Наверняка многие в светлые советские праздники, 1-го мая и 7-го ноября, хаживали в колоннах своих предприятий, КБ и учебных заведений на демонстрацию.
Во многих местах, чтоб была массовость, к этому людей принуждали. Кого в приказном порядке, а кого всякого рода посулами. А вот у нас на участке такого не было, у нас завсегда народ с радостью, с открытой душой на демонстрации ходил. Правда на 1-е мая некая заминка бывала, дачные дела наступали и всё такое прочее, но всё равно явка была хоть и не 100%, но высокой! А всё почему? Да потому, что к этому делу у нашего руководства подход был не формальный, а творческий. Всё с душой делалось, с энтузиазмом.
Командовал организацией мастер, Иван Степанович. Сам-то он был из отставных прапоров и поначалу в цеху числился освобождённым парторгом, но с уменьшением, по тем или иным причинам, численности коммунистов его к нам мастером пристроили. В производстве он мало чего соображал, для этого старший мастер был, но в плане чего достать, обменять, выменять, аль какую пьянку организовать равных ему не было! За что и ценили его, уважали.
К демонстрации начинали готовится загодя. Раз в месяц наш участок для производственных нужд спирт получал, ну и Иван Степанович некую часть отливал в особую бутыль, так сказать припас к празднику. Спирт копился с учётом, чтоб каждому, после разбавления, по 150 грамм огненной воды доставалось. Почему именно по 150 не знаю, но у мастера и специальная, стеклянная мерка была припасена, чтоб значит никому не долить и не перелить.
Надо сказать, что спирт Иван Степанович не водой разбавлял, а клюквенным морсом, или вишнёвым, аль грушевым отваром, чтобы не колом родимая шла, а ясной пташечкой влетала!
Где-то за месяц решали финансовый вопрос. На двоих-троих выписывалась премия из фонда мастера и, через профорга, оформлялась мат. помощь. Денежки сдавались Ивану Степановичу, на них покупалась закуска, после уточнения кто придёт с женами детьми/внуками, покупались флажки и шарики для дитёнков и по цветочку тёткам. Кроме того, тем кто нёс светлые лики руководителей полагалось по пятёрке наличными, а Славе гармонисту завсегда десятка перепадала. За очередностью почётной обязанности нести портреты строго следил сам Иван Степанович.
Пару слов о закуске. Закуска год от года не менялась, всегда были бутерброды с килькой. Но не какие-то там задохлые с парой рыбок на куске хлеба, а солидные, капитальные – на хлеб намазывалось масло, на масло кружками нарезанный репчатый лук, на него добрячий слой килечки и поверх всего разрезанное пополам крутое яйцо.
Наступал праздничный день. Помощником Иван Степанович почему-то завсегда выбирал меня. Мы в кустах, у проходной, расставляли складной столик, на него стаканы, блюдо с закуской и её родимую, водочку. Наши мужички, по одному, по двое подходили к нам, здоровались за руку, Иван Степанович отмеривал по 150, а я откидывал салфетку, прикрывавшую блюдо с бутербродами. Каждый, приняв пайку говорил:”Ну-с, с праздничком! Да чтоб не последняя была!”
Когда все выпили, наступал и наш черёд. Иван Степанович разливал остатки (что интересно всегда оставалось ровно по 150!), чокались, выпивали, закусывали, потом я уносил посуду и стол, а Иван Степанович шёл раздавать флажки с шариками и цветы.
Наступал назначенный час, и мы колонной начинали движение. Весело шли, с шутками-прибаутками и песнями. Слава наяривал на гармошке, а мы спивали:” Ой рябина кудрявая … Ромашки спрятались, завяли лютики … Что тебе снится крейсер Аврора …”
Через несколько часов доходили до Дворцовой и проходя мимо трибун, в ответ на провозгласимые лозунги, с энтузиазмом кричали:”Ураааа! … Слава! … Да здравствует …”
После прохождения площади, уже на Марсовом поле, дежурному, назначенному Иваном Степановичом, сдавались транспаранты и лозунги, и всё душевно прощаясь расходились по домам, готовится к вечернему застолью.
Были времена ...