Проснувшись на чём-то твёрдом, я почувствовал, что окоченел. Попытался пошевелить онемевшую руку. По мне ползло что-то слизистое. Сквозь капельки росы по моему телу пробиралась улитка.
Потревоженные капли стекали вниз, объединяясь сначала в ручейки, потом — в реки, а ниже слились в мощный поток, который пропитанная водой почва не поглощала.
Я увидел заросли гигантских листьев. Первые лучи солнца играли на их поверхности, листья трепетали на ветру, образовывая причудливую игру света и тени.
У меня не было ни малейшего представления, где я нахожусь, что я делаю в поле в час рассвета. Достигнув вершины, улитка остановилась и, как и я, озиралась по сторонам. Улиткины «глазорожки», как два перископа возносились над поверхностью в море листьев. Я попытался сесть, но не мог шелохнуться.
Что-то держало меня за голову. Светало, солнечные лучи осветили поляну вокруг и я увидел ТЫКВЫ. Большие, средние, маленькие, приплюснутые, продолговатые, круглые, ребристые, грушевидные, закрученные, бесцветные — белые, серые и яркие: красные, оранжевые, канареечно- и лимонно-жёлтые, зелёные разных оттенков, чёрные, индиго, пурпурные, некоторые двух- и трехцветные. Гладкие и пупырчатые — покрытые волдырями как жабы. Полосатые как зебры, одноцветные или пятнистые как шакалы. Лианы стеблей переплетали всё обозреваемое пространство вокруг.
Это могло быть красивое зрелище, если бы не ужасная догадка. Я почувствовал лёгкое щекотание: улитка вгрызалась в мою плоть. Не оставалось сомнения: я — ТЫКВА. Меня удерживает стручок-пуповина. Не успел я толком обдумать эту мысль, земля задрожала, к тыквенному царству явно приближалось стадо слонов.
Это были монахи в ярко-оранжевых одеяниях. Они наклонялись над тыквами и пристально разглядывали каждую, что-то записывая в маленькие книжки.
Щекотание резко прекратилось. Лёгкие пальцы подхватили хищника с моего корпуса, а слизистое место протёрли насухо белой тканью.
Приближался приступ панической атаки. Ветка, к которой я был прикреплен — задрожала. Эхом во мне закопошились тысячи семечек. Из моего тыквенного нутра вырвался оглушительный крик — я кричал как никогда в жизни, воздух вокруг меня сотрясался: «Я не тыква, я не тыква, помогите! Не уходите!» Монахи тихо молились и не слышали мои вопли. Ползущая улитка издавала больше звука, чем я. Их молитвенное пение удалялось, что происходило за моей спиной, я не мог видеть — тыква не вращается вокруг своей оси как огурец, она как чинная матрёна лежит на земле и не шевелится до назначенного часа.
Крик меня опустошил, как выгребной нож опустошает тыкву, я лежал на земле в полном изнеможении. Кажется, соседняя тыква стала немного больше. Я начал пристально следить за соседкой. И, о ужас, тыква прибавляла в объёме с каждой минутой. Медленно, как песочные часы, но прибавляла.
Что же будет со мной, когда я созрею? Меня отправят на выставку? В магазин? Целиком? Порубят на куски? И что из меня приготовят? Тыквенный суп? Варенье? Компот? Тыквенный пирог? Кашу со сгущенкой? Какая мерзость.
Меня передернуло от отвращения. Я никогда не пробовал тыквы. Просто ни ложки. Не знаю почему. Может я сплю и вижу свою предыдущею кармическую фазу? Я был тыквой в прошлой жизни, но меня опять решили вернуть за недостойное поведение?
Я начал перечислять в уме всех тех, кого я обидел в этой жизни. Тех, кто мне об этом заявляли в открытую — я сразу вычеркивал. Но были ли такие, которые затаили обиду? Это самые страшные люди. Их я боялся больше всего.
А что если они провели какой-то магический обряд Вуду — и я навсегда тыква? Буду отпугивать злых духов в облике тыквы-фонаря на их пороге, где меня будут пинать дети? Потом на меня написает соседская собака.
В небе начали кружить мелкие снежинки и в скоре шершавые листья и стебли покрылись тонким белым слоем: по гладким бокам тыкв снежинки скатывались не цепляясь. Сейчас тыквенный натюрморт выглядел красочнее, на фоне уже свинцового неба.
Над моим ухом (если у тыквы могут быть уши) раздался тонкий металлический звук. Такой звук издаёт катана покидая ножны. Я похолодел. В пару шагах от меня стоял самурай в полном облачении и готовый размахнуться катаной в любой момент. Сейчас он из меня сделает вазу для икебаны в честь Дня тыквы. Я зажмурился, всё потемнело. Моё тело будто потащили в разные стороны.
Раздался оглушительный хохот. Я открыл глаза. Тыквы исчезли и надо мною склонились искаженные безудержным смехом знакомые лица.
Жестокий розыгрыш: друзья одели на меня спящего очки VR, в которых я проснулся: вся эта тыква в цифре, капли воды, холод, дрожащая земля — на самом деле просто их дьявольская выдумка на Хэллоуин. А ведь они знают о моём страхе, я с детства — после того случая, когда меня по неосторожности заперли в гараже до отказа забитого тыквами — страдаю столь редкой кукубитофобией. Мне страшно даже пройти мимо тыквы!
Прошли годы, в погоне за местью я увлекся изучением семейства тыквенных. Сейчас я кукурбитолог. Скоро в моём родном городе откроется Музей тыквы. Блюдо мести будет холодным и оно приготовлено из когда-то ненавистной мне тыквы.