Выехав из Самарканда глубокой ночью, машина набрала скорость и поехала по трассе. Вдали мерцали огоньки поселков, грозными тенями вдоль дороги стояли тополя, словно стражи, охраняющие свои владения. Пассажиры в салоне Нексии уснули, водитель смотрел на дорогу впереди себя, ему уснуть было нельзя, впрочем, он привык не спать ночами, так как очень часто бывал в дороге. Деньги зарабатывать было непросто, а в последнее время, стало ещё труднее.
Местные жители уже в открытую возмущались, что Горбачёв развалил Советский союз, правда, не понимали, что и как произошло. Но в тысяча девятьсот девяносто четвёртом году, поменяли деньги, теперь люди не носили с собой пачками сум-купоны, больше похожие на бумагу, а не на деньги. Да и нынешние деньги были не такими, как раньше, по всему Советскому союзу, к которым привыкли люди. Непонимание ситуации, когда зачастую людям хотелось выть от отчаяния, когда элементарно не было денег даже на хлеб, угнетало. Но люди не роптали, выживали, кто как мог, постепенно привыкая к переменам, произошедшим в России и докатившимся и до них и с годами, вроде, стало полегче.
Сон Луизы был беспокойным, ей снились кошмары. Батыр лихорадочно поднимал ей платье и спускал с неё лозим, потом брат, с окровавленным ножом в руке, почему-то смотрел на неё и неистово хохотал. А за ним стояла плачущая мать, с грудным ребёнком на руках. Девушка вздрагивала и просыпалась со слезами на глазах, потом вновь засыпала.
В Джиззак заезжать не стали, трасса вела через Сырдарью, Гулистан, Янгиюль, следом в Ташкент, куда водитель заехал ранним утром, часов в шесть.
- Холажон (тётушка) мы приехали, я вот девушку довезу до института, брату её обещал, а потом и Вас довезу до места, - обернувшись назад, сказал водитель.
Сидевший рядом с ним мужчина, остался в Янгиюле, где его высадил шофёр. Проехав Ипподром, водитель, никуда не сворачивая, поехал по дороге к улице Шота Руставели, мимо автостанции Самаркандская и Братских могил. Проехав мимо Фрунзенского торгового центра, возле парка Кирова, машина свернула налево и доехала до педагогического института.
- Приехали, дочка, вот он, педагогический институт, брат твой деньги за твой проезд заплатил, так что... багажа у тебя нет... - сказал водитель, обернувшись на Луизу.
Её растерянное, испуганное лицо смутило мужчину.
- Холажон? Благословите девушку, пусть благополучно поступит и осветит лицо брата и своих родных, - подняв перед собой ладони, попросил мужчина.
- Дай Аллах тебе удачи, дочка, лёгкого пути и счастья в жизни. Аминь! - сказала старшая из женщин, обведя лицо ладонями.
Все сделали тоже самое и Луиза, поблагодарив женщину и водителя, не спеша вышла из машины. А женщина, взяв из сумки две лепёшки, которые она купила в Самарканде, оставив сватам шесть штук, протянула Луизе.
- Возьми, дочка, хлеб на дорогу - это благо, - сказала женщина.
- Спасибо Вам... до свидания... спасибо Вам, - с дрожью в голосе от волнения, повторяла девушка и дождавшись, когда машина свернула от института направо и скрылась из вида, тяжело вздохнув, посмотрела на старинное здание института.
Широкие, парадные ступени, вели к массивным дверям, колонны в виде мужских статуй, словно поддерживали каркас всего здания. Луиза подошла к дверям, но они оказались закрытыми.
- Ну да, рано ещё... в восемь часов откроют, наверное, - подумала она и спустилась вниз.
Сев на скамью, она стала ждать начала рабочего дня. Перед институтом стоял памятник, вокруг него скамейки, куда подходили молодые парни и девушки, видимо, абитуриенты, желающие поступить и садились, в ожидании. Прошёл час, который показался для Луизы вечностью, когда вахтёр открыл однуь из двух массивных дверей, парни и девушки встали и поднявшись по ступеням, зашли в вестибюль. Луиза пошла следом за ними. У дверей сидел вахтёр, к которому девушка и обратилась.
- Ассалому аляйкум, амаки (обращение к мужчине, дядя), я приехала поступать, - сказала она.
- Ва аляйкум ассалом, дочка. Молодец, что приехала. Пройди туда, видишь, женщины сидят за столом, они принимают документы и заявления от абитуриентов, - ответил пожилой мужчина, с седыми, но густыми волосами, типичный узбек, с круглым лицом, с усами и густыми бровями, смуглой кожей и тёмно-карими глазами.
Поблагодарив его, Луиза прошла к центральной стене, где стоял стол, рядом, огромные горшки с декоративными растениями и цветами. Женщины что-то записывали в журнал, принимали документы и просили написать заявление. Луиза подошла к длинному столу. Приняв от неё документы, а их она подготовила заранее, всё же надеясь поговорить с братом и отпроситься в Ташкент, на учёбу. Но тогда ей и в голову не пришло, что это произойдёт столь печально и такой ценой. Одна из женщин попросила её сесть, дав лист бумаги и ручку. Луиза написала заявление и вернула женщине.
- Ты ведь приезжая, из Карши... хорошо, вот тебе бумага на проживание в общежитии, до поступления. Поступишь, переоформишься у коменданта, получишь временную прописку. Ладно, иди... это что, все твои вещи? - спросила женщина, лет сорока, приятной внешности, с красивой причёской, ухоженными руками и в цветном, шёлковом платье.
- Да... а почему Вы спрашиваете? - испугалась Луиза.
- Просто спросила. А ты чего такая напуганная? Случилось что-то? - спросила молодая женщина.
- Нет! Нет, что может случиться? Я только приехала в город, у меня в Ташкенте нет никого из родных и немного страшно, - ответила Луиза.
- Хорошо, иди. Просто, тебе будет нужно постельное бельё... ладно, скажи коменданту, Рахим акя, что я попросила выдать его тебе. Меня зовут Мадина Махкамовна. Да... экзамены через три дня. Иди! - махнув рукой, сказала женщина.
Луиза подняла с пола сумку, которую бросила, когда села за стол и писала заявление о поступлении в институт, на факультет иностранных языков и попрощавшись, пошла к выходу, забыв спросить, где находится общежитие. У дверей она вспомнила и пришлось обратиться к вахтёру, тот сказал, что оно находится за институтом.
- Сейчас выйдешь и повернёшь налево, пройдёшь за здание института, во двор зайдёшь, там и столовая, и общежитие, - сказал мужчина.
Луиза вышла из института и спустилась по широким ступеням. Завернув за здание, она прошла к воротам и вошла во двор. Там она увидела столовую и почувствовала голод. Деньги у неё были, Сардор отдал ей все свои накопления, понимая, что ему они уже не пригодятся, а их было немало. Но Луиза была не готова к самостоятельной жизни, просто понимала, что ей придётся нелегко и деньги нужно будет экономить. Про стипендию, она не знала, о том, что её ждёт дальше, девушка боялась задумываться.
- О, Аллах! Помоги мне... не дай упасть, я должна выдержать... - прошептала Луиза, входя в столовую.
- Разрешите? - спросил Сардор, открыв дверь кабинета следователя местного отделения милиции.
- Да, заходи. Это ты заявление хочешь написать? Что случилось? - спросил мужчина, лет под сорок, плотного телосложения, с густыми, чёрными волосами, с сосредоточенным лицом.
Мужчина был в штатском, было видно, он устал и казалось, был ко всему безразличен.
- Я человека убил, хочу написать об этом заявление, - ответил Сардор, не смея сесть за стол без разрешения.
Капитан, услышав слова Сардора, изменился в лице, хотя к таким ситуациям ему было не привыкать. Только, чтобы убийца сам пришёл и признался... такого ещё не было.
- Садись, рассказывай, что случилось и где труп... - сказал капитан, кивая Сардору на стул.
Парень сел и сосредоточился, не зная, с чего начать разговор и как обернуть его так, чтобы сестра была ни при чём.
- Я это... я сестру проводил в Ташкент... учиться она решила... в институт поступать... я и посадил её в такси... потом вернулся домой... а там сосед наш... это, он... - Сардор волновался, он шёл сюда, чтобы сознаться в убийстве близкого друга, но не подумал, что это будет так тяжело сделать.
- Короче. Чего ты мямлишь? По сути говори! - сказал капитан, готовя чистый лист бумаги и ручку, чтобы Сардор написал заявление.
- А что говорить? Я думал вор зашёл и... схватив нож, ударил его в спину, вот и всё. Он спиной ко мне стоял, я не признал его. А когда он упал... я понял, что убил своего соседа, - сказал Сардор.
- Хорошо, вот... всё подробно и опиши, - сказал капитан.
Сардор написал, как пересказал капитану, написав имя сестры только так, как и сказал, что проводил её в Ташкент, посадив в такси. Капитан нажал на кнопку под столом, в кабинет вошёл дежурный.
- Вызови пару ребят, лейтенант, поедем к месту преступления, - сказал капитан дежурному.
- Есть! - громко ответил лейтенант и тут же вышел.
- Что же ты сразу с ножом полез, а? Не разобрался и на свою задницу проблемы накликал. Ударил бы его, оглушил, что ли... ладно, поехали. Руки за спину! - сказал капитан, надевая на руки Сардора наручники, за его спиной.
- Теперь жалею, а в тот момент... испугался я, - ответил Сардор.
- Ну, на пугливого ты не похож, растерялся, может? - подсказал капитан.
Сардор кивнул головой. Выйдя с ним во двор, капитан сел в легковую, милицейскую машину, где их дожидалось ещё трое ребят в форме, один из которых сел за руль. Сардор назвал свой домашний адрес, куда они и поехали.
О том, что Сардор убил её сына в своём доме, Кумуш узнала от соседки, когда в дом Мухаббат вошли капитан с помощниками и Сардор в наручниках. Весть быстро дошла и до Мухаббат, которая прибежала к своему дому и вбежала в комнату, где её глазам предстала страшная картина. Батыр лежал на полу, с кровавым пятном на спине, над ним причитала Кумуш, проклиная и Сардора, и весь его род. Сняв с головы платок, женщина, рыдая, обнимала тело сына, уронив голову ему на грудь.
- О, Аллах! Что тут происходит? Сардор, сынок? Что случилось? А Луиза где? - испуганно воскликнула Мухаббат, с ужасом глядя на всё происходящее.
- Я утром её в Ташкент отправил, мама, будет учиться в институте. С работы пришёл, а тут Батыр, я и подумал, что в дом забрался вор. Откуда же я мог знать, что он придёт, когда дома никого нет. Я и ударил его сзади ножом... - ответил Сардор.
- Чтоб ты провалился, изверг! Да что у вас тут воровать-то, голь? Врёт он всё! Убил моего сына! Аааа! Как же жить мне теперь? Что отцу его скажу, когда он вернётся? Будь ты проклят! Аллах, да покарает тебя! - подняв руки, рыдая, кричала Кумуш.
- Кумуш опа, что же Вы такое говорите? Мой сын дружил с Батыром, он бы никогда... - заплакав, с отчаянием взмолилась Мухаббат.
- Я что говорю? Я? Ты, блудница, бросила своих детей, за мужиком ушла, забыв о детях и меня учишь уму-разуму? Ты так воспитала детей! И дочь твоя в Ташкенте шлюхой станет, помяни моё слово! И сын в тюрьме сгинет! - закричала Кумуш.
- О, Аллах... что же это... за что? Это же Вы настояли... Сардор? Сыночек? Что же теперь будет? - растерянно спрашивала Мухаббат, которой не разрешали подойти к сыну.
- Мама, не слушайте никого! Кумуш опа это от горя говорит. Простите меня и берегите себя. Обо мне не беспокойтесь, я справлюсь и Луиза у нас хорошая, она обязательно поступит и будет учиться, - уверенно сказал Сардор.
- Выносите тело, заканчивайте здесь. И ты... выводите его, - кивая на Сардора, сказал капитан, когда всё зафиксировали и записали в протокол.
Отчаянные крики Кумуш, слышались по всей улице, Мухаббат, сев на стул, разрыдалась. Но то, что произошло, изменить и вернуть назад было невозможно и женщина не знала, что ей делать дальше. Она понять не могла, почему всё так случилось, почему ей не сказали о том, что Луиза уезжает в Ташкент и как мог её сын убить лучшего друга.
От этих тяжёлых мыслей, у неё разболелась голова, она поднялась, чтобы выйти на улицу, где былотемно, да и было уже довольно поздно. Но почувствовав запах гари, женщина прошла на кухню и выключила газ, потом, шатаясь, вышла во дворе. Ничего не видя перед собой, Мухаббат споткнулась и упала, ударившись головой о кирпичи, которые отгораживали цветник от дорожки к калитке. Упав, Мухаббат потеряла сознание.