Исследователи, рассматривавшие творчество греческого философа Платона (Широкого), выделяют один образ антиутопии — Атлантиду. Ему противопоставляются образы утопий в диалогах «Республика», «Критий» (Афинская держава), «Законы».
Вначале необходимо определиться в используемых дефинициях терминов утопия и антиутопия.
Из всех существующих, более точным представляется определение утопии данное А. Ф. Лосевым. Он определял ее как рационализированный миф или в словах данную чудесную личностную историю. К этому определению хотелось бы сделать следующее замечание — если каждая утопия есть миф, то не каждый миф есть утопия, например подвиги Геракла. Понятия утопии и мифа соотносятся как род и вид. Поэтому утопия есть в словах данная чудесная личностная история о справедливой общности или миф о справедливой общности. Термин справедливость означает воздание каждому должного.
Исходя из этого определения утопии, диалог «Законы» не может считаться утопией, из-за отсутствия существенных признаков — ликвидация частной собственности и введение общности в государстве.
Антиутопия, по мнению Э. А. Араб-Оглы, «отрицает возможность достижения социальных идеалов и установления справедливого общественного строя, а также... исходит из убеждения, что любые попытки воплотить в жизнь справедливый общественный строй сопровождаются катастрофическими последствиями». Проф. Э. Д.Фроловым антиутопия, на примере Атлантиды, понимается как деградация идеального государства и установление порочного строя.
В источниковедческой части следует отметить, что работа построена на анализе двух диалогов Платона «Республика» и «Критий», считающимися частями трилогии: «Республика», «Критий», «Тимей».
В этой связи считаем основной нашей задачей выявление смыслового единства композиционных частей диалогов «Республика» через антиутопию, а второстепенной — определение афинской державы как антиутопии. Решение этой последней задачи возможно лишь в той мере, в какой автор диалога «Критий» считает себя продолжателем идей, высказанных в диалоге «Республика». К этому добавляется незавершенность диалога «Критий», делающая гипотетичными полученные выводы.
В диалоге «Республика» автор с помощью диалектики прозревает божественную идею справедливости, когда каждый занимается своим делом, наиболее отвечающим его природным задаткам, в котором нуждается государство и не вмешивается в чужие дела (Респ., IХ, 433—433с). Создается умозрительное справедливое государство. «Однако, раз всему что возникло, бывает конец, то даже такой строй не сохранится вечно, но подвергнется разрушению» (Респ., VIII, 546). Произойдет деградация аристократического строя в порочный тимократический, из него в олигархический, демократический и на самом дне — тиранический строй. Причиной послужит ограниченность человеческого разума. Последствием станет смешение золота философов с медью земледельцев, серебра стражей с железом ремесленников. Каждый будет заниматься не тем чем он должен, от этого исчезнет справедливость и возникнет вражда и раздор (Респ., VIII, 545с—547).
В диалоге «Критий» Атлантида создана сыновьями бога морей Посейдона (Критий, 113с). Народ получил благую природу, благодаря которой сделался добродетельным и справедливым. С течением времени, унаследованная от богов природа у жителей Атлантиды истощилась, и их государство деградировало, стало порочным (Критий, 120d—121).
Итак, видно, что умозрительное государство и Атлантида, возникнув благодаря разным обстоятельствам, по разным причинам приходят к одинаковому концу — порочному строю. Для Атлантиды факт деградации служит критерием для определения ее как антиутопии. Такой же факт деградации характерен и в первом случае, что позволяет сделать логический вывод — умозрительное государство есть антиутопия.
Это определение позволяет снять противоречия в диалоге «Республика»: идея блага или первообраз есть бытие неподвижное, а вещи, в частности, государственный строй, подвержены изменениям. Вещи есть подобие идеи, они никогда не станут ей тождественны, будучи небытием. Поэтому, можно сказать, что здесь представлена автором теоретическая основа невозможности существования неизменного справедливого государства в мире небытия.
Другим не столь фундаментальным, но существенным препятствием воплощению справедливости является необходимое стечение случайностей. Прежде всего, появление какой-нибудь необходимости, «которая заставит этих немногочисленных философов... принять на себя заботу о государстве» (Респ., VI, 499b). Однако, во-первых, «человек, обладающий всем, что мы (Сократ с друзьями) от него требуем для того, чтобы он стал совершенным философом, редко рождается среди людей — только как исключение» (Респ., VI, 491 - 491b), и, во-вторых, философская натура, по словам автора, противоположна возлагающейся на него политической задаче, т. к. в этом мире философ бессилен и беспомощен (Респ., VII, 514—517). Стечением случайностей является также появление среди царей и династов людей с философскими дарованиями, спасение их от мирских соблазнов, приход к власти, воплощение законов, учреждений идеального государства и согласие выполнения таких законов населением (Респ., VI, 502).
К этому перечню препятствий на пути осуществления справедливого государства добавляется указание автора, что, несмотря на все приводимые доводы в пользу этого строя, он «не в состоянии доказать возможности устроения такого государства» (Респ., V, 472е).
Таким образом, перед нами предстают три препятствия для осуществления задуманного идеального сообщества: деградация, небытие, стечение случайностей. Из них два первых совершенно непреодолимы, а для преодоления третьего теория вероятности оставляет очень мало шансов. Иной пример дает нам государство Утопия, существующая по описанию Т. Мора уже 2000 лет без каких-либо признаков упадка. Там возможность возникновения и длительного существования справедливого общества покоится на солидном теоретическом фундаменте. Единое как божественная природа является демиургом доброго мира. Пороки есть лишь вредные привычки. От них человек может избавиться с помощью разума и веры, повинуясь законам божественной природы, которые предписывают общность, справедливость, добродетель, гуманизм, индивидуализм, наслаждение.
Действительно, было бы очень странно верить автору в возможность осуществления утопического проекта, в котором самим же проектировщиком закладываются невыполнимые условия.
Эти доводы позволяют утверждать, что диалог «Республика» не является утопией. Смысл его кроется в том, что совсем неважно было или будет подобное государство, главное чтобы «человек задумался над тем как бы это устроить самого себя» (Респ., IХ, 592—592b).
Последней антиутопией Платона является образ Афинской державы в диалоге «Критий». Афины, как и Атлантида, созданы богами Гефестом и Афиной (Критий, 109с). Благодаря божественной природе в городе-государстве присутствует добродетель и справедливость. Божественная природа не долговечна — это видно на примере Атлантиды Афинам помогла политическая система аналогичная показанной в диалоге «Республика». Справедливость достигается путем исполнения каждым своих строго определенных обязанностей и невмешательства в дела других сословий. Единства поддерживается с помощью отряда стражей, возглавляемых правителем-философом, которые не обладают частной собственностью — у них все общее. Самоограничение стражей является залогом единства, целостности государства (Критий, 110—111). Однако, по диалогу «Республика» видно, что такой строй недолговечен, по причине человеческой ограниченности. Значит, это политическое установление не гарантирует целостность на длительный промежуток времени и, как умозрительная республика из диалога «Республика», Афины неизбежно деградируют. И если бы не случился потоп, насланный богами на порочную Атлантиду, которой уничтожил и Афины, то последние, по логике, недолго бы сохраняли свой справедливый строй и тоже, в конце концов, стали бы второй Атлантидой, т. е. антиутопией.
Таким образом, представляется более логичным рассматривать диалоги Платона «Республика» и «Критий» как антиутопии, что делает автора великим предшественником Е. Замятина, Дж. Оруэлла, О. Хаксли.