Весной сама природа свежими запахами, набуханием почек, журчанием ручейков пробуждает дремлющий доселе инстинкт продолжения рода. Яркое солнышко разогревает душу, обрекая её на сладкую истому ожидания любви. Может быть, поэтому именно весной воспоминания о женщинах, доставивших удовольствие общением, близостью, самим бытием в нашей жизни — острее, ярче.
Это случилось в Северном Париже. Корабль стоял в ремонте. Экипаж наслаждался размеренной береговой жизнью. Кипели страсти, менялись жёны, рождались дети — мы вместе с лодкой преодолевали средний ремонт: меняли старое железо на новое и людское на благородное.
В тот момент в моей жизни произошла случайная встреча, которая побудила осознанный интерес к женщинам, увлекла на поиски осязаемого идеала.
Встреча оказалась предсказанной сослуживцами.
Прибыли из Гремихи в Северодвинск на судоремонтный завод «Звёздочка». Приняли у сменного экипажа ракетный подводный крейсер для продолжения ремонта. Во время приёма-передачи старожилы просветили, как на духу, на предмет особенностей местного колорита во внеслужебное время.
Посещать предпочтительно ресторан «Примус» («Приморский» на Яграх), на калитке швейцар Фёдорович, офицера в форме завсегда пропустит. «РБН» (ресторан «Белые Ночи») в то время, самое начало 90-х, оккупировали барыги средней руки и мелкий криминал, офицерам там сейчас делать нечего. Историческое время накануне развала СССР внесло свои коррективы.
Ребята инструктируют:
— Если захочешь на блесну выловить очаровательную рыбку — жительницу Северного Парижа, то иди в кабак по форме, в «костюме охотника» — тужурке и обязательно белой рубашке.
— Парни не гоните, хотите старлею лапши на уши навялить? – начал я смеяться.
— Слушай сюда — продолжили знатоки, — это условный сигнал, что у тебя есть желание не только откушать водочки под салатик столичный и котлету по-киевски.
— Понятно. Дамы поймут, что Мопассана читал и готов ко всему?
В ближайший выходной двинул в «Примус», предусмотрительно в «костюме охотника». Публика вовсю разогревалась под хит сезона «Мои мысли, мои скакуны» в исполнении местного оркестра. После скачек – медленный танец. Неожиданно получаю приглашение. Дама чуть старше, обворожительная, стройная, изысканная, оказала мне внимание. Познакомились, после танца сели уже за один столик. Легко и ненавязчиво обволокла своим шармом, как истинная леди. Беспечно отрывались с ней до самого закрытия: танцевали под заказанные мной песни для очаровательной спутницы. Затем поехали к ней.
Что было ночью, к сожалению, не помню. Но завтрак, видимо, заслужил. Уже стоя в дверях, осознаю, что не представляю, в каком районе города нахожусь, к тому же и денег не осталось даже на автобус – всё прокутил. Дама в шёлковом халатике по глазам оценила замешательство, ушла в комнату и вернулась с трёшкой.
Томно произнесла глубоким низким голосом:
— Не спорь, это тебе на такси, наверняка вчера всё прогулял, — и ласково так своей ручкой засунула трёшку в нагрудный карман.
Почувствовав нежное прикосновение, по всему телу мурашки побежали, как после разряда тока. Скинул штаны и увлёк трепетную особу в спальню.
Рубашку и галстук не снимал, и так опаздывал. Галстук извивался и гладил нежное тело очаровательной хозяйки.
На службу успел вовремя, с изысканной дамой больше на протяжении ремонта не встречался. Но вспоминания о том, какая она была обворожительная, меня не покидали…
Через год опять оказались в Северном Париже. Забирали лодку с ремонта. Накануне Первомая, в старом, добром "Примусе", сидели офицерской компанией с дамами. Некоторые из них впоследствии стали вторыми-третьими жёнами и живут счастливо по сей день. В этой чинной компании я был без пары.
Вдруг в ресторане появилась старая знакомая, щедро оплатившая утреннее такси год назад. Она уже была слегка навеселе, раскрепощённой. Сразу выделив меня блестящими глазами из офицерской компании, одинокого, настолько обрадовалась встрече, что расхохоталась, заверещав от счастья:
— Привет, привет! Вот так встреча!
При этом расположилась у меня на коленях и без церемоний перешла к страстным поцелуям, моментально меня обескуражив.
Со стороны, бурное проявление её искренности и радости встречи выглядело достаточно вульгарно. При такой сиюминутной популярности мне было неудобно в почти семейной компании друзей по службе. Я был в смятении.
Вечер закончился тем, что я уехал с ней, успев рассмотреть её внимательней и глубже. При неяркой внешности северянки, из-под блузки, обтягивающей высокую грудь, наружу вырывался осязаемый жар. Мне было интересно с ней. Понимающе – молчалива, заботлива, она была обладательницей набора женских качеств, каких в жизни, к сожалению, не видел ни у кого из моих, включая будущих, избранниц. Наверное, именно это отличало её от привычных длинноногих красоток с пышными губами, капризных щебетуний, желающих обладать мной всецело и с удовольствием тратить мои деньги. Тепло случайной знакомой, открытость и непохожесть на признанные женские стандарты меня и притягивали, заманивая в сети, из которых не хотелось освобождаться.
Потому как наша встреча случилась накануне майских праздников и впереди маячили длинные выходные, было решено махнуть в Архангельск. Сменить обстановку, погулять по деревянным тротуарам. Остановиться предполагалось в трёшке у родственников моей избранницы. В пути поняли, что до прогулок дело не дойдёт. Нас влекло друг к другу безудержно.
Квартира оказалась достаточно большой, и мы смогли себе позволить не обращать внимания на хозяев, чтобы отдаться друг другу без остатка. Факт нахождения на чужой территории нас, как водится, ещё больше заводил. А внимательность, искренность, забота, неподдельная эмоциональность и самоотдача – растрогали меня настолько, что два дня я не смог её выпустить из объятий ни на минуту. Она изнемогала в сладкой истоме, плакала и благодарила за то, что никто и никогда ранее не смог ей доставить такого разнообразия эмоций на грани боли и упоения, реальности и сумасбродства. И мы снова и снова наслаждались друг другом, забыв о еде и сне.
Северная красавица крепко запала мне в душу. На пути в Северодвинск рассказала историю о том, что почти замужем, её избранник на данный момент находится в отпуске на юге, и что-либо менять в жизни уже поздно. К тому же призналась, что считает меня полным красавчиком, дамским любимцем, и её тяготит разделяющая нас разница в возрасте.
Я же никогда не боролся за женщину, следуя принципу собственной самодостаточности.
Но мне было безумно приятно оказаться в омуте страсти: не выпячиваться, строя из себя самца, покорителя женских сердец, просто находиться рядом с ней, осязать её, невзначай касаться – уже было кайфово. Это было комфортно и существенно для меня. Мы принадлежали друг другу целых, или всего – три дня, подаривших такой всплеск адреналина и эмоций, который могла дать только женщина, свежая и яркая, как раскрывшийся бутон цветка.
Вскоре экипаж ушёл с кораблём в Гремиху, и мы больше никогда не встречались.
Такова жизнь. Какая всё-таки у неё была чистая и гладкая кожа, как тёплый мрамор… И куда ты денешься от этого?