Скоро кончится жизнь. Но не вся, а лишь
эта – земная – из шагов начальных.
Кто-то соколом в небе, а ты, как мышь,
грызуном амбарным глядишь печально
и испуганно: коль на двери замок
замыкнуть снаружи – ты вне закона.
Ветер выл всю ночь, но под утро смолк.
На столе хлеб-соль, над столом – икона.
Подле печки ухваты и кочерга,
чугуны пузатые в чёрных рясах.
В доме – скука, ибо ничья нога
не ступает мягко. И женских плясок
с колыханием бёдер или грудей
под раздольем ситцевых сарафанов
кроме шалых снов не призреть нигде.
В голове – собрание тараканов
сообща решает, как быть с тобой
и с твоей, сама по себе живущей.
Рок печной трубой протрубит отбой,
и желанье жить всколыхнётся пуще,
чем доселе вкупе и в сёдний день, –
только голос сверху отрубит: «Поздно!»
Путь земной конечен. Но вечна лень.
Прахом – в прах. Но прежде простым навозом
будешь разлагаться в сырой земле
и кормить собою траву и корни...
О такой своей перспективе помни,
если жить не вдруг тебе станет лень.
И потом – за гранью земных дорог –
будет ли в ленивом таком потреба?
«Если он и сам себе не помог,
то зачем такого сюда – на небо!»