же официант не попросили их оставить сумки при входе, на какой-нибудь лавочке. Нет, всё так же держа сумки на плечах, они прошли к столику, который им показал официант, затем дождались, когда им принесут меню и практически не сговариваясь и, не делая долгой паузы, сделали заказ. Ребята особо есть не хотели: Миша плотно поел дома, а у Стаси, которая успела разволноваться перед долгой и непростой дорогой, практически полностью пропал аппетит.
Да, и просто хотелось, наконец, побеседовать:
- Кажется, у нас такое впервые. Хотим наговориться перед дорогой,- ухмыльнулся Миша.
- Да, уж. Даже и самой не верится. Вроде, будем ехать в одном поезде, а толком даже и поговорить не получится…
- Ну, я всё-таки буду к тебе в вагон приходить.
- А вещи куда денешь?
- Всё самое ценное возьму с собой.
- И куда же ты всё это спрячешь?
- Да, куда угодно! Хоть в трусы засуну!
- Только не говори, что это серьёзно…
- Ну, а почему нет! Идеальное место!
- Ну, я бы так не сказала!
- Есть опыт?
- Будем считать, что это была твоя очередная неудачная шутка,- с кислой миной выдавила из себя Стася.
- Да, я особо и не шутил… вернее, блин… вот умеешь ты меня в угол загнать!
- Да, я вообще ничего не делаю! Язык – враг твой!
- Возможно…. Но я всё равно не это имел в виду то, о чём ты могла подумать. Просто…
- Забей! – перебила его Стася,- Мне кажется, что это не та тема, которую нужно развивать и на которую нужно тратить время, которого у нас, кстати, не так уж и много.
- Ну, это как посмотреть…. Впереди у нас целые каникулы.
- Неужели ты хочешь все эти две недели посвятить исключительно мне?
- Ну, может, с кем-то из ребят встречусь, но не думаю, что это займёт много времени. Я как-то мало стал с ними общаться… в последние месяцы.
- Что так? Вы же, вроде, такими друзьями были, в футбол вместе играли.
- Да, как-то знаешь. Учёба, работа, к тому же, я в Москве, а они в совершенно других городах, кое-кто даже в армию ушёл…. Разве у тебя с девчонками не так?
- Ну, соглашусь, в какой-то момент времени мы тоже растерялись. Даже с Олей я стала меньше общаться, но… если ты в последние месяцы от своих друзей отдалился, то я, наоборот, в этом отношении пересмотрела собственные взгляды.
- Это как же?
- Не поверишь, пришла к мысли о том, что полчаса в день на переписки и общение со школьными подружками можно найти всегда. Вместо того, чтобы в метро залипать на какую-нибудь ерунду в Ютьюбе, либо мемчики, можно написать сообщение, например, той же Оле.
- Вроде, так всё просто…. Ну, либо это так звучит в твоём исполнении. Но такое чувство, будто у меня сейчас глаза стали открываться!
- Это всегда пожалуйста! Обращайся!
- В общем, во время этих каникул ты намерена прям плотно общаться с подружками?
- Ну, а почему нет…. Правда, я не знаю, хорошо ли буду смотреться со стороны…
- В каком смысле?
- Ну, я приду к ним в гости, а у меня даже нет никакого подарка. Я почти все свои накопления угрохала на новые зимние сапоги…
- Они тебе очень идут, - вставил Миша.
- Ты, как и все мужчины, ничего не замечаешь сразу, но, в то же время, мастер дежурных комплиментов,- совершенно не сбиваясь с выбранного темпа речи, продолжила Стася,- Опять же, надо было что-то купить родителям, ну, и тебе тоже…. В общем, денег нет вообще!
- Ох, Стася! Это очень мило! Я не ожидал!
- И это очень странно…
- Да, блин…
- Я поняла, ты опять имел в виду совершенно не то, что сейчас сказал!
- Именно!
- Так вот. Я практически на нуле. А просить у родителей на подарки подружкам… сам понимаешь. Мне уже не пятнадцать.
- Ну, да…. Я тебя понимаю отлично. Но, может, ты зря волнуешься и загоняешься? Уверен, что девчонки будут в принципе рады тебя видеть! Как бы пафосно это не звучало, но ты сама по себе будешь для них подарком! Сколько ты их не видела?
- Со многими прям с выпускного не общалась…
- Ну, вот видишь!
Миша говорил так уверенно и так громко, но вместе с тем это у него получалось так естественно, что Стася волей-неволей, но начинала верить в его доводы и проникаться этой незатейливой мыслью. Ведь действительно, не так дорог подарок, как дорого именно человеческое внимание, общение, близость. А для той же Оли, которую жизнь в последнее время совершенно не щадила, сама встреча со Стасей это самый настоящий глоток свежего воздуха и возвращение в те, действительно «старые и добрые» времена, когда они были просто подростками, и когда взрослая жизнь казалась им самым необыкновенным и заманчивым приключением на свете…
А Миша смотрел на Стасю, но так и не мог до конца абстрагироваться от своих проблем. Вернее, нет, он не считал это проблемами, это были просто внутренние терзания, сомнения, ему предстояло сделать непростой выбор, поэтому за предстоящие две недели надо было как следует отдохнуть и привести голову в порядок. И, да, он всё-таки не решился признаться Стасе об имеющихся у него сомнениях. Они об этом ни разу всерьёз и долго не разговаривали, но он прекрасно понимал, что уж в канун Нового года, на пороге того промежутка времени, который они должны провести вместе, ей точно не захочется слушать и разбираться в его душевных метаниях из-за девушек, а уж, тем более, из-за Ксюши. Пусть и негласно, но это всё-таки это была тема из категории «запретное».
Постепенно их разговор перетёк в обсуждение текущих новостей, сплетен и проблем. Они обсуждали работу, учёбу, конечно же, сессию, и их теперь уже общих друзей. Они оба мечтали о том, как приедут в родной город, как пройдутся по необычайно родным и близким с самого детства улочкам и скверам, может, даже прорвутся во двор родной школы…. Но и Стася, и уж, тем более, Миша прекрасно понимали, что родной город с каждым новым годом будет всё больше и больше оставаться в прошлом. Учась в Москве, живя и работая здесь, они понимали, что теперь в столице их будущее, здесь имеются шансы на воплощение тех мечтаний и целей, которые являлись им перед сном в их маленьком городке.
Они оба любили и любят своих родителей, любят свой город, но всё-таки желают для себя другой жизни, другого будущего. И вот сейчас, стоя на перроне, и шуточно прощаясь на время их полуторасуточного путешествия, каждый из них в глубине души понимал, что в относительно близкой исторической перспективе им, теперь уже совершенно серьёзно, придётся попрощаться со своим детством, своей малой родиной, и всем тем, что им так пока близко…
Но они прекрасно осознают то, что на этом непростом пути они будут вместе. Как и всегда, как у них было заведено с самого раннего детства. И только ради этого можно было решиться на столь серьёзный шаг.