Анна Васильевна положила доску на середину стола, а Галина поставила на неё противень с двумя запечёнными щуками, аромат от которых вызывал аппетитное слюноотделение и быстро распространялся по двору. И тут же с соседнего двора послышалось мяуканье.
- Сейчас все собаки с кошками соберутся, так что, люди дорогие, не тяните резину, - громко рассмеялся Сашка.
- А то пиво стынет! - с усмешкой добавила Галина, наблюдая, как муж разрезает рыбину на части.
- А чего тебе не нравится! - неожиданно возмутился Александр. - Чуть что, так сразу пиво вспоминаешь! Ну, скажи, кто сегодня ест рыбу без пива, а? Да только те, у кого пива нет! – и, подмигнув Михаилу, громко рассмеялся. – Правильно я говорю? Вот!
Михаил, отогнув в сторону хорошо прожаренную кожицу, подцепил вилкой кусочек белого щучьего мяса и попробовал его на вкус. Оно рассыпалось во рту, легонько обжигая нёбо и язык. Вздохнув в себя больше воздуха, остужая мясо, Михаил стал жевать.
- Ну как? – не сводит с него глаз Александр.
В ответ Михаил только поднял вверх большой палец, мол, прекрасно.
- Э-э, стоп-стоп! – Александр протянул Михаилу небольшой граненый стакан с прозрачной жидкостью. – Утром ты пробовал папину сливянку, а под вечер – мою пшеничку.
Водка была мягкой, не противной, Михаил с легкостью глотнул ее и несколько удивился:
- Как вода!
- Лучшая оценка! – подхватил похвалу товарища Александр.
Фаршированная рисом и жареным луком щука по вкусовым качествам больше напоминала молодой вареный картофель в сливочном масле, приправленный белыми грибами.
- А вы, Мишенька, кушайте её с булочкой, - подвинув поближе к нему тарелку с хлебом, посоветовала Анна Васильевна. – Я ее только недавно испекла, правда, уже остыла…
- А между первой и второй, - прервал маму Александр, - промежуток небольшой.
Семеникинская водка не была пьяной, и только после третьего тоста Михаил почувствовал приятную истому, легкость в теле, в сознании. Ничего не хотелось делать, а только слушать Сашкин рассказ о рыбалке, его маму, постоянно подкладывающую Михаилу, сыну и Галине то нарезанных овощей, то рыбу… И глядя на все это, он потихонечку начинал завидовать Сашке, его большой и доброй семье, собирающейся здесь каждую неделю. У них нет тех грязных людских проблем, которыми ему каждый день, с утра до позднего вечера, приходится заниматься, даже во сне.
Семеникины живут своими делами: родители – детьми и внуками, дети… Одна белая зависть к ним накапливалась у него, и все.
- Ну как? – опять начал приставать с одним и тем же вопросом несколько опьяневший Александр. И уловив Мишкин восторженный кивок, перебивая остальных, начал делиться с ним своими секретами приготовления водки. – Пшеницу, значит, я проращиваю. Ну, Галька, не мешай, дай расскажу человеку! Ну вот, значит-ца. Потом ее в кастрюле водой заливаю, сахарку подсыпаю и жду, когда загуляет. Ну, мама, ну погоди, дай человеку расскажу.
- Сашенька, - наседает на него Анна Васильевна, - так зачем Мише нужны твои водочные рецепты? Дай человеку отдохнуть, пусть он у нас маленько отойдет от своих забот городских, а ты ему все про водку да про водку.
- Да погоди, мама, ну! - встал гора-Сашка во весь свой рост и, подняв вверх стакан, посмотрел, прищурившись, словно, пытаясь что-то рассмотреть сквозь него. – Не водка, а вода, прозрачная, вон комара видно через нее, как нацелился на тебя, Галька. – И, громко рассмеявшись, продолжил. - Делаю расчет, что нужно еще с килограмм сахару добавить, а то всего-то градусов тридцать, а это разве водка?
- Да меньше нужно, - перебивает его отец.
- Это тебе, батя, меньше надо, сливянку 56 градусов делаешь, а я градусов под семьдесят люблю.
Анна Васильевна положила Михаилу в тарелку еще один кусочек фаршированной рыбы, что-то тихо шепча. Что она говорила, Михаил не мог расслышать из-за громкого спора отца с сыном, сколько нужно сахару подсыпать в водку, и кивнул женщине, мол, большое спасибо.
- Миша, а потом я марганцовки туда бросаю, вот столько, - Саня отмеряет пальцем миллиметр на кончике вилки, - и вся грязь, вся няша эта оседает на дно, представляешь? Вот таким слоем, - и показывает с полмизинца. - Вот, через пару дней опять сыплю марганцовочки, потом еще и еще, так что эта моя «пшеничка» получается чистенькой, как водица, смотри, какая прозрачная. Так давай за нее родимую, за настоящий русский мед!
Михаил залпом выпил из рюмки воду, незаметно налитую Дмитрием Александровичем, и глазами поблагодарил его за помощь. Потом повторил еще раз. Сашку развезло сильно. Почему? Скорее всего, из-за того, что расслабился душою, перестал переживать за Михаила. Видит, человек успокоился, ушел от своих проблем, от вчерашних издевательств соседей и корреспондентки в кафе. И правильно. Значит, удалось «показать» старинному другу, что он обо всем забыл на минуту, на час, на день. Действительно, так хочется забыться и отдыхать в этом семейном покое…
Михаил помог Дмитрию Александровичу отвести спотыкающегося, еле держащегося на ногах Сашку в дом, раздеть и уложить спать. И тот, умница, не сопротивлялся, а даже наоборот, старался соглашаться с ними во всем, пытаясь помочь снять с себя рубашку, штаны… и, более того, пытаясь на своем каком-то непонятном пьяном языке извиниться перед отцом и Михаилом, за то, что напился.
А когда Михаил с Дмитрием Александровичем уже выходили из спальни, Сашка вдруг неожиданно вскочил на ноги, словно и не был в стельку пьяным, и, приложив руку к сердцу, выпалил:
- Завтра, все! – лег на кровать, облокотившись на руку, повернулся лицом к стене и уснул...
- 2 –
Ступеньки трескучие. Михаил, опираясь на перила, аккуратненько наступает на каждую из них, словно поверяя, выдержит ли.
- Не бойся, - сказал поднимающийся впереди Дмитрий Александрович, - они свежие, осиновые. Да и толстые они, из доски пятидесятки, так что выдержат любого. А скрипят перила, пересохли, - остановился, тяжело вздохнул отец Александра и, вытерев пот со лба, - сказал, - нужно ведро с водой поставить внизу.
- …Поможет?
- Вода начнет испаряться и впитается в доски. Лето жаркое...
Чердачная комната приятно поразила Михаила: потолок ровный, сбит из плотных окрашенных в белый цвет досок; стены - из обтесанных, темного чайного цвета брусьев. На глаз видно, что они очень ровно обтесаны и плотно наложены друг на друга, поэтому между бревнами – ни мха, ни тряпок, закрывающих сквозные дырки.
- Мастера работа, такого сейчас днем с огнем не сыскать, - поняв, что заинтересовало гостя, отметил Дмитрий Александрович.
Окно было небольшим, сбитым из толстых досок.
Лампа тускло освещала комнату со стоящим в углу небольшим квадратным, из толстых досок журнальным столом и широкими массивными табуретками. На другой стороне стены висело что-то квадратное, завешенное марлевой шторкой.
Михаил расположился на табурете, сиденье которого было оббито мягкой подушкой, и, упершись спиной на стену, вытянув ноги, прикрыв глаза, расслабился. Необычный сосновый запах, прохлада в комнате - все располагало к покою.
С самовара потянуло дымком кисловатым, треск шишек и веточек успокаивал. Наблюдая за Дмитрием Александровичем, копошащимся в тумбочке и достающим из нее чашки с блюдцами, сахарницу, Михаил почему-то подумал о возрасте этого человека. Вроде ему далеко за шестьдесят, а выглядит молодо. Подтянутый, но не сухощавый, с легкостью поднимался по ступеням, а одышка, это скорее из-за плотного ужина и жары на улице. Сашка говорил, что его отец по утрам бегает по часу - полтора и отжимается на руках от пола. От этого у него и заряд молодости.
- Миша, на выбор: у меня есть разные заварки. Вот, - он выставил на ящик пол-литровую бутыль, - здесь брусничный лист, мятный, ежевичный. Здесь, - достал другую банку, - корни иван-чая, шиповника и…, ну, в общем, чай молодости. А это,
- Дмитрий Александрович встал и, прищурившись, посмотрел на Михаила. – Это магический чай.
- Как это понять? - не скрывая своего доброжелательного удивления, поинтересовался Михаил.
- Опьяняет немножко, помогает расслабиться и плыть в своих фантазиях.
- Из наркотиков?
- Нет, с чего ты взял. Совершенно нет. Здесь чага, пихта, изюм, малина, березовые почки, мед и еще кое-что. Необычный вкус, а запах! - и поднес к носу Михаила открытую банку. – Не разберешь так, запахи перемешались, но дурманит, вдохни еще раз, еще…
Михаил поглубже вдохнул в себя настоявшегося духа из банки. Да, действительно, запахи сильно смешались, но вот один их них - сосновой смолы, с кислинкой мяты - ему удалось «раскусить» …
- … Розы…
А как приятен этот цветочный аромат с ванилью и еще с чем-то таким медовым, будто в руках большой букет чайных роз, возбуждающий ожидание долгожданной фантастической встречи со своей любимой. В коленках и локтях не унимаемая дрожь.
- …И утра.
Михаил глубоко вдыхает в себя запах только что скошенной на поле молодой травы, свежести еще прохладного воздуха, не напитавшегося теплом встающего солнца, слушая тонкую песню поднявшегося в свой «зенит» жаворонка.
…И туман расходится в глазах Михаила, обретают свои грани и краски стены, окна, Дмитрий Александрович, сидящий напротив него и улыбающийся.
- Да, изумительно приятно здесь у вас отдыхать, - неосознанно, растягивая каждое слово, прошептал Михаил.
- Так какой чай будешь? – напомнил свой вопрос Дмитрий Александрович.
- …
- Хорошо, значит обычный черный. И бергамота чуть-чуть.
- Прекрасно, это мой любимый чай. И, если можно, еще можно раз понюхать ваш магический?
- Не торопись, - сказал Дмитрий Александрович. – У тебя много вопросов ко мне, - и поставил рядом с Михаилом закрытую банку.
- Миша, хуже всего, когда попадаешь в неприятности, и от них не знаешь, как уйти и как защититься. Плывешь по морю, дрожишь от холода, устал, а берега не видишь. Что делать?
После его слов становится знобко, плечи тяжелеют, силы уходят, чувствуется дрожь в теле, мокрая вата в ногах...
- Так зеркало, которое пропало в комнате убитого, действительно было? - вопрос Дмитрия Александровича несколько удивил Михаила.
- Мне так говорил на допросе капитан Косолап, - с трудом выдавил из себя Михаил.
– Это тот самый следователь, который вызывал меня по поводу гибели Мигунова. Зеркало на вид было старинным, большим. Висело в той комнате, где этого человека истязали и убивали.
Я говорил с врачами по поводу истязательств над Мигуновым, спрашивал, как он мог их выдержать. И получил один ответ: когда его рубили, он уже был мертвым. Вот так, получается.
- Говоришь, было там зеркало, - в задумчивости повторил Дмитрий Александрович. – Жестокое убийство, видно, человек, который это делал, был очень зол на Мигунова.
- Но, понимаете, на самом деле Мигунов не был наркоторговцем, - и, еще раз отхлебнув из чашки, Михаил замолчал. Привкус бергамота придавал чаю приятную вкусовую резкость. Горячее тепло начало согревать тело изнутри, но не отвлекало от разговора, а наоборот, успокаивало и располагало к беседе, а чай – к размышлению.
- Это вы знаете, что он не был наркоторговцем, а тот человек, который с ним так изощренно разделался, этого не знал, скорее всего. Видимо, у него кто-то погиб от наркотиков, и он был таким злым на Ми-и…
- Мигунова, - подсказал Михаил.
- Вот-вот, Мигунова, - и откинувшись на спинку кресла, Дмитрий Александрович начал медленно раскачиваться в нем, о чем-то размышляя.
Тень от фигуры Сашкиного отца, падающая на стол, за которым сидел Михаил, почему-то стала передвигаться к стене. Удивительно: лампа висела посередине потолка, и тень от качающегося в кресле Дмитрия Александровича должна была отражаться только на столе, чайной чашке, но не «гулять», куда ей вздумается по всей комнате.
Когда тень фигуры Семеникина-старшего остановилась на окне, Михаил осмотрелся по сторонам. Нет, лампочка была только одна, висела без абажура посередине комнаты, сзади него - чистая стена. Резко посмотрел на рядом стоящую с ним на столе банку с магическим чаем, заметил, что ее капроновая крышка неплотно закрывала отверстие. Придавил крышку и, проверив, посмотрел в сторону расположившейся на окне тени. Её не было. Значит, все из-за прорвавшихся запахов из банки.
-Но можно рассмотреть и другие версии, - отвлек внимание Михаила Дмитрий Александрович. – Например?
Вопрос хозяина дома был вполне логичным.
- А я, - посмотрев в глаза пожилого человека, - над этим вопросом как-то и не задумывался, - с долгим вздохом ответил Михаил. – Вернее, все-таки задумывался, но, после того как меня начали давить…, - адвокат, постукивая пальцем по столу, опустил глаза. –Извините, Дмитрий Александрович, но я не имею права говорить об этом сейчас. Идет расследование, и я должен, найти тех, кто это сделал, независимо от полиции и прокуратуры. Понимаете меня?
- Да-да, Мишенька. Да. Что, жарко? Может окно приоткрыть?
- Сейчас, - Михаил встал, - я сам сейчас открою, - и снова заметил, как тень от Семеникина стала перемещаться к окну, к которому он шел. Резко повернулся назад
и, посмотрев на лампочку, с облегчением вздохнул, это была его тень… Фу-у ты.
Щеколда легко поддалась пальцам. В открытую форточку потянул теплый комнатный воздух, наполненный ароматами чая. Дуновение вытягивающегося воздуха Михаил чувствовал кожей лица, шеи, носом. Через несколько секунд – наоборот, остывший вечерний воздух потянуло в комнату с улицы вместе с белесой дымкой. Но она совершенно не пахла ни дымом, ни сыростью тумана, ничем…
- Конец августа люблю. Роса по утрам, воздух ночью свежеет, - тихий голос Дмитрия Александровича тоже чист, как вода. – Особенно люблю дышать яблоневым воздухом, он самый ароматный. А от айвы – терпковатый, но тоже приятный, с такой, знаешь, с морозностью. А от слив – кисельный идет запах, такой малиново-миндальный, - мечтательно рассуждал отец Александра, словно смакуя этот воздух, как вино из бокала, с причмокиванием. - А от персиков - ну прямо совсем дурманит.
И сознание Михаила потянуло в сад запахов, за Дмитрием Александровичем, в его фантазии. Прикрыв глаза, он глубоко вдыхает каждый аромат, о котором рассказывает
Сашкин отец: с кисловатым привкусом яблочного сока или вызывающий на кончике языка оскомину – айвовый...
- А мне еще нравится запах скошенной травы, знаешь, такой резкий, тонкий, с привкусом грецкого ореха.
- Разве? – усомнился в этом сравнении Михаил, но тут же почувствовал именно этот оттенок запаха, с детства знакомый ему. Свежий, с резкой кислинкой-горчинкой.
- Так, за что же убили Мигунова? Ты знаешь ответ на этот вопрос? – прервал приятные восприятия все такой же тихий и спокойный голос Дмитрия Александровича, но теперь, более четкий, отрезвляющий от фантазий-ароматов.
- Ну, это не единственная версия. Если вы думаете, что я не ошибаюсь в том, что пахнет смертью, то…, - Михаил от окна смотрит на Дмитрия Александровича, повернувшегося к нему, - …то, чьей? Если это те, кому я мешаю в этом расследовании…
- Стоп, стоп, Миша. Разве ты это дело расследуешь? У тебя другие дела.
- Дмитрий Александрович, ну как можно остаться в стороне от того, что и тебя касается. Я же вел дело Мигунова, когда он был живым. А теперь, что (?) получается, умер или погиб человек, так можно на все разработки плюнуть, вытереть грязь с рук и браться за другие дела, которых пруд пруди? Так что ли предлагаете?
- Тебя попросил об этом сам Алексей Игоревич? – никак не отреагировав на вопрос Михаила, спросил Дмитрий Александрович.
Услышав это, Михаил открыл рот от удивления, вроде и не говорил никому здесь имя отчество Мигунова.
- Говорил, говорил, - закивал головой Дмитрий Александрович, словно прочитал мысль Михаила.
- Да я не об этом, - замотал головой Михаил. – Я жить хочу! Понимаете? Я словно вижу приближающую тень этого убийцы ко мне, к моей жене и к дочери. А кто нас защитит? Вот смотрите! – вскрикнул Михаил, показывая на приоткрытое окно, в которое заползала в их комнату ночь…
- 3 -
- …Только не торопись, он горячий, - резкий голос словно холодной водой окатил лицо.
Михаил вздрогнул. Неужели уснул? Точно. Дмитрий Александрович копался в углу, перебирая на полке журналы, брошюры.
- Ага, вот нашел, - вскрикнул радостно он и начал листать один из журналов. – Вот здесь была очень интересная статья. Где же она?
Михаил притронулся губами к чашке и отдернулся, чай действительно очень горячий, значит и спал он несколько минут, не больше. Посмотрел на банку с мистическим чаем, крышка закрыта плотно, потрогал рукою, удостоверился в этом.
- Ага, вот это интервью адвоката Безродного, слышал о таком? – и, подняв очки, Семеникин смотрит на Михаила.
- И слышал о нем, и знаю его, Дмитрий Александрович, правда, заочно. Знаменитый адвокат, за серьезные дела брался…
- Вот у него такая же история была, в девяносто восьмом. Так вот, Мишенька, из квартиры, где убили человека, которого он защищал, через несколько дней пропало зер-ка-ло.
Вот, слушай: «Зеркало было старинным, девятнадцатого века, изготовлено известным мастером Германии… Так, так, не то, ага, вот. …И, как оказалось, оно было очень важным в расследовании. Это понял адвокат только, когда его вопрос вольно или невольно касался того зеркала: подозреваемый тут же начинал озираться по сторонам, волноваться. Заметив это, пишет Безродный, я начал использовать это слово почаще, что и позволило мне разгадать тайну произошедшего убийства. Это зеркало в квартире Синева появилось не так давно, как подарок от родственников. И, что интересное, при каждой их встрече с ним, он слышал из их уст одно и то же - это зеркало магическое.
Позже Синев стал в этом убеждаться. Зеркало действительно было магическим: напоминало ему все его плохие поступки, воскрешая их в его сознании. И стоило Синеву подойти к зеркалу, его стекло становилось черным, в нем загоралась свеча, и в зеркале на мгновение появлялось лицо человека, которого он обидел. И невиданные чудовища непонятною силой пытались втянуть в зеркало Синева, в котором невыносимый холод сковывает движения, а из открытых пастей чудовищ лезут отвратительные тысяченожки и змеи …
Через какое-то время Синев приходил в себя, обессиленный, с тяжелой головой, и снова взглянув в это зеркало, видел свое осунувшееся серое лицо с глубокими морщинами, взъерошенные волосы…
После его рассказа о магическом зеркале, мне уже не казалось, что Синев хочет мне внушить, что он убил родственника под приказом каких-то неведомых ему сил, колдовства или гипноза. То есть, совершил убийство не в своем сознании. Конечно, можно было сразу сделать вывод, что Синев пытается меня увести подальше от истины, или действительно он психически болен. Хотя в последнее верилось с трудом, так как Синев руководил частной строительной компанией, быстро развивающейся, при этом проводил сложные финансовые кредитные операции, вкладывая средства в развитие своей компании, выигрывая тендеры, не повышал цен при выполнении работ, работал без махинаций.
Но за два месяца до совершенного им убийства, с ним что-то начало происходить, как говорят его сотрудники: он стал нелюдим, скуп, недоверчив к людям, испуган. Дела в компании начали идти хуже, он потерял два контракта, потом еще. Из-за роста задолженности перед субподрядными организациями, те отказывались выполнять свои работы. А в день убийства, наоборот, словно, какая-то сила вернула его в себя, в того, кем он был раньше – радостным, вдохновленным. Перед тем, как идти с повинной в полицию, пригласил меня и попросил защиты.
Что и говорить, как показывает опыт моей работы и моих коллег, в человеке границу здоровья и душевного расстройства уловить трудно. Очень трудно! И сформулировать это состояние совершенно невозможно. В самом деле, кому придет в голову считать душевнобольным человека раздражительного, с неустойчивым нервным характером или жизнерадостного, веселого и тому подобное.
Его рассказу о зеркале я не поверил. Скорее всего, у Синева была хорошая интуиция и достоверные сведения о том, что родственник хочет убить его и завладеть синевской компанией. Он не понимал, как мог пойти со своим родственником в нотариальную контору, написать завещание о передаче ему своей строительной компании.
Я пришел в его квартиру, осмотрел зеркало, оно было большим, с красивой из черной меди гравировкой с мифическими сказочными чудищами. Вначале показалось, что они живые, затаились и внимательно наблюдают за мной. Но когда мы раскрыли занавески, и на зеркало упал дневной свет, я понял, что это обман зрения. Даже не верилось, что этому зеркалу больше двухсот лет, оно очень хорошо сохранилось. И сколько не пытался Синев мне и следователю из полиции с понятыми объяснить обратное, мы не верили, понимая, что он болен, его нужно обследовать…
Когда составлялся протокол, Синев попросился пройти в комнату с зеркалом. Его сопровождал сержант полиции. Они не выходили из той комнаты в течение пяти минут. Следователь окликнул сержанта, но никто из комнаты так и не вышел. Она оказалась запертой изнутри. И только после того, как ее взломали, мы увидели то, во что сразу и нельзя было поверить. Сержант и Синев лежали мертвыми на полу, и создавалось такое впечатление, что их какая-то сила высосала изнутри. При жизни оба были полноватыми, а тут лежали очень худые, с серыми испуганными лицами, с глазами, вылезшими из орбит… Вскрытие показало, что они буквально высохли изнутри».
Дмитрий Александрович остановился и посмотрел на Михаила.
- Я что-то об этом слышал, но, знаете, Дмитрий Александрович, ведь он, Безродный, сам погиб в позапрошлом году при так и невыясненных обстоятельствах. И был тоже, словно, выжатым изнутри. Мистика.
Дмитрий Александрович пожал плечами и положил журнал на стол:
- Будет желание, дочитай. Это было последнее его дело, говорят.
- О-ох, - вздохнул Михаил, - только еще этой мистики мне не хватало, Дмитрий Александрович, - и с силой стукнул ладонью по колену. - Дознаватель о зеркале, которое было в комнате, где произошло убийство Мигунова, знал понаслышке: вроде было оно, а вроде и нет, хотя на стене остались от него следы, тоже большие, овальные… Но зеркала не было. Это раз. Второе, та история, о которой вы читали, где происходила? Скорее всего, в Питере, где жил и работал адвокат. А мы живем далековато от того места. И, в-третьих, Мигунов не был богатым человеком, его мог убить любой человек и без запугивания, всунул нож под лопатку и все.
Сказав последнюю фразу, Михаил почувствовал какую-то наплывающую в теле тяжесть, свинцовой смолой сползающую с шеи в плечи, с плеч в локти, в грудь, и при этом успокаивающую сознание. И, как бы стараясь защититься от непонятной силы, он сделал большой глоток уже немного остывшего чаю, потом – второй и легонько вздохнул, почувствовав облегчение.
- Видите ли, Дмитрий Александрович, здесь не с кого спросить. Убийца неизвестен, убитого не расспросить, а зеркало, даже если его и найти, не расскажет о том, что произошло в комнате.
- Это как сказать! – Дмитрий Александрович обернулся к Михаилу и, прищурившись, внимательно смотрел на него. – Это как сказать, Мишенька.
- Да хоть как говорите, а наука еще не знает, как можно прочесть с зеркал происходящие события. Может, вы знаете как?
- Хм, - Семеникин оперся плечом в дверную раму и внимательно посмотрел себе под ноги, - просто, Мишенька, не все готовы признать себя сумасшедшими или колдунами. Хотя это можно понимать, как одно и то же, правда? В старые времена в Европе за это сжигали человека, сегодня, наоборот, кто-то на этом делает деньги, а кто - и диссертации. Нострадамус, говорят, тоже благодаря зеркалу сделал все свои предсказания. Слышал об этом? Да, да, об этом много писали, это даже доказано европейскими учеными. Так что, как видишь, можно и с зеркала читать.
- Для меня это пустые слова.
- Согласен, Мишенька, - Дмитрий Александрович присел на кресло-качалку. – Ты знаешь, я в свое время, несмотря на неверие в магию и так далее, поверил в то, что волшебство все же есть, - улыбка Семеникина обезоруживала. - Да, да, потому что были бабки, к которым люди ходили, просили делать заговоры, чтобы кого-то вылечить или там еще что-то. Слышал?
Вот. А я сам в детстве все это видел своими глазами. Да, да. Недалеко от нас жила такая бабка, вернее, бабушка, бабкой ее у нас, пацанов, язык не поворачивался назвать. Женщина пожилая, приятной внешности, добрая, даже интеллигентная. Мы частенько сидели в ее дворе.
Знаешь, она жила в таком небольшом кирпичном домике с небольшим участком земли. С одной стороны двора не было забора. Вернее, был, но им служили кустарники смородины, шиповника и малины. Со своей стороны, двора она всегда их подстригала, а с другой стороны была пешеходная дорожка, по ней редко ходили люди, она была заросшей, и ветками можно было оцарапаться. А нам, детворе, что? Мы там и в пиратов играли, и в ловушки, и в жмурки. Что детям, вспомни себя, там, где взрослым недоступно, для нас была игровая площадка.
Как-то мы попались, воровали у нее яблоки, зеленые, кислючие, большие, с два моих кулака каждое. Они были красного налива, и нам казалось, что какое-то из них будет обязательно сладким. Проделали в двух местах кустарника проходы и лазали в ее сад. И так получилось, что попались ей на глаза. Сначала хотели дать деру, а она нам кричит: ребята, вы лучше с другого дерева берите яблоки, здесь они слаже, а с того только в конце сентябре – начале октября рвать будете. Яблоки на нем поздние.
Остановились мы и смотрим на нее, а она показывает на ведро с зелеными яблоками. Я тогда самый смелый из ребят оказался, подошел к ней, взял из ведра яблоко, надкусил и, права была бабушка Варя, они были сладкими, сахарными, с тонкой кислинкой, - Дмитрий Александрович, вспоминая этот момент, улыбнулся, почмокав языком. - Мы потом ей всегда помогали собирать фрукты, она нас вареньем угощала, компотом. Жила она с дочкой, Лизой Геннадьевной, такой же доброй женщиной и по возрасту, как наши матери.
Ну, мы слышали, что занимается тетя Варя ворожбой. Кто говорил колдовством, а кто - молитвами. Как-то сидели у нее во дворе, пили компот смородиновый с булочками, которые тетя Варя сама напекла. Так вот, приехала к ней скорая помощь, врач, такой огромный мужчина, прошел в дом, о чем-то они поговорили, потом вернулся, и с водителем занесли они к ней мужчину на носилках. У него что-то с животом было.
Мы залезли на подоконник и смотрим в окно, а там посередине комнаты большой стол стоит, на нем этот больной лежит, раздетый догола, и на пузе у него большая шишка. А тетя Варя стоит в углу на коленях и молится иконе, кланяется ей до самой земли. Потом встала, подошла к больному и стала его шишку опрыскивать водой из бутылки, и эта шишка прямо на наших глазах стала уменьшаться и исчезла. Во-от, Мишенька. В машину «Скорой помощи» после этого тот мужчина сам пошел, без носилок, и слова благодарности говорил ей: мол, думал, что ему спасения уже не будет, грыжа была неизлечимой. И сколько таких разных случаев мы видели, то гнойник заговаривала тетя Варя на ноге, и он исчезал, то еще что-то.
- И врачи при этом были?
- Постоянно. Тетя Варя нам говорила, что все, что мы видели, вовсе не чародейство и не колдовство, а молитвы Божественные, которые Бог слышит через ангелов и помогает людям.
- 4 -
«Во сне и наяву», - такое знакомое выражение, где-то я его слышал. Откуда? А, это фильм «Полёты во сне и наяву». Точно-точно, советский художественный фильм, снятый Романом Балаяном в восьмидесятых. В главной роли Олег Янковский, что-то связано с кризисом среднего возраста. В сорок лет ему ничто не приносит удовлетворения — ни жена, ни любовница, ни работа, ни друзья. Там еще играл Олег Табаков, Елена Костина, Людмила Гурченко, Олег Меньшиков. Да, да, но разговор идет не о среднем возрасте.
Михаил замотал головой, пытаясь разогнать мысли, мешающие ему сосредоточиться, и стал внимательнее прислушиваться к тому, о чем говорит Дмитрий Александрович.
- Мой отец, возвращаясь из Германии после окончания войны, привез какое-то магическое зеркало. Его так отец называл, а я про себя думал, что он с войны как бы психически неуравновешенный пришел. Ну, какое это зеркало – две железные линзы как блюдечки, соединенные складывающимися железными рейками, между ними впаян в доску, к которой они прикреплены, железный стаканчик-подсвечник, и все. Он часто с коробкой, в которой зеркало германское было, в комнате закрывался и сидел там подолгу. Иногда и я из любопытства открывал ящичек, в нем листы лежали исписанные. Пытался прочесть, но мне казалось, такая галиматья там была написана. Ну, сам подумай, Михаил, лысый князь с пауком на голове скинет себя с престола, и люди начнут друг друга резать, убивать. Ну?
А вот пришли девяностые, вспомнил про эту запись отца и сравнил с тем, что происходит. Горбачев сам себя скинул с партийного престола, страна развалилась – республики разделились, в стране произвол, заводы стали закрываться, людям перестали платить зарплату, воры стали захватывать власть… Продолжать?
- Ну, если так сравнить его запись, то совпадения есть. А может, он у вас фантастические рассказы писал?
- Нет, он был не очень грамотным человеком, всю жизнь проработал слесарем в тракторной мастерской, но обладал хорошим инженерным умом. С интересом учил со мной алгебру. Это, пожалуй, благодаря нему я окончил школу с отличными оценками по математике, физике, химии. У нас с ним даже своего рода соревнования между собой были, кто быстрее разберется в теме и решит заданную задачку. Мне, с одной стороны, легче было - в школе нам учитель все раскладывает по полочкам, что не понял, можно переспросить. Но батя, бывало, быстрее меня разбирался в теме… Да, что-то я ушел в сторону, - с извинением посмотрел на Михаила Дмитрий Александрович.
Так вот, одна из записей мне тоже запомнилась: Россия – это богатырь, который за поводья держит Горыныча – страны Европы. Это он так написал. А поводья, это, скорее всего, газ и нефть. Это я так думаю. Ну и так далее.
- В это вы поверили, потому что узнали, что словом можно вылечить человека, – высказал свое мнение Михаил, – когда увидели, что бабушка молитвами болезни заговаривала.
- А-а нет, Мишенька. Знаешь, я тогда об этом почему-то и не думал. К этой мысли пришел, когда на пенсию вышел. У нас, военных, она раньше, чем у гражданских людей. А все как получилось. Когда из старого дома в этот переезжал, попалась мне коробка с зеркалами, как называл их отец, магическими, - Дмитрий Александрович поднялся с кресла-качалки и, придерживаясь за поясницу потихонечку, со вздохом выпрямился. – Фу-у, отпустило наконец-то.
Михаил молча наблюдал за стариком, ожидая его дальнейшего рассказа. Семеникин это заметил.
- Так вот, если это интересно, я продолжу. Я сам до сих пор не пойму, что собой
представляют эти зеркала и из чего они состоят - то ли из черных, отполированных до зеркальности, камней, то ли из какого-то неизвестного мне железа. По своей форме зеркала вогнуты, но если их развернуть чуть-чуть друг к другу и повернуть к экрану, - Дмитрий Александрович показал рукой в сторону занавешенного предмета, - то на нем начинает что-то происходить.
- Что? – прищурившись, смотрит на Семеникина Михаил.
- А что вашей фантазии придумается, - ухмыльнулся Дмитрий Александрович. – Бывает, такие видения происходят, как в замедленном кино, и если что-то не понял, то картинка возвращается назад, чтобы ты внимательно ее рассмотрел. Но когда во всем разобрался, приходишь в себя и понимаешь, что ты спал. И в зеркале отражается лишь твоя собственная заспанная и удивленная персона, и больше ничего, Мишенька. Ни-че-го!
- Дмитрий Александрович, а эти видения сбывались?
- Сны бывают предсказывающими...
- Согласен, - потупил свой взгляд в пол Михаил.
- Так что сам думай: верить в магию трех зеркал или нет.
- Трех? - Михаил, удивленно посмотрел на старика.
- Это тоже зеркало, - ткнул пальцем в висящую за занавеской на стене рамку, - только оно простое, обычное. Купил его лет пять назад в мебельном магазине. О необходимости установки третьего зеркала отцу еще немец говорил, которого он взял в плен. Об этом он говорил и на допросе, и даже что-то показывал капитану, допрашивающему его. Потом этот ящик с зеркалами и с арестованным немцем мой отец должен был доставить в штаб армии. Но «Виллис», на котором везли немца, за городом наехал на мину и ничего от того немца и тех, кто был в машине, не осталось. А ящик с зеркалом не был тронут ни взрывом, ни огнем. Отца при взрыве выкинуло с заднего сиденья на кустарник, тем и спасся, не повредив себе ничего. В штабе армии ему сказали, что если он еще раз с таким донесением о магическом зеркале обратится к кому-либо, то его назовут сумасшедшим.
Кто что вез с собой из Германии домой, а отец – ящик с этими зеркалами, - и Дмитрий Александрович, открыв дверцу тумбочки, вытащил из нее завернутый в промасленный пергамент деревянный ящик. Когда Михаил с разрешения Семеникина заглянул в него, то невольно оторопел, это действительно был какой-то прибор, состоящий из двух, то ли черных камней, то ли толстых яйцевидных металлических пластин. Из чего они были сделаны, это было совершенно невозможно ощутить при прикосновении к ним. Между зеркалами были сложенные друг в друга железные рейки, прикрепленные на шарнирах к зеркалам.
Дмитрий Александрович одно зеркало подал Михаилу, второе потянул на себя, рейки, «выезжая» друг из друга, растянулись между собой на полметра. Их поставили на тумбочку.
- На зеркалах видишь ручку? Будь осторожен - хрупкая вещь, - Дмитрий Александрович начал аккуратно крутить ее, и зеркало, упираясь на подставку-блюдце, начало то подниматься, то опускаться. – Ну, на сегодня хватит, Мишенька. Завтра у нас еще день есть, поговорим на эту тему. А сейчас тебе нужно отдохнуть.
И после его слов Михаил действительно почувствовал навалившуюся на него усталость.
- Там внизу Аня постелила тебе. Или, может, в доме нашем поспишь?
- Нет, нет, - прошептал Михаил, медленно спускаясь по лестнице со второго этажа за Дмитрием Александровичем…
- 5 –
Колокольчик продолжал беспрестанно звонить и звонить, а Михаил никак не мог добраться до удочки, расположенной на самом краю островка. Вечно что-то мешало ему, то куст, то сыпучий песок, скатывающийся в яму, в которой почему-то он оказался. А удочка тянет его к себе и тянет, не отпуская. Это бесило, хотелось закричать, позвать кого-то на помощь, но в последний момент он заметил выглядывающий из песка корень сосны, за который ухватился обеими руками и начал вылезать из ямы.
Стоя на самом краю ямы, он глянул вниз и содрогнулся: там лежал гроб. Это могила! И оборвался корень, и он вместе с песком покатился назад вниз, в могилу…
Михаил открыл глаза, в комнате было темно, и только через какое-то время понял, что это звонил не колокольчик, а его сотовый телефон, и лежит он не в могиле, а на диване, в доме, в гостях у Сашкиных родителей.
Снова зазвонил телефон.
- Да, слушаю, - сказал он.
- Это Михаил Валентинович Иванов? Вы извините, что разбудил вас, - раздался голос из трубки, - это диспетчер охранной компании «Эверест», Блохин Виктор Леонидович.
- Что там, обокрали мою квартиру? – спросил Михаил.
- Да как вам сказать, кто-то уже раз пятый бьет чем-то по вашей входной двери, срабатывает сигнализация, мы выезжаем - никого. В последний раз даже отъехать на двести метров от вашего дома не успели - опять сообщение. Ну, вернулись, а там кто-то венок оставил у вашей двери.
- Венок?
- Ну да, похоронный такой, знаете, - стушевался охранник. – С чем это может быть связано, Михаил Валентинович?
- А на венке что-то написано было?
- «Мы скорбим, Михаил, о твоей скорой кончине».
- Вот как? – теперь смутился адвокат. - И что же, - закашлялся Михаил, - вы мне предлагаете? Вернуться домой и посмотреть на этот венок?
- Нет, - дрожащий голос абонента притих, а потом прошептал, - вы извините, мы сами хотели бы разобраться, кто вам так пакостит. К счастью, вы живы.
- А вчера?
- Вчера тоже было, вечером. Один раз.
- Это дети были.
- А сейчас в четыре утра, думаете, тоже они? – усмехнулся в трубку охранник.
- Венок?
- Вот в том-то и дело, Михаил Валентинович. Видно вы кому-то серьезно насолили.
- Думаете?
- Смотрим телевизор.
- Тогда вы правы, - вздохнул Михаил. - Что предлагаете?
- Нанять охрану, Михаил Валентинович. Мой товарищ…
- Подумаю, - перебил охранника Михаил. - Дорого выйдет?
- Жизнь, думаю, дороже стоит!
- Вы, как вас …?
- Мы с вами тезки по имени и по отчеству.
- Прекрасно. Я обязательно вам перезвоню, только дайте прийти в себя.
- Вы не откладывайте это дело в долгий ящик, мой товарищ долго свободным не бывает. К счастью, живет не в нашем городе, так что подумайте, за плечами у него школа военного разведчика, следака, опера.
- Спасибо, спасибо. Так как с квартирой быть, домой возвращаться?
- Не советую, Михаил Валентинович. Лучше пока вам лечь на дно или бросить то дело, видно – это мозоль, на которую вы кому-то наступили, очень больная.
- Вы тоже в органах работали?
Видно, вопрос Михаила поставил его тезку в тупик, и замешательство абонента, скорее всего, подтверждало именно это.
- Как будете готовы к разговору, перезвоните, а за вашей квартирой мы установим наблюдение, - поставил точку в разговоре охранник. – Так что, отдохните.
Михаил, бросил телефон на простыню, спать уже не хотелось. Хм, говорят, что сны только со среды на четверг бывают пророческими. Ошибаются.
Желтый тусклый свет от включенного ночника плохо освещал незнакомую комнату, но и это не мешало осмотреться. К стене у входной двери была прикреплена вешалка, по бокам верхней полки для шляп стояли цветочницы с традесканциями, оплетающими своими тянущимися веточками ее рейки. Напротив - лесенка на второй этаж, где только недавно он был с Дмитрием Александровичем, пил чай, слушал его рассказ о магическом зеркале.
«Бредятина, - отмахнулся Михаил от мысли спросить у зеркала, что его ждет в недалеком будущем. – В нашем мире, похоже, только и остается, что верить в магию, колдунам и политикам, астрологам и начальникам. А все остальное - это компьютерная графика, а мы – человечки, управляемые джойстиками и кнопками, мышками. Блин, какие только мысли не лезут в голову. А вот то, что Сашкин отец обладает гипнозом, это, скорее всего так, - задумался Михаил, облокотившись на спинку стула. - Начал говорить о запахах чая, и я тут же начал их осязать. И выдержку из журнала прочитал именно ту, которая в первую очередь и интересовала меня. Интересно, он дочитал ее до конца? Что-то вроде сказал по этому поводу и оставил журнал раскрытым на тумбочке».
Внимание Михаила отвлекли картины, расположенные посередине стены под лестницей, уходящей на второй этаж, и зеркальце такой же величины, как и картины – вертикальное, расположенное между ними.
На первой картине - сказочный рисунок. Богатырь-молодец уперся спиной в березку и смотрит на девушку, положившую свою голову ему на плечо. А та улыбается, слушая историю, о которой весело рассказывает ее суженый, а может, песню, которую он поет, перебирая руками по струнам гуслей, лежащих на его коленях. А на второй…
Михаил сначала остановил свой взгляд на зеркале, на отражение своего лица, немножко опухшего, на приглаженных волосах - распушил их и посмотрел на другую картину. О-о, так это же репродукция «Человека с филином», написанная его любимым с самого детства художником Константином Васильевым.
Необычная работа. Сколько раз Михаил, видя ее, почему-то не мог заставить себя внимательнее ее рассмотреть. Все что-то мешало, и попадалась она ему как-то не вовремя, когда что-то другое искал в журналах и при этом очень торопился, а значит, откладывал рассмотрение её на потом. Видно, вот сейчас и подошло время — это сделать.
Над своей седой головой старец держит свечу и филина, уцепившегося своими когтями в его руку. Что обозначает эта птица? Почему он держит вверху не свечу, чтобы освещать перед собой темное пространство, а филина? Филин – это символ мудрости, скорее всего, именно в этом есть и смысл картины. И как внимательно старец что-то рассматривает впереди себя. Скорее всего, он несет свет и мудрость. Мудрость. И она означается художником выше, чем свет! А как еще можно осознать то, что филин расположен выше свечи?
«Мудрость, как мне сейчас именно её не хватает, чтобы понять, что нужно делать завтра. Может, все бросить и податься в монахи, - сдерживая непонятно откуда взявшуюся улыбку, Михаил остановился у лестницы. – А что мне даст охрана, тот следователь, вернее опер, которого так навязывает охранник. А может он и не навязывает, а просто хочет мне помочь? А с какой стати, спрашивается? Хм. Может, он сам в своей жизни столкнулся с чем-то таким, и теперь у него руки чешутся, когда видит несправедливость, когда люди власти себе разрешают все, а другим – только подчинение себе, абсолютное подчинение, независимо какой властью они обладают. Ну и занесло меня, - прикусил свою верхнюю губу Михаил, - ну и занесло. Хотя, может, в мире действительно все сильно взаимосвязано между собою. Я адвокат, расследую несколько дел, и есть люди, ситуации, которые работают против меня и за меня. А что говорить – одни против меня используют пока легкие психологические методы - газеты и телевидение, настраивают против меня людей, полицию. Потом – прихлопнут. Другие, наоборот, как бы осязают мои действия против олигархов и хотят помочь – Сашка, его отец, этот охранник…»
Михаил посмотрел наверх и несколько удивился тому, что на втором этаже было светло. Наверное, Дмитрий Александрович там что-то делает.
- 6 –
Пыль потихонечку оседала на пол, на стол, на развернутый журнал, оставленный Дмитрием Александровичем на тумбочке. Открытая форточка не помогла очистить воздух в комнате, а, наоборот, благодаря сквозняку разыгралась здесь небольшая пыльная вьюга. Чтобы унять ее, Михаил, прикрыв ладонью нос и рот, быстро спустился по лестнице вниз и закрыл входную дверь, непонятно как открывшуюся. Во дворе никого, в доме Семеникиных света нет. Значит, сама дверь была плохо прикрыта, и когда он открыл окно на втором этаже – она отворилась от сильного сквозняка. Бывает такое.
Через несколько минут Михаил вернулся наверх, щеткой промел слой пыли, которая ссыпалась со шторы, закрывающей висевшее на стене зеркало. Холодный чай, недопитый им, Михаил пробовать не стал, переборов в себе желание отхлебнуть из чашки, чтобы смочить сухое горло, вылил его в окно. Наполнил чашку теплой водой из самовара, попробовал её на вкус - неприятная какая-то. Вернувшись к столу, влил в чашку заварки. У воды сразу же изменился вкус, стал немножко резковатым, перцовым. Это, скорее всего, от пыли, которой наглотался, снимая с зеркала штору.
Смахнув пыль с сидения, сел на табурет и, облокотившись спиной на стену, расслабился, рассматривая все вокруг себя.
Интересно, луна вроде и небольшая, только набирает силу, а от нее почему-то в этой комнате было светло. Лампочка в комнате была выключенной. Скорее всего, свет луны попал на одно из магических зеркал, оставленных на тумбочке открытыми, и отразился на шторе, занавешивающей зеркало, висящее на стене. Такое может быть? Конечно, ведь штора сделана из искусственного материала, похожего на шелк.
Михаил выключил свет и удостоверился в том, что был прав: от шторы, лежащей на полу, сейчас шло какое-то серебристо-желтое отражение, слабенькое, но оно было. Тогда он взглянул на зеркало - оно было черным-черным. Такого цвета он раньше не видел, а может, просто в темноте никогда не обращал своего внимания на зеркало.
И те магические, по словам Дмитрия Александровича, зеркала, были совсем не видны на тумбочке. Ощупал их, сдвинул вправо - не видны, влево, чуть поодаль, ага, они уловили еле видный лунный свет из окна. Почувствовав идущий от них сильный морозный холод, отпустил зеркала и, сильно растерев ладонь об ладонь, согреваясь, вернулся к выключателю.
Никакой магии, все это выдумки, вздохнул Михаил.
Нагнувшись, стал внимательно осматривать отполированные камни магических зеркал, вдавленные внутрь. Только тень от его головы, прикрывающей свет лампочки, падала на них, и в их «глазах» даже не отражалось его лицо. Ничего, только тень. Носовым платком протер одно из зеркал, но оно оставалось таким же неживым, значит, пыль не осела на зеркалах. И такое бывает.
Все успокаивается вокруг, тяжесть опускается на веки, но спать еще рано, что-то он не досмотрел еще, а что? Михаил выпрямился, легонечко потянулся вверх, вытягивая позвонок, повернулся налево - направо, снимая с поясницы напряжение, и подошел к большому зеркалу.
Да, за последние дни он сильно постарел, подумал Михаил, рассматривая свое уставшее лицо, морщинки под глазами, которых он раньше не замечал, пересохшие губы. Смочил их языком и, прищурившись, внимательнее стал рассматривать свое лицо.
Пробившиеся черные усики-колышки под носом и на бороде, скорее всего, и создают такое впечатление, что лицо постарело, да и свет, падающий на зеркало, прибавляет возраста. Это хороший фотограф может по твоей просьбе сделать тебя и постарше, и моложе, направляя на лицо светящиеся лампы сбоку, сверху, снизу. А здесь…
Что-то в зеркале стало меняться. Михаил отодвинулся от него на полшага, внимательно присмотрелся. Вроде, ничего не изменилось. Он осмотрелся по сторонам - никого, и сзади – тоже. А вот в зеркале полотно начало темнеть с левого угла, где-то вдали, внутри самого зеркала замерцал тусклый свет, и он с каждым мгновением стал приближаться.
Михаил, дрожа, осмотрелся и вновь взглянул на зеркало. То, что он увидел в нем, захватило дух.
Михаил в полный рост стоит на какой-то незнакомой улице и подвластный человеку, стоящему вдали от него, его раскачивающимся рукам, начинает извиваться, вращаться, как кобра под дудкой заклинателя змей. Михаилу холодно, он дрожит, в его глазах испуг, и он начинает стонать, корчиться от боли в своем непонятном танце, который играет ему колдун.
Вдруг колдун заметил Михаила, смотрящего на него из комнаты дома Семеникиных, и исчез, растворившись в воздухе. А вот Михаил – отражение уже бежит по улице, прыгая из стороны в сторону, отчего-то уклоняясь, падая и поднимаясь, бежит снова, толкаясь в закрытые двери домов. Но никто ему их не открывает. Михаил, наблюдая за собой, во всю силу сдавливает кулаки от бессилия, но никак не может помочь ему-себе. И только сейчас он заметил, от кого бежит его образ в зеркале - от человека в черном плаще, управляющего какими-то рычагами перед компьютером, из которого в погоню за Михаилом кидаются собаки и пантеры, а люди, стоящие на балконах домов и наблюдающие за погоней, ему тоже хорошо знакомы.
Вон Серега Воробьев, бывший его одноклассник, а теперь журналист, пишущий всякую галиматью об адвокате Михаиле, еще и улюлюкает, громко смеясь. А вон телевизионщица, подбадривает своего оператора, снимающего его на видеокамеру, и что-то говорит в микрофон. А вот сам Косолап, прикрывая воротником свое лицо, нет, не воротником, а телефоном, что-то кричит в него.
- Ату его, ату! – кричат все люди со своих этажей. А больше всех его соседи… - Кукареку-у, кукареку-у.
Михаил открыл глаза и никак не может понять, что там во сне с ним происходило, и был это сон или явь? Он лежал на диване, а кукарекал его телефон, лежащий на полу, значит уже 6.45, пора вставать.
Поднялся с кровати и по лестнице поднялся на второй этаж. Штора лежала под зеркалом, на полу, освещенном лучами солнца, хорошо были видны полосы, оставленные от щетки, которой он сметал в совок пыль.
Глянул на себя в зеркало: лицо уставшее, заросшее бородой и усиками-колами, под глазами темные круги с морщинами.
Так все то, что он видел, было во сне или наяву?