Раньше осень давалась хуже. Это было, как смерть. Она просто приходила за мной, и мне было не спрятаться от её ледяных объятий и пронизывающего холода, который сдавливал грудную клетку. Будто там жила птица, и не могла улететь.
Сейчас не так. Сейчас в сердце больше жестокости, больше зла и холода. И осень уже не кажется такой страшной. Иногда накатывает грусть, она, как тёмные воды озера, ты смотришь в них, и они манят на дно. Зовут тебя, шепчут, и ты зачарованно идёшь на зов. Мне нравится осеннее серое небо, сырые ветки и этот ветер. Квинтессэнция меланхолии.
Снова хочется в подвал Стокгольмского синдрома, только чтобы не видеть этой, стремительно умирающей природы. Прямо у тебя на глазах. Так нагло, вульгарно, неприкрыто. Господи, как стыдно-то. Хочется подальше от всего этого: в горы, леса, в дальние страны. Только чтоб не видеть, хоть на мгновение забыться.
Раньше я думала, осень убьёт меня. И она убивала. С каждым годом настойчивее вбивая гвозди аргументов в крышку ещё пустого гроба. Она выжидала. И я знала, однажды она победит. Доводы слишком сильные, мне было нечего возразить.
Вся моя жизнь - череда происшествий, которые с каждым разом все сильнее разрушают. В конце прошлого года единственное, что заенело у меня в голове - монотонное "Что дальше? Господи, ну что следующее?"
И я узнала. Ответ как приговор. Безапеляционный, жестокий.
Сейчас я смотрю на осень снисходительно. Хлопаю мысленно её по плечу, и понимающе усмехаюсь:
- Что ж, подруга, ты старалась. Каждый год заводишь свою - Ну зачем тебе это? Ну подумай, ведь столько вариантов, изысканных в своем молчаливом трагизме.
Видимо, я слишком упрямая. Или просто не умею слушать. Так или иначе, настойчивый шелест её листьев уже не завораживает меня, как раньше. Мне не хочется поддаться ему и послушно идти в лес. Только холод с непривычки ещё сковывает сердце, делая его ещё на градус холоднее.
Однажды мне не будет холодно. Я жду, молчаливо глядя на то, как серые краски разливаются прямо у меня на глазах. О, осень, я умею ждать, ведь каждый год я видела твоё терпение, и однажды оно будет вознаграждено.