…Монстр поднял раздавленный пластиковый ящик, из прорехи ему под ноги хлынул поток титановых гаек. Большой беззвучно выругался, воздев глаза к черным просторам над свалкой. Выкинул ящик на край ямы, расчищенной вокруг армированного контейнера, вздохнул и полез следом — искать под гайки другую емкость. Его вожделенный контейнер уже был свободен почти во всю высоту дверцы, однако монстр не обольщался — до того, как он сможет его открыть, еще не раз какая-нибудь дрянь обрушится, просядет или рассыплется ему под ноги.
Распрямившись на краю ямы, монстр привычно поискал взглядом своего белобрысого приятеля. Парня было не видно, однако издали доносился интенсивный лязг и грохот.
22, определенно, что-то задумал. Он перестал сидеть с зеленым видом, вместо этого еще и сам торопил монстра, когда они поутру привычно собирались на свалку. Однако любые попытки вызнать подробности — и жестами и при помощи ридер-рамки — не увенчались успехом: задуманный план парень держал при себе. Когда они прибыли к месту назначения, монстру показалось, что парень просто нырнул в горы мусора с разбега — с таким энтузиазмом он ринулся на поиски… чего бы то ни было. Зверюга пожал плечами и вернулся в свою яму. С того момента он работал над завалом, а парень грохотал чем-нибудь то тут то там. Потом рассыпались чертовы гайки…
Большой нашел несколько пластиковых мешков и уже прикидывал сунуть один в другой для надежности, как ему попалось на глаза почти целое ведро. Подобрав по пути еще какую-то плошку, он принялся вычерпывать гайки из-под дверцы.
Что там задумал белобрысый, зверюга не знал и угадать не пытался. Но парень был занят и перестал посматривать на отхожую дыру с излишней заинтересованностью. Это было неплохо. С учетом всех остальных распрекрасных обстоятельств — неплохо.
Истошный вопль отвлек Большого от мрачных размышлений. "Червоточина," — пронеслось в голове. Он со всех ног сорвался на голос, едва успев схватить тесак на всякий случай, перепрыгивая и расшвыривая хлам, встречавшийся на пути. От его пробежки осталась развороченная полоса.
Белобрысый поганец был жив-здоров, и нашел банку кофе. А его раскатистое "йййааауууу" оказалось выражением восторга. До конца "дня" монстр слышал подобные вопли еще пару раз. В галоп он больше не срывался, но все равно тревожно дергался и не мог дождаться момента, когда вечером при помощи ридер-рамки кое-что объяснит паршивцу.
Однако вечер прошел по новому сценарию. Парень успел нарыть кучу чуть живой электроники: планшеты, ридер-рамки, сканеры и просто какие-то платы с проводами — как будто разнес компьютерную лавку. Его самого было еле видно за грудой барахла. Притащившись в берлогу, он аккуратно разложил находки по полу (занял его почти весь), установил себе освещение из фонарей (с ужасной, по мнению Большого, расточительностью), и принялся перебирать свои железки. Раньше, чем монстр поднял интересующие его вопросы, сам он был усажен за стол перед пачкой дешевой пластиковой бумаги с карандашом в руках. "Нарисуй мне карту", — распорядился 22.
Они засиделись дольше обычного — уже и батарейки в паре фонарей почти разрядились, а парень все возился с платами, изредка бросая на монстра взгляд-другой. Зверюга старательно рисовал, помогая делу гримасами. Карандаш полностью скрывался в его могучем кулаке.
Утром 22 подвел итоги.
Графические навыки у монстра отсутствовали начисто, а вот пространственная ориентация и память оказались на высоте. Разглядывая исчирканные листы, парень как будто наяву увидел ячейки клеток, узнал "завесу золотистого света" — зверюга не стал строить предположения насчет ее длины и ширины, а просто перешел на другой лист. Если составить все рисунки, можно было понять, что "завеса" опоясывает кольцом их небольшой канализационный мир, разделяя "пробирочную зону" и тоннели, набитые ящерами. Кстати, прыгучих гадов Большой тоже нанес на карту в виде крошечных, зловещих фигурок, похожих на треугольных крокодильчиков. 22 отметил про себя, что монстр следит за популяцией своих естественных врагов и знает, где ящеры встречаются по одному и где водятся стаями.
Хорошо знакомые монстру места содержали все возможные подробности, начиная от колодцев в полу по пути на свалку и заканчивая расположением задвижек на трубах в купальне. Но некоторые тоннели упирались в никуда. Парень с предвкушением потер руки — зверюга, видимо, не был там. А это значит, за одной из пустот на рисунке мог отыскаться выход. Гипотетически.
У парня успехи были не столь впечатляющие. Почти все железо, которое он приволок со свалки, отказывалось работать. Что-то можно было починить, имея под рукой приборы и инструменты. В чем-то следовало заменить элементы питания, и 22 бы заменил, если б нашел запасные. На текущий момент у него имелся лишь один стопроцентно рабочий детский розовый планшет, сканер-раскраска и длинный список того, что еще ему понадобится, чтобы осуществить свой план.
С оптимистическим настроем он отправился в купальню — нацедить из-под труб горячей воды для кофе.
Первый глоток был ошеломляющим — организм не мог поверить, что пробует нечто, помимо жижи. (Шипучка и леденцы закончились уже давно.) Парень зажмурился от удовольствия, мысленно сделав отдельную отметку в плане: найти себе кофейную кружку. До сих пор одного стакана более чем хватало на все их нехитрые нужды, но теперь захотелось немного роскоши и комфорта.
Смакуя эйфорию, 22 медитативно разглядывал банку с кофе. Самую обычную, красную, с пластиковой крышкой — этакий расхожий символ человеческой цивилизации. Эти банки встречались всюду: в гигаполисах столичных миров и в самых безнадежных трущобах галактики, куда даже звездный свет доезжал с опозданием в тысячелетия. Маленькие, красные маркеры жизни… 22 мог сколько угодно презирать дешевый растворимый кофе, но однозначно пил его раньше — от ностальгии знакомого вкуса по телу бежала сладкая дрожь. Кроме того, эта находка не была в полной мере случайной. Парню с самого начала казалось, что в расположении предметов на свалке он видит систему. Он пытался в ней разобраться, и банка кофе стала первой спрогнозированной добычей. Вот почему он орал. Дело в том, что предметы не находились в полном беспорядке. Между ними была некая связь. "Ложки там же, где вилки," — именовал это явление 22. Допустим, есть небольшой городишко. Убираем из него всех жителей. При помощи силовых полей захватываем все предметы и переносим их на свалку (в данном случае — телепортируем). Затем берем другой городишко, повторяем алгоритм. Само собой, будет доля хаоса, но вилки окажутся рядом с ложками. Вот это научился видеть 22. Залежи хлама он читал как книгу, видел законы синтаксиса в расположении вещей, и порой мог разглядеть характеры и судьбы тех, кому эти вещи принадлежали. Впрочем, парень не сильно увлекался чужими историями. В тоннельной жизни хватало своих трагедий.
Большой, проснувшись, застал парня за попыткой отсканировать его вчерашние картографические шедевры сканером-раскраской. На экране розового планшета буйствовали яркие цвета, пытаясь выдать ячейки для образцов за лепестки огромного цветочка.
Через несколько циклов замысел парня приобрел законченные очертания.
Зверюга без особого одобрения созерцал множество разномастных планшетов и ридер-рамок, беспорядочно соединенных тонкими проводками — конструкция поглотила собой всю поверхность стола. С видом волшебника белобрысый что-то переключил. Монстр увидел модель своих рисунков в пространстве. Вместе со всеми отметками, ящерами, колодцами и вопросительными знаками.
"Что это?" — кивком поинтересовался Большой, хотя он и сам догадался: парень пытался собрать холосенсорную панель.
"ЭТО КАРТА, — набрал парень на "разговорной" ридер-рамке со всей доступной торжественностью. — Конечно, тут надо еще поработать. И потом придется побывать во всех тоннелях, которые ты пропустил".
Зверюга ждал дальнейших объяснений, но парень во всю был захвачен созерцанием своего творения.
"Нафига?" — напечатал монстр и сунул под нос товарищу.
"Пока не знаю," — повел плечами тот.
Большой скрестил руки на груди. Вид у него был весьма скептический.
Заметив, что зверюга не проявляет должного восторга, 22 мстительно наставил на него сканер-раскраску, от чего монстр увидел над столом собственную физиономию, расцвеченную в желтые, малиновые и сиреневые цвета.
"Завтра отправимся на разведку," — оставил сообщение 22 и утопал в купальню, эффектно закрыв все дебаты.
Монстр долго ворочался, прежде чем уснуть. Он думал о том, что дверцу контейнера удалось очистить целиком, и осталось лишь освободить немного места, чтобы она открылась. А клетки он вообще сто лет уже не проверял, наверняка машины уйму народу "размотали"! Да и питательный порошок для жижи кончается… как будто так легко найти еще упаковку! Только "разведки" и не хватало на его косматую голову! Вероломный засранец разрушал хорошо отлаженный уклад его жизни. Большой хотел, чтобы парень отвлекся от депрессивных мыслей, но, черт подери, не был готов к тому, что безумный план так далеко зайдет.
Однако поутру оказалось, что идти придется — 22 однозначно дал понять: он отправляется на разведку, с монстром или без. Голубые глаза его светились таким ярым упорством, что зверюга не посмел возражать.
Через неделю они поскандалили.
— Ты маньяк! — сердито крутил у виска монстр. — На черта тебе сдались эти тоннели? И я бы понял еще, если б ты просто смотрел, но ты же каждый дюйм сканируешь этой своей раскраской! ЭТО тебе зачем?
Привычка общаться жестами и навык чтения по губам у обоих уже были настолько отточены, что к ридер-рамке приходилось прибегать лишь изредка.
— Да потому что ты живешь в этой канализации и ни черта не знаешь о ней! — яростно возражал 22, крайне выразительно подчеркивая предполагаемое скудоумие монстра. — Как ты рассчитываешь найти выход, если половину тоннелей в глаза не видел?! Все на свете подчиняется какой-нибудь системе, надо только найти ее, а не сидеть в своем бронированном тупике!
— Знаю я достаточно! У нас, вон, жижа кончается, давно пора делом заняться, а не шляться попусту туда-сюда! Лучше помог бы мне с контейнером, раз совсем делать нефиг!
— Да? И что важного в твоем контейнере? Это поможет нам выбраться?
— Не знаю, — оскалился монстр. — Я пока не смотрел.
— Мне интересно, ты вообще хочешь наружу, или тебя здесь все устраивает? — прожестикулировал парень и с вызовом упер кулаки в бедра. — Ты, может, считаешь, что неплохо тут скоротать деньки до старости, хозяйство развести, ящеров приручить… Может, ты вообразил, что я тоже тут с тобой застряну?
Зверюга дернулся ответить, но 22 еще не закончил "орать":
— Я лучше подохну, чем останусь жить в выгребной яме пришельцев!
— Да ты подохнешь, это не подвиг, — отмахнулся Большой. — Если бы я за тобой не присматривал, ты бы плохо кончил уже раз восемьсот! Завтра идешь со мной на свалку. Хватит дурака валять.
— Ты совсем охренел! Нельзя вот так все бросить на середине!
— Нет ничего в тоннелях, никакого выхода! Они…
Зверюга пощелкал пальцами, но не нашел подходящего жеста и взял со стола рамку.
"Симметричны, — прочел в поисковой строке 22. — Если был в одном, в остальных — то же самое!"
— Свалка. Завтра, — беззвучно отрезал монстр. Глаза его люто светились.
Парень мерил его взглядом, и Большой с удивлением понял, что парень готов броситься на него. Вот этот, голубоглазый — на него, монстра.
"Ну-ну," — ухмыльнулся Большой, показав клыки.
Напряженное мгновение миновало, здравый смысл одержал верх, по крайней мере, в этот раз. 22 отошел к столу и уткнулся в свою ненаглядную карту.
Зверюга смотрел парнишке в спину. Он ничуть не гордился собой.
Над столом наброски Большого на четверть сменились на качественную, объемную голограмму, содержавшую малейшие подробности. Карта вышла отличная. Зверюга подумал про тот момент, когда парень закончит сканировать тоннели и сам во всем убедится. Ему стало муторно. Монстр понимал, отсрочки — лишь временное решение, но даже отсрочки лучше, чем "фатальная осведомленность". Он смущенно потер переносицу, взял ридер-рамку, набрал "извини" и осторожно положил возле руки 22. А сам отправился собирать рюкзак "на завтра".
Через некоторое время парень подергал его за рукав и вернул рамку с надписью: "Я найду тебе жижу и помогу с завалом, а ты поможешь мне в туннелях".
Большой тяжело вздохнул. "Почему из всех, угодивших в клетки, мне достался именно этот?!!" — явственно читалось в его глазах. Затем кивнул.
Ящер, оскальзываясь, забрался на верхушку мусорной кучи. Увидев человека, зашипел, раздув мембраны по обе стороны башки. 22 запустил в него железякой. Попал. Ящер ретировался, издав мембранами длинный непристойный звук напоследок.
"От такого и слышу!" — мысленно огрызнулся парень, шагая за новой партией железяк. Он был зол.
Впервые за все время пребывания в тоннельном мире ему приснился сон. Яркий, связный сон, а не эти тошнотворно расплывчатые обрывки, к которым он здесь уже начал привыкать. За завтраком он поделился происшествием с монстром.
"Блокировки памяти обсыпаются помаленьку, — напечатал монстр на ридер-рамке. — Я тоже иногда вижу".
С тех самых пор 22 раз за разом прокручивал сон в голове в надежде понять, какие из него можно сделать выводы.
"Гениальный художник нарисовал на потолке фреску, которая ожила и начала расти черными разводами. 22 узнал об этой истории, сидя на военном совете в штабе повстанцев (так он определил для себя кучку пестро одетых вооруженных людей). Проблема была глубже, потому что "фреска" доела потолки и принялась жрать небо, накрывая одну планету за другой. Мнения повстанцев разделились: одни кричали в плане "взорвать фреску и все, что с ней связано", другие считали, что следует тайно проникнуть на обратную сторону "фрески" и отключить ее вручную. Не то, чтобы проблемы повстанцев беспокоили парня лично, но во сне он знал: те, кто ему по-настоящему близок, работают на сопротивление. Короче, он и еще одна девчонка, стоявшая за отключение, взяли звездолет и отправились на миссию. Повстанцы обеспечили им прикрытие. Ну или так это понял 22, потому что некоторое время они с девчонкой пробирались тоннелями и стартовали из богом забытого космопорта.
Последний эпизод сна внезапно очистился от абсурда и туманных аллегорий, парень запомнил его во всех деталях.
…Взлетная площадка перед массивными взрывозащитными створками ворот, выкрашенными в черно-желтые полосы. Вокруг скалы. Солнце почти в зените — короткие синие тени. Порывами налетает ветер, посвистывает в камнях. 22 стоит там и смотрит на девчонку. Он видит ее поразительно четко: поцарапанные ботинки на высокой подошве, пыльные джинсы, пилотская курточка с нашивками и гербами Транспортного братства, под курточкой серая клетчатая рубашка. У девчонки рыжие волосы, круглая мордаха и конопатый нос. Кажется, ей здорово подошла бы простодушная улыбка до ушей, но она не улыбается. Карие глазищи — как две пропасти. "Ей очень страшно," — понимает 22.
— Проваливай! — сердито говорит она.
Парень часто дышит сквозь зубы, руки сжаты в кулаки. Они только что спорили, орали друг на друга, пока не охрипли. 22 очень важно было в чем-то убедить эту рыжую. Он не смог. Он разворачивается, шагает по взлетной площадке к опущенному пандусу звездолета. 22 поднимается в рубку, и реальность гаснет".
"Я не должен был ее отпускать, — первым делом подумал парень, проснувшись. — Почему я не уволок ее силой?!"
Рыжую девчонку он знал. В момент пробуждения она была такой настоящей, что казалось, стоит ее покрепче обнять, и они проснутся вместе. Утрата, которую он ощущал во сне, была мучительной, опустошающей. 22 отстраненно поразился тому, что вообще способен переживать такой накал страстей.
Выходит, он все-таки был не одинок во вселенной… но вместо радости 22 испытывал тревогу. Возможно, пока он здесь пинает гайки, девчонке нужна его помощь.
Он до ломоты в висках пытался припомнить малейшие подробности, но хрупкая реальность сна рассыпалась. При ближайшем рассмотрении цельный и связный поток сюжета состоял из случайных деталей, наспех сшитых между собой белыми нитками условностей и допущений. Никаких подробностей про повстанцев и хищные фрески выявить не удалось.
Поэтому 22 был зол.
Монстру в этот день тоже везло на эмоции.
За неделю, пока их не было, телепорты пополнили свалку новым хламом. Поперек любимой ямы Большого лежал новенький, сияющий красный ховер-лимузин.
Монстр медленно повернулся, уставился на парня нехорошим взглядом.
"Я-то при чем?!" — развел руками 22, осторожно отступая за пределы досягаемости. Зверюга дышал все тяжелее, и было понятно, что обычная его невозмутимость стремительно сдает позиции. В глубине души 22 сочувствовал монстру: в тоннельном мире, лишенном перспектив и красок жизни, контейнер был для Большого идеей фикс, так же, как для парня его карта. Непонятно, чего зверюга ждал, когда откроется дверца, но это было важно для него.
В горле монстра нарастало рычание, низкое, зловещее, в голове перемешалось все, чего он натерпелся в тоннелях за время своего отшельничества, полыхнуло кровавым маревом… Большой подошел к ховеру, начал голыми руками отрывать дверцы и сдирать обшивку. По мнению парня, то и другое давалось зверюге с пугающей легкостью. Досматривать он не стал. 22 никак не мог облегчить страдания монстра и, тем более, не рисковал принимать участие в торнадо. Поэтому он занялся своими делами.
Ему было о чем поразмыслить. Однозначно, небо, зарастающее фресками, являло собой какой-то символ. Всплывавшие в памяти замысловатые узорчатые завитушки еще и сейчас вызывали дрожь омерзения. 22 диагностировал за художественным паттерном какое-то зловещее говно, явно имевшее место в действительности. Повстанцы, скорее всего, тоже заводные солдатики подсознания, олицетворявшие непримиримую борьбу с обстоятельствами. Но девчонка?.. Может ли он верить себе и приписать рыжую подружку к реально существующим персонам? Или это его воля достраивает ее образ до реалистичного?
Раскапывая кучу мусора, парень вздохнул. Он не мог спешить с выводами. Ему не терпелось хоть что-то выяснить о себе наверняка, однако если он сейчас увлечется идеей существования девчонки, он с большой вероятностью закончит наличием невидимого друга.
Так что в итоге у него оставалось на руках? Аллегорическое послание из подсознания, набор символов, из которых разум сложил свою версию паззла, не заботясь о том, сходятся ли края фигурок.
…Судя по раскатам страшного грохота, долетавшего время от времени со стороны ямы, монстр бушевал довольно долго. Когда все стихло, 22 вернулся, застав ободранный каркас лимузина с вывороченным начисто салоном. Наполовину вырванный мотор свисал из-под капота в обрывках шлангов и проводов. Монстр без сил сидел на раме багажника. Ладони его полосовали кровавые ссадины, с пальцев капало. 22 спустился к нему, присел рядом, деловито достал из кармана медкит. Настала его очередь сохранять невозмутимость, решил про себя парень. Все это время зверюга заботился о нем, пора бы чем-нибудь отплатить за добро.
Большой вынырнул из глубины прострации, когда парень заканчивал бинтовать ему руки. Недоуменно моргнул, включаясь в происходящее.
Закрепив повязку, 22 встал, кивком пригласил следовать за ним.
Выбравшись на край ямы, парень поставил перед монстром два идеально целых контейнера с питательным порошком и сверху положил маленький пакетик чипсов. Большой помимо воли заухмылялся, оценив силу красивого жеста. Но это было не все. Лукаво прищурившись, парень достал из-за спины плазменную горелку.
У зверюги перехватило дыхание. Не обращая внимания на пораненные руки, монстр схватил парня за плечи. "Где ты нашел???" — всем своим видом вопрошал Большой. Изумрудные глаза восторженно сияли. 22 лукаво улыбнулся в ответ.
С этого момента дела в яме действительно пошли хорошо — Большой резал остов лимузина на части, 22 помогал их вытаскивать. Затем они менялись. Когда горелкой орудовал парень, он, не стесняясь, отхватывал от остова щедрые куски — с поднятием тяжестей у монстра было все прекрасно, не каждый робот-погрузчик угнался бы за ним. Парню доставалась мелочь и куски поменьше. Впрочем, самолюбие 22 вовремя засунул подальше, иначе могучий монстр наступал бы на больное место каждый день.
Тоннельные ящеры, рассевшись по кучам, с любопытством наблюдали происходящее, а будь возможность, сердито думал парень, так еще бы жрали попкорн! Твари, которые подбирались слишком близко, отхватывали тяжелыми предметами по голове, но в целом Большой и 22 давно уже притерпелись к соседству рептилоидов.
Вечером в берлоге парень взял карандаш и бумагу, записал то немногое, что осталось от сна про повстанцев, решив, что лучше поздно, чем никогда. Руки дрожали после целого дня поднятия тяжестей. Добравшись до "постели", парень уснул мгновенно.
На следующий день, согласно договору, заключенному после скандала, они с монстром ходили сканировать тоннели. Достигнув дальней точки запланированного маршрута, они открыли пакетик чипсов и съели напополам. На обратном пути Большой изловил пробегавшего мимо ящера, немного придушил для покорности и предложил сделать с трофеем несколько снимков. 22 сфотографировал монстра, показал ему, куда нажимать, и запечатлелся с ящером сам.
Жизнь вливалась в привычную колею, принося какие-то свои переживания и достижения. 22 постепенно начал видеть, что "в каждой куче хлама есть яркие крышки". Стабильный режим дня, физические нагрузки, никаких особых стрессов, ну, кроме того, что всегда оставалась вероятность быть сожранным или провалиться в червоточину. То же самое, что водить ховер — естественно, ты можешь разбиться, но никто не думает об этом каждый день, усаживаясь за руль.
Тоска по внешнему миру ушла на задний план, притупилась за ненадобностью — бессмысленно было жечь ресурсы каждый день, растрачиваясь на страдания. Состояние зауженного восприятия казалось до странности знакомым, как будто парень сталкивался с ним прежде, и не раз. Он знал цену этому мнимому спокойствию и боялся его. Однажды, понимал 22, грязные тоннели перестанут вгонять в депрессию, ящеры начнут выглядеть дружелюбно, и придет роковая мысль, что не так уж здесь плохо, ведь сколько во вселенной откровенно гадких мест, несправедливости и мучений, а тут — стабильность, бесплатная свалка с барахлом, все близко, все комфортно, и стоит ли вообще разменивать чудесное место для жизни на зов беспочвенных амбиций?
С омерзением передернув плечами, 22 покрепче сжал в руке сканер.