К стопке фотографий, лежащих на краю стола, Михаил не притронулся.
- А ты все-таки посмотри на своего любимчика! - Федор, выхватив самую верхнюю из них, бросил ее под руку Иванова. – Вот смотри, это ладошка Мигунова, правда, она уже несколько сгнила и разложилась, но мясо с косточек еще не слезло. А вот в тридцати двух сантиметрах от нее лежит вторая ладошка - правая, - пригнувшись перед адвокатом и не спуская с него глаз, капитан продолжал кричать. - Посмотри, Миша, ну, посмотри!
Но Иванов морщился и отводил глаза в сторону. Это он уже видел несколько минут назад. Отрубленная или отрезанная разложившаяся человеческая ладонь с выглядывающими из черного мяса костями фаланг пальцев лежала на бежевом линолеуме. Картина неприятная.
- Да, Мишенька, она самая, она. - Федор не спускал взгляда с Иванова. - Только не кривись так, с фотографии не воняет! А вот еще через семнадцать сантиметров от нее - половина стопы, за ней – вторая. А вот предплечье, забинтовано, видишь? Это он так кровь останавливал у Мигунова, - ткнув пальцем в торчащие из темного обрубка веревки или толстые нитки, - чтобы тот еще пожил, до следующей экзекуции. Адская смерть, правда? А вот, смотри, и окончание жизни Мигунова…
Иванов отодвинул от себя растущую стопку фотографий и, взглянув из подлобья на опера; сказал:
- Это с твоего рта воняет. Зубы почисть!
- Что-о?
Михаил, больше ничего не сказав и с омерзением посмотрев на капитана, встал и вышел из кабинета.
В туалетной комнате никого не было. Спрятав в карман пиджака галстук и расстегнув на несколько пуговиц ворот рубашки, из гремящего крана опрыскал водой лицо, еще, еще и еще, но легче от этого не стало, приступ тошноты продолжал душить до рвоты, виски сдавливало невидимыми тисками. Залез рукой в карман в поисках жевательной резинки.
- Ты, это, конечно, прости меня, Мишь, - услышал он голос зашедшего в туалетную комнату Косолапа. – Ну, меня это все просто достало! В самом говне должен копаться.
- Федя, у вас здесь даже туалетной бумаги нет, - перебил его Михаил.
- Да, кто, о чем, один - о ложке во время обеда, другой - о котлете во время секса. Это у тебя там, в офисе, или как там – в бюро, все культурно, посетителей чаем, какаво поишь, лишь бы копейку бросали, да позеленее. Да? - и тут же отпрыгнул от Иванова к писсуарам, стряхивая со своего кителя воду, которой окатил его адвокат.
- Договоришься у меня! – сорвался Михаил. – Я тебе что, продажная шлюха?
- Что-о! Что-о? – глаза капитана стали наливаться кровью. - Да я с тобой знаешь, что за это сейчас сделаю, – и полез рукою в нагрудную часть кителя, но в это же мгновение, схваченный Михаилом за горло, упершись спиной в стену, завизжал: - бро-ось, бро-ось! Ну, ты, сволочь! – потирая рукою горло, сплюнул капитан. Да…, - но сразу же остановил себя, поняв, чем может закончиться его очередной вызов адвокату.
- Подбирай слова, а то, - сдавив желваки, Михаил с ожесточением посмотрел на полицейского, - обижу! Понял?
В этот момент отворилась дверь, и в туалетную комнату заглянул дежурный по полиции.
- Здесь все нормально! – посмотрев на старшего лейтенанта, сказал капитан. – Вы свободны! Офицер! Вы свободны!
- Да я в туалет, вообще-то, товарищ капитан. Ну, если занято, подожду, ничего, - и выйдя, тихонечко притворил за собою дверь.
- Я там работаю, а не подлизываю задницы, понял? – разорвал секундное затишье Михаил. – От вас, в том числе, тоже людей защищаю, а не шакалю.
- Не понял? Ты это чего? Ты это на кого? - тут же возмутился Косолап.
- Федор Михайлович (!), вы все поняли правильно. Пра-виль-но! Только не стройте из себя святошу.
- Ну, то, что ты на «Фокусе» стареньком разъезжаешь, это еще не говорит о том, что ты бедненький. Хохол вон тоже на «Запорожце» до девяносто восьмого года разъезжал по городу, а у самого два ресторана с кучей магазинов были.
- Теперь я не понял? – исподлобья посмотрел на Косолапа Михаил.
- Хм, «не понял» он, - ухмыльнулся капитан. – Жаль, нет возможности сейчас прощупать тебя, сколько берешь с каждого своего клиента. Хотя, если посмотреть, с мелочью работаешь, с шантрапой разной, с бабками, да с дедками, с мужьями-дрочунами. Ой, извини, драчунами, - поправился, широко улыбнувшись, капитан.
- И что на них можно заработать? – смотря в глаза капитана, спросил Михаил. – Мерседес? Дом в Майями?
- Ха, а я в чем виноват? Мишенька, а я в чем виноват? – развел руками капитан. - Как зарекомендовал себя, так и живешь.
- Ну да, ну да, ню-ню. Но, как видишь, не куплен я ни вами и никем. Не куп-лен! У тех, кого защищаю, денег нет, а у тех, кого их куча – у них музыка другая, и танцоры другие, Феденька, сам танцуй под их дудку.
- Ой, ой, плакать сейчас начнем, – стукнул по полу ногой капитан и что-то растер пяткой.
- Там человек ждет, Фёдор Михайлович, в туалет хочет, а мы с тобой тут разговоры разговариваем, - и вышел из туалетной комнаты.
Как его бесили эти наезды Косолапа, и всегда тот старался уколоть адвоката и ни за что иное, как за бессилие, радуясь, что Михаил не может дать сдачи в ответ, хотя бы словом, поддевкой на поддевку. Но не приучен он к этому...
В кабинете Косолапа «распогодилось», сигаретный дым развеялся от сквозняка из полуоткрытого окна. Но неприятный кислый запах от курева, въевшийся в обои, в занавески, в мебель, уже не уходил. Федор, вытряхнув из пепельницы в мусорную корзину окурки, спрятал ее в тумбочку.
- Я так и не понимаю вас, Михаил Валентинович! - подняв палец, словно пытаясь на чем-то остановить свое внимание, с восклицанием сказал капитан. И продолжил только после того, как адвокат сел, напротив. – И, что интересно, вы мне больше всего сейчас напоминаете опытного преступ-ни-ка. Да, да, хитрого, обдумывающего каждый свой шаг преступника, ну или, - с развязанной ухмылкой, задерживая на себе внимание Иванова, продолжил, - адвоката. Да-да. Нет, чтобы, когда вас обижают, взорваться и наговорить в ответ разной глупости, накричать... Ну, как-то по-мужски себя проявить, что ли, – и внимательно, с ухмылкой на лице, глаза в глаза вставился в Михаила и наблюдал за ним. Но не дождавшись от того хоть какого-то кивка или слова, продолжил. – Так, кто же вы, Михаил Валентинович?
- Ну что ж, могу представиться, адвокат...
- Да это я прекрасно знаю, Михаил Валентинович, - хлопнул ладонью по столу опер.
- Ладно, хватит паясничать, давайте ближе к делу, товарищ капитан, или господин капитан? Как прикажете к вам сейчас обращаться, по-новому? – кланяясь, спросил Иванов. – Молчите? Ну как угодно. Так что же вы сами думаете об этой казни?
- Вы, Михаил Валентинович, находитесь на допросе у меня, а не я у вас, так что вопросы должен задавать я. Понятно, да?
- На допросе значит, - кивнул головой Михаил, - а где же следователь, который как писарь слово в слово должен записывать все мои признания?
- Ну как хотите это воспринимайте – на допросе, на встрече, а короче, на расследовании этого преступления. Так вот, на судебно-медицинской экспертизе выяснено, что Мигунова рубили потихонечку, в течение двух дней. Ну, может - сутки. Сначала ладошку, потом - другую, потом - остальное, сами видели. Скорее всего, этим занимался медик или человек, что-то понимающий в медицине. Профессионально отделял одну часть тела за другой.
- Или шизофреник. Убил человека, а потом начал делить.
- Вот, оказывается, как все это делалось?
Капитан начал ходить от окна к двери по кабинету.
- И что, товарищ капитан, вы думаете, что я проводил эту казнь? – Михаил повернулся лицом к ходящему вперед-назад капитану и, взяв карандаш, начал постукивать им по папке, лежащей на столе.
- Это одна из версий, которую тоже нельзя упускать, - капитан снова поднял указательный палец вверх. – По ней вы его для видимости защищали на суде, потому что боялись. Испугались, что и с вашей дочерью, которая учится в той же школе, где взяли с поличным Мигунова, он, если не будете его защищать, разделается с ней. Так? Ну а потом, когда его временно выпустили на свободу, вы потихонечку разделались с ним сами или чьими-то руками, к примеру, того же доктора, который мог совершить преступление, и вы его защитили и теперь держите на коротком поводке, так сказать.
- Красиво у вас получается, товарищ капитан, - усмехнулся Михаил. – Но, в убийце можно так же рассмотреть и вашу кандидатуру, Федор Михайлович. Вашу! Вы же, как помнится, ушли из мединститута после третьего курса, а значит, хорошо знаете, как можно остановить венозную или артериальную кровь, где находятся сухожилия. Так?
- Не тупи только! - резко развернулся к Михаилу на каблуках капитан. - Хотя, кто знает, эту версию тоже можно рассмотреть, согласен.
- А дальше?
- Что дальше?
- Время будете тянуть, чтобы это «дело» спустить на тормозах, а потом закрыть его. Мало ли людей в городе, ненавидящих наркоторговцев, и почти каждый из тех, чьи дети, мужья погибли от наркотиков, готовы их растерзать. Так? Поэтому с вас и взятки, как говорится, будут гладки, - закончил свою мысль адвокат.
- Хитришь, Миша.
- Ну, это как сказать. Вот если за Мигуновым следующими будут бывшие ваши коллеги, экс-капитан Ивашков или экс-майор Синеглазов, то получается это можно воспринять как работу народных мстителей.
- Не понял? - встал напротив Михаила капитан. – А ну-ка, ну-ка, продолжи эту мысль!
- Многие, кто внимательно следил за судом над Мигуновым, знают, что тот говорил о конкретных наркоторговцах, которые принуждали его торговать, прикрывать кого-то, уводить нашу группу, борющуюся с наркоторговцами, от следа и так далее. Он даже больше сказал на слушании, - поднялся со стула и встал лицом к лицу капитана Михаил. – Ваших коллег взяли с поличным при приеме ими товара. Но с них на следующий день были сняты все подозрения, и они были освобождены от судебного преследования в хранении и продаже наркотиков.
- Против них ничего у нас нет и не было, - опять начали наливаться кровью глаза у капитана.
- Во-о, как вы заговорили. Значит то, что ими поставлялись в город по несколько килограммов в неделю марихуаны, гашиша, каннабиса и других наркотических веществ, так и остались выдумками Мигунова и Сергея Сергеевича Серебрякова. Кстати, вам, может, напомнить, что тело убитого Серебрякова было найдено за неделю до обнаружения трупа Мигунова. Но я Серебрякова не защищал, этим занимался ваш уважаемый адвокат Шестопал Сергей Сергеевич, который сначала валил его вместе с обвинителем, а когда услышал ненужное признание на суде, предложил прокурору и судье временно приостановить судебное разбирательство… Так было дело, товарищ капитан?
- Хватит грязью обливать людей! – стукнул рукой по столу Косолап.
- Но, согласитесь, без ветра-то и бури не бывает. Думаете, теперь моя следующая кандидатура попасть под такую экзекуцию, как защитника Мигунова? Городское телевидение подготовку к этой казни уже начало. Это не с вашей ли подсказки телевизионщики и шага спокойного не дают мне сделать по городу, прямо, как воронье на труп налетают.
Полицейский недовольно посмотрел на Михаила и, присев на подоконник, задумался.
- Я вот потому и защищал Мигунова, что он боялся Ивашкова, давившего на него, заставляющего его через…, - и сразу же замолчав, отвернулся от капитана, словно понимая, что чуть не наговорил лишнего.
- Что-что? – капитан, спрыгнув с подоконника, сделал несколько шагов к адвокату.
- Чего остановился? Мишь, продолжай, ну, чего?
Иванов резко повернулся к полицейскому:
- Знать бы через кого…
- Что ж ты сразу в кусты? Ну, скажи, через кого?
- За неделю до своего исчезновения Мигунов мне должен был сказать об этом, - стиснул зубы Михаил, и на его глазах появились слезы.
- 2 –
Перебежав через дорогу, Михаил чуть сбавил ход и свернул в парк. Светло-серая потрескавшаяся тропка, прорезающая сухую траву, спряталась за огромной елью, потом - за молодыми, раскинувшимися в ширину сосенками и через минуту вывела его на мощенный бурой плиткой тротуар, к которому можно пройти только с другой стороны парка. Положив рядом с собой пиджак, адвокат откинулся на спинку скамьи, вытянул ноги, потянулся всем телом.
Прохладный ветерок охлаждал лицо, ворошился в высыхающих от пота волосах. Как любил это место Михаил, где можно было расслабиться и отдохнуть. Мягкий шум листвы, прячущих своими кронами скамейку от солнечных лучей, воркование голубей, бегающих в поисках семян по тротуару, его обочину, сильно заросшую подорожником. Как здесь все спокойно…
Но мысль о том, что чуть не сказал своему старому знакомому, капитану Федору Михайловичу Косолапу, лишнее - не давала покоя. Интуиция подсказывала, что тот и пригласил его к себе, в первую очередь, как адвоката Мигунова, чтобы узнать хоть какую-то скрытую информацию об этом человеке… Стоп-стоп, а кому это интересно? Не экс-коллегам ли капитана, Ивашкову и Синеглазову. Или…
«Давай-ка на это посмотрим заново, - размышлял Михаил. - Мигунова оперативники взяли с поличным у школы и не с марихуаной, а со смешанными в целлофановом кульке мелко накрошенными листьями зеленого чая и мяты. Для Мигунова эта смесь – лекарство от аллергии. Именно это заболевание у него было подтверждено в поликлинике врачами-терапевтами и записями в медицинской карте. Мята «успокаивала», притупляя раздражение аллергенов на бронхи, из-за чего переставала выделяться слизь в носоглотку и закрывать дыхание. Аллергия в дальнейшем и привела к более серьезному заболеванию Мигунова – к бронхиальной астме.
Человек, стоявший в момент ареста рядом с Алексеем Игоревичем Мигуновым, был его хорошим товарищем – это Мишкин Петр Петрович. Бывший его напарник, таксист, теперь они продолжали вместе работать агентами по продаже биодобавок в филиале одной из фармацевтических компаний.
Тот при аресте тоже пытался доказать полицейским, что в кульке у Мигунова были не наркотики, а мята, смешанная с зеленым чаем, и просил его слова занести в протокол. Но Мишкина никто из них и не собирался слушать, его просто-напросто оттолкнули в сторону, а Мигунова затолкали в свою машину. А потом началась мистика. Кулек с чаем, вырванный у Мигунова, из синего превратился в прозрачный, а вместо зеленого чая с мятой в нем оказалась марихуана, перемешанная с сухой листвой. А тот синий целлофановый кулек, который забрали полицейские при аресте у Алексея Игоревича и потрясали им перед собравшимися людьми, не был указан в протоколе задержания и отсутствовал как вещдок во время проведения расследования».
Косолап получил дело Мигунова через месяц после его ареста. Иванова наняли на защиту только после первого заслушивания дела, когда Мигунов отказался от адвоката, предложенного ему прокуратурой, и через своих знакомых нанял Михаила.
Первый вывод, сделанный Ивановым, подтвердился: Мигунов был всего лишь подставной куклой, кому-то перешедшим дорогу. Кому? Михаил на этот вопрос очень быстро нашел ответ, познакомившись дома у него с копиями писем, посланных Мигуновым в прокуратуру и мэру города, о милиционерах-наркоторговцах. Более того, в письме были указаны числа, время, вместе с фотографиями приема ими товара, якобы находившегося в куклах-неваляшках, которые горами сжигались на городской свалке мусора. Очереди людей, стоявших у машины одного из наркоторговцев – продававших дозы… Фото, как в подъезде кололись, не отходя от квартиры наркоторговцев. …Список фамилий людей, торговавших наркотиками на рынках и у школ...
Но когда Михаил попробовал узнать дальнейшую историю этих писем, то и следа их не нашел, даже в редакции газеты. Правда, секретарша так невзначай прошептала ему, разведя руками, мол, кому охота голову терять из-за этой малявы.
А чуть позже, дней через десять после того как Мигунов разослал свои письма о развивающемся наркобизнесе в их городе по инстанциям, кто-то в ответ пустил слушок: что Алексей Игоревич вместо БАДов торгует наркотиками. В доказательство этому на остановке, при скоплении народа, кто-то облил его лицо зеленкой, обозвав наркоторговцем. Вот и возникает вопрос, что после этого делать адвокату? Попытаться испачканного грязью человека называть чистым? И он решился это сделать, ухватившись за Мигуновский список наркоторговцев.
Первым в нем стоит Сергеевич Михаил Михайлович, вторым - Мешков Петр Сергеевич, третьей - Лизоблюдова Инесса Михайловна, четвертым - Сорока Эдуард Федорович… Постой, постой, погоди-ка, что-то здесь не так, остановил себя Иванов, когда начал знакомиться с этим списком. Это что получается, сынка его начальника - директора адвокатского бюро Сороки Федора Михайловича, Мигунов приписал к наркоторговцам? Ничего себе!
По глупости Михаил хотел было предостеречь или морально подготовить к будущим нападкам своего начальника, мол, и на вашего сынка есть информация, и нужно разобраться, правда, это, или нет. Услышав его слова, Сорока покраснел и тут же накинулся на Иванова, чуть не растерзав его в своем кабинете. Такое пережил тогда Михаил… Вот и получается, хотел поступить как лучше, а получилось… Еле спасся, согласившись с директором, что это поклеп.
А через день после этой встряски по своим источникам уточнил информацию, и оказалось, что восемнадцатилетний сынишка директора адвокатского бюро действительно балуется наркотиками, и не раз за руку его брали, но папа отмазывал. Но опять же все это одни слова, не поддержанные документами, а значит – сплетни. Как и то, что бывшие эксы милиции капитан Ивашков Геннадий Михайлович и майор Синеглазов Григорий Николаевич, их фамилии стояли отдельно в этом списке, являются организаторами наркобизнеса.
Видно, и эксам по каким-то каналам стало известно о списке Мигунова. Иванова, предупредили, чтобы на людей поклепа не делал. Так, по-хорошему попросили, через двух мужиков, «нечаянно» уронивших Михаила в лужу. А поднимая – похлопали по плечу, мол, это в последний раз…
А уж эксам было за что не любить Мигунова. По словам Алексея Игоревича, он с ними знаком давно, с тех времен, когда в середине девяностых годов работал частным таксистом и отказался платить дань ментам-крышевателям – младшему лейтенанту Ивашкову и лейтенанту Синеглазову. Сначала и другие таксисты поддержали его, мол, они и так платят налоги государству, зачем еще приплачивать ментам. Но «крышеватели» быстро погасили этот «бунт на корабле», дав возможность блатным поизгаляться над таксистами. Запахло кровью, «налоги» возросли. И поняли «крепостные», что лучше их «паничей» в погонах нет на свете, и успокоились, выплачивая дань в два раза большую.
А Мигунов, когда во второй раз отказался платить, тут же потерял все - и работу, и поддержку, и свободу. Именно «свободу» панскую - непонятно откуда появившийся у него долг перед ними начал расти как снежный ком, готовый раздавить не только беспокойного Мигунова, но и его семью. Чуть не повесился тогда Алексей, но «люди добрые» не дали ему этого сделать, уладив его дела за счет машины, родительской дачи и бабушкиной квартиры.
Вот такие дела. И не за что даже уцепиться. Единственное, что было, это справки с поликлиники, что Мигунов болен бронхиальной астмой, заключение врача по поводу мяты. И что? В документах при содержании Мигунова эта трава не упоминалась. Следствие, которое продолжил адвокат по Мигунову, уперлось в тупик. Он погиб… Кто виноват в его смерти? Адвокат? Похоже…
- 3 -
Зачем Федор Михайлович Косолап вызывал Михаила на допрос, понятно - выяснить хоть какую-то информацию, связанную со смертью Мигунова. Видно его начальство торопит закрыть дело. А может, все складывается и по-другому. Капитан вызывал Иванова, чтобы предупредить того о надвигающейся опасности, поглотившей Мигунова и Серебрякова. Теперь следующим может быть Иванов. Видно, Косолап следит за телевизионными нападками на защитника Мигунова и воспевание «народных мстителей».
Подожди-ка, подожди-ка, ведь он вдогонку Иванову, когда тот выходил из кабинета, сказал: «Может тебе свернуть пока свои дела и отправиться в отпуск?» Да-да, так и было им сказано. И что-то еще он добавил к этому? «Ты подумай». Точно-точно, именно это он и сказал.
С Федором Михаил был знаком не менее десяти лет, когда тот начинал работать оперуполномоченным в полиции, а после ранения был переведен дознавателем в следственный отдел. Потом поднялся на ступеньку выше – следователем, сегодня - оперуполномоченным. Не раз их пути-дорожки пересекались по совместным следственным делам, если требовалось, они помогали друг другу. Но в последнее время между ними появилась прохлада. Хотя, хотя…
На правой части тетрадного листа Михаил нарисовал несколько чудобречиков – солдат с винтовками, движущимися вперед. Какая у них задача? Захватить неприятельского языка. А где он? А он сидит на горе, - и росчерком грифеля на левой верхней части листа появилась гора с сидящим на ее вершине чудобречиком.
«Детство в голову ударило», - скомкав лист и отложив его на другой конец стола, Михаил придвинул клавиатуру компьютера и пробежался по ней пальцами. Но на экране так и ничего не появилось, компьютер был выключен.
«Ну что, неужели согласиться с ним и, как испуганная крыса, прыгнуть с горящего корабля в море и рвануть за женой и дочерью в Крым, в город Саки. Август - время яблок и персиков, абрикосов и арбузов, успокаивающегося солнца и тьмы медуз. Покой, прогулки по парку. Вечерний отдых в каком-нибудь из баров на берегу искусственных лебединых озер и болтовня с женой ни о чем. Кофе, вино или коньяк, и звезды, усыпавшие все небо…»
Михаил раскрыл блокнот посередине, на правом листочке поставил цифру «один» и написал: «Попытка суицида пенсионера Марселова Федора Ивановича». Буковки неровными иероглифами становились друг за другом с редким прикосновением, вот только некоторые из них получались совсем некрасивыми, непохожими на себя.
«Нужно успокоиться, - отложил на клавиатуру карандаш. – Нужно успокоиться и не вводить себя в заблуждение. Капитан вовсе не переживает, убьют или нет адвоката, а предложил собраться в отпуск по одной причине, чтобы не мешал ему. Может и так».
Михаил развернул скомканный лист, разгладил его рукой и на обратной стороне нарисовал море и корабль с якорем, который не отпускает корабль в свободное плавание.
«А может и хуже, - вздохнул Михаил, - который может утянуть его за собою вглубь. Мысли, мысли, мысли… Их нужно вначале разложить по полочкам, это поможет понять, кто устроил на меня охоту. К «эксам» прохода нет, и поэтому после предупреждения и смерти Мигунова я их не интересую.
А почему именно дело Марселова я поставил на первое место, а не Донского Павла Павловича? Человека, полтора года назад ночью ехавшего по городу пьяным на своем «БМВ» и сбившим двух девушек, переходивших дорогу по пешеходной дорожке: одну насмерть, протащив её под собой, другую сделав инвалидом. Но дело его до сих пор до суда не дошло. Причина одна: он имеет в городе высоких друзей и занимается серьезным бизнесом – содержит автосалон, крупные автомастерские... Важный человек».
Михаил выше написанного поставил цифру «один», надписав напротив нее: «ДТП Донского». Насколько это дело весомее того, что вначале он поставил под цифрой «один»?
…После происшествия нашли Донского через два часа, когда тот сам позвонил дежурному полиции и признался в произошедшем. Медсестра приемного отделения подтвердила, что он привез сбитых девушек в больницу, одну положил на кушетку в приемной, другую, мертвую, оставил у стены коридора. Донского сильно качало и от него сильно разило спиртным. А потом, ничего не сказав, он вышел из больницы и больше там не появился.
Если сверить время, отмеченное свидетелями, он сбил девушек в 00-35, привез их в больницу в 01:05. Расстояние с места аварии до больницы небольшое. Если не останавливаться перед светофорами, то он ехал в больницу с попавшими под его колеса девушками быстро, не меньше 80 километров в час. В принципе, напиться за это время он не успел бы. Хотя, как сказать... Но как показала медэкспертиза после его задержания, Донской был трезвым. Удивительно.
В документах ГИБДД, Михаил своими глазами видел, было отмечено, что перед самой аварией Донской ехал со скоростью пятьдесят три километра в час, хотя, как уточнил позже Михаил, тормозной путь автомобиля был длиною в шестнадцать с половиной метров. Значит, ехал со скоростью не менее 100 километров в час. В следственных же документах ГИБДД почему-то фигурировала другая цифра - три метра тормозного пути. Нестыковка на нестыковке и нестыковкой покрывает. И если бы не сохранился первый отчет гаишника, проводившего со своим напарником расследование на месте происшествия, куда вызвали их свидетели ДТП, тогда было бы сложнее восстановить картину произошедшего.
Но начальство тогда еще не знало, кто виновник аварии, однако по несогласованности сотрудников этот отчет был не удален и одновременно с выдуманным фигурировал в суточном отчете. Только в первой записи была отмечена виновность водителя, сбившего девушек на пешеходном переходе... В другом - виновность девушек, резко выскочивших на пешеходный переход и попавших под автомобиль, медленно едущий по дороге.
«Да, этот якорь тяжелее, - подумал Михаил и нарисовал его цепь, «удерживающую» нарисованный корабль в море, потолще. – Если бы не зафиксированный телефон свидетеля ДТП, который «заинтересованные» лица забыли удалить из журнала, для Михаила распутать этот узел было бы почти невозможно. Тем свидетелем оказался Петр Петрович Лисицын. Это он позвонил в полицию и указал номер автомобиля-нарушителя. Установленный на лобовом стекле его машины видеорегистратор записал произошедшую аварию. Но, видно, впопыхах сотрудники полиции не забрали с собою запись, а свидетель на следующий день уехал в длительную командировку заграницу.
В записи видеорегистратора сохранилось все происшествие, машина Донского обогнала автомобиль Лисицына, остановившегося перед пешеходным переходом, пропуская девушек, и сбила их. Это четко просматривалось в видеозаписи. Джип Донского после резкого торможения занесло в сторону. Одна из сбитых девушек отлетела в правую сторону от «Тойоты», вторую, попавшую под машину, джип тащил за собой, оставляя на земле кровавый след. Потом машина остановилась, Донской вышел и какое-то время стоял у машины, качаясь из стороны в сторону. Потом прошел назад джипа и, став на колени, заглянул под машину, увидев девушку, взял за ногу и потащил ее к себе…
Рядом с ним оказалось несколько прохожих, которых Донской, что-то крича, оттолкнул от себя, бросил окровавленную девушку со свисшей головой в багажник, туда же положил и вторую пострадавшую. Сел в машину и уехал с места аварии.
…Да, если бы в этой аварии был виновен простой человек, то, буквально, через три-четыре месяца суд, согласно первой части 264 статьи, приговорил его к семи годам лишения свободы с лишением права управлять транспортным средством на срок до трех лет. Но это дело оказалось совсем непростым, обросло грязью обмана до такой степени, что сами девушки оказались виновными и бросились под мимо них проезжающий, вернее ползущий как черепаха автомобиль».
Михаил нервно застучал пальцами по столу, вытащил из коробки «УПСА» таблетку аспирина и бросил ее в чашку с водой, и пока она растворялась, начал руками массировать виски.
Родственники погибшей и раненой девушек, видя, что расследование растягивается на неопределенный срок, написали письмо в городскую межрайонную прокуратуру, в котором просили, чтобы дело было взято под особый контроль. Спустя какое-то время из прокуратуры пришел ответ, что поводов для беспокойства нет, расследование идет правильно и предложили им помощь адвоката. Однако к результатам проведенной экспертизы родственников с адвокатом не допускали, мотивируя это интересами следствия.
Адвокат успокаивал родителей, что данное дело очень серьезное, нужно набраться терпения и не мешать следствию. А сам обещал, что будет внимательно следить за ходом расследования. Автомобиль подозреваемого также долго, по причине большого количества расследований, находится на областной автотехнической экспертизе.
Так бы дело и зависло, если бы кто-то не посоветовал родителям погибшей девушки сменить адвоката. Предложили Иванова. Познакомившись с делом Донского, Михаил взялся за работу. Встретился со свидетелем Лисицыным, о котором совсем забыли. Видеозапись дорожно-транспортного происшествия и помогла ему сдвинуть зависшее дело с мертвой точки. На вид оно было простым – виновник происшествия, пьяный человек, ехал на большой скорости по городу, оказывается - из ресторана. В доказательство об этом осталась видеозапись: охранник ресторана «Фламинго», провожая Донского, пытается отговорить его садиться за руль. Тот не соглашается, а когда охранник попытался удержать Донского, тот ударил его бутылкой по голове. Видеозапись сохранена. Также есть справка из больницы об оказании медицинской помощи Савелову (охраннику) хирургом Федоровым. Семь швов, рана серьезная.
Благодаря одному из своих товарищей, работающему в прокуратуре, Михаил внимательно изучил дело Донского, в котором утверждалось, что Донской во время аварии был трезвым. А его кровь, почему-то, была третьей группы, а не второй. И самое интересное, экспертиза состояния автомобиля была произведена через неделю, и в одних документах черным по белому сообщалась, что скорость, с которой он врезался в человека была около 117 километров в час, в другом – 53 километра в час. Разница осмотра автомобиля – два дня.
И теперь возникает вопрос, как доказать свою правду, а не «правду» Донского? Хватит ли силенок у Михаила дотянуть дело до конца?
Не дождавшись полного растворения таблетки, Михаил сделал несколько глотков микстуры.
«А может Косолап всего лишь пустил утку, что расследует дело Мигунова, а сам готовит яму для меня по просьбе того же Донского? - Михаил раздавил в руке карандаш и, по инерции струсив с ладони раскрошившийся грифель на стол, продолжал думать. – А может это вовсе и не Донской, а…»
- 4 -
Вытащенные из папки несколько листов письма, были исписаны с двух сторон очень плотным красивым женским почерком. Буква «К», несмотря на то, какой бы она не была, заглавной или прописной, завораживала своим витиеватым закругленным верхним кончиком. Она привораживала внимание Михаила своей красотой и никак вначале не давала ему сосредоточиться на письме женщины. Вот и сейчас, уже хорошо зная, о чем писала ему эта шестидесятисемилетняя соседка Марселова Виктория Павловна Ивакина, он внимательно рассматривал ровные строчки, заполненные одинаковыми по размеру и написанию буквами, словно набранными на компьютере.
История Марселова, рассказанная ею, чем-то была похожа на одно из дел, которыми Михаил занимался в прошлом году. Внук-наркоман требовал от своей бабушки переписать ее квартиру на него, но бабушка была против. Тогда внук привязал ее к спинке кровати и начал тыкать ножом. Испугавшаяся бабушка согласилась. Но когда внук отпустил ее, обратилась за помощью в полицию.
Родители внука пытались уговорить свою мать забрать заявление из полиции, но та отказывалась, уж больно была обижена и на внука, и на дочку. Тяжелая тогда сложилась ситуация у адвоката, о примирении не могло быть и речи. На очередной встрече с внуком адвокат узнал, что на бабушкину квартиру есть и покупатель – «мент поганый». Его имя внук просил купить, назвав сумму. Иванов согласился, но на следующий день пришла неприятная весть - парнишка скончался от передозировки. Похоже, ему помогли это сделать…
Так чем же та история похожа с этой?
«Я несколько раз видела человека, приходившего к Федору Ивановичу Марселову, - писала Ивакина. - Человек военной выправки, в кожаном пиджаке, при галстуке, выбрит налысо, с коротенькой бородкой…»
«…Он, как я позже узнала у Федора Ивановича, предлагал ему переписать свою квартиру на Фонд поддержки инвалидов «Возрождение», которым, якобы, он руководил.
И Марселов на это дал согласие, что после смерти его квартира перейдет к Фонду. Только в своем завещании он укажет, что квартиру получит не сам Фонд, так как боится, что деньги, вырученные за нее, организаторы «Возрождения» могут растратить в своих интересах, а не для общего дела. Поэтому он должен переписать её на имя Глушкова Ивана Ивановича. Тот же, в свою очередь, обещал Федору Ивановичу, что после его смерти, обязательно обратится к пастырю с просьбой упоминать в своих молитвах прошение к Богу снять все грехи, приобретенные в жизни Марселовым...»
Михаил отложил письмо и задумался: «А причем здесь Марселов с Глушковым и Фондом «Возрождения» и наркотики? Хм, наркотики? Погоди-ка, погоди-ка, дед, судя по письму, всегда курил папиросы. Так? Так. По-своему характеру, он человек, не склонный к пустым разговорам, вдовец, перешагнувший седьмой десяток лет жизни, незнакомых людей к себе близко не подпускал, а если и было так, то с ними был сух, так рассказывали Виктория Павловна Ивакина и другие соседи Марселова.
Далее. Что далее?»
Михаил, пригубив чашку с чаем, поморщился от горечи, холодным он был не вкусен. И, подальше от себя отодвинув блюдце, вытащил новый карандаш, придвинул к себе лист чистой бумаги.
«Так что далее там у нас? Марселов Федор Иванович «болел, скорее всего, желудком и бронхами – сильно кашляя, хватался за верх живота и морщился от боли». Так. А в последнее время, когда к нему захаживала эта дама - Ивакина, «он часто находился в какой-то наркотической эйфории, необычно улыбался мне, разводил руками и мечтательно рассказывал о вершинах счастья, которые он испытывает при прогулках в небесную сказку».
И что дальше? Палец быстро пробегает по строчкам. Ага, вот:
«И часто передо мною вытрушивал из папиросы на лист бумаги табак, смешивал его с каким-то черным порошком, называл его соком маковым и заново вбивал эту смесь в папиросу, закуривал и тут же забывал обо мне, говоря: «Улетаю». И после этого ложился на диван, смотрел куда-то вверх и улыбался, и мог быть в таком состояние очень долго».
Да уж. И видно этой чуточки «плана» позже ему стало не хватать, пропорции увеличивал и увеличивал. И если бы в тот момент не зашла к нему Виктория Павловна Ивакина, то жизнь ее соседа уже было бы не сберечь…»
С одной стороны – это обычная житейская история. Если бы не письмо, оставленное дедом на столе с просьбой никого не винить в его смерти, что просто ему надоело жить в этом трудном мире, и он по своей воле покидает его, чтобы уйти в тот новый мир, где его ждут. А по завещанию, написанному им месяц назад 20 июня 2011 года, передать квартиру Глушкову…
Вот и зацепка. Это больше похоже уже на подталкивание деда кем-то, скорее всего тем самым Глушковым, к суициду. Именно так думает и сама соседка Виктория Павловна Ивакина, написавшая заявление в прокуратуру о возбуждении дела против Глушкова. Она пишет, что именно он до этого поступка Марселова был у него в гостях и вышел из его квартиры за пять минут, как тот начал готовить эту страшную ядовитую смесь для выкуривания. У Виктории Павловны, «проводившей» Глушкова до лифта через дверной глазок, что-то екнуло в сердце, и она, когда тот скрылся в лифте, бегом побежала к соседу.
Да и Марселов не провожал Глушкова, получается, так как не закрыл за гостем дверь. А соседи говорили, что это не свойственно ему, он всегда провожал людей к выходу и закрывал за ними дверь на замок. И Глушков был в перчатках… Фу, ты. А если поискать в Интернете, в телефонных справочниках, то такого Фонда инвалидов в их городе и вообще не существовало. Это подтвердили и в городской администрации».
Михаил отодвинулся от стола и, закинув руки за шею, прикрыл глаза.
«А почему именно ты, Миша, решил, что это все из-за Марселова на тебя наезжают?»
Да, он взялся за защиту Ивакиной, подавшей иск в прокуратуру и заявление в их адвокатское бюро. Почему так сделала? С одной стороны, она беспокоится за жизнь соседа, с другой, потому что она тоже находится под следствием. Кому-то пришло в голову, что смерть Марселова входит и в ее интересы, так как в черновике завещания, найденного в тумбочке письменного стола, сказано «передать моей соседке Виктории Павловне Ивакиной икону Николая Чудотворца. Так, а бабка эта, вроде в церковь не ходит, и икон у нее в квартире Михаил не видел, и живет очень бедно, а, значит, иконами не торгует, а эта, марселовская, старинная.
А может это вообще и не связано с Марселовым, хотя, как сказать?
- 5 -
Пальцы бегут по клавиатуре и набирают сайт «Вечернего Снежегорска». Просматривает заголовки: «В Снежегорске 20 августа пройдет фестиваль», «В двух словах»,
«Таксист наехал на полицейского», не то, не то. Ага, вот «Наркоторговца разделали на части». Так, я это уже сто раз читал: «В доме №7 на улице Жуковского найден труп человека, разделанного на части. После проведения экспертизы, как подтвердил информацию один из работников полиции, это наркоторговец Мигунов, временно отпущенный из СИЗо…»
Ладно, это мы уже знаем все наизусть. А что по этому поводу пишут сегодня? Ага, вот, мнение «Негорожанина»: «Так и нужно поступать с этими сволочами, которые торгуют смертью».
Дальше «Антимигунов». А этот, что пишет?
«Это, скорее всего, сам Дьявол с ним разделался так, а не родители какого-то
пацана-наркомана или пацанки–наркоманки».
А вот и «…Еще того адвоката надо разделать так же, чтобы не защищал наркоторговцев».
Кто это? Гулькин. Ага, Гулькин. Ну и, о, да здесь целое наступление на меня:
«Черный рыцарь, не открывая своего забрала, продолжай дальше разделываться с нашими убийцами и адвокатами, защищающими их». «Середа». «…Я знаю этого адвоката, он живет на Лесной…» - начинается.
Михаил вытер пот со лба. Нехорошее дело начинается, совсем нехорошее. И что же делать дальше? Ждать этого «черного рыцаря с закрытым забралом»? Забралом, забралом. Ну что ж, начало партии есть: Е2-Е4, теперь ваш ход, адвокат. А может бывший адвокат? Ваш ход… Но никакие мысли, чем ответить на это нападение, не
лезли в голову.
Что делать, что делать? Что? На меня открывают охоту?
«На улице Сорокина, 25 у театральной афиши расклеены фотографии этого адвоката. Запомните его и закидайте камнями». Кто это призывает? А, «Рыцарь без упрека». Ясно, ясно. Погоди, что же это получается, охота? Охота на меня! Закидать камнями? Смело, из-за угла все мастера кричать. Но в город после таких призывов выходить небезопасно. Да?
Погоди, погоди, что-то я начинаю вести себя, как затравленный волк. Но я не волк, а всего лишь ягненок, козлик, который, не разобравшись, бросился, выставив свои еще не выросшие рожки, на волка или медведя. Так чего же мне бояться, ведь не я же тот убийца, а адвокат. Адвокат! И все имеют право искать своей защиты.
Михаил вернулся к компьютеру. А вот «Смишник», что он там пишет? О, как: «Борьбу с коррупцией, как и борьбу с торговлей наркотиками, впрочем, как и любую другую работу, наша власть ведёт только для отчётности, пытаясь улучшить свой имидж».
А это камушек, да и не маленький, хуже землетрясения, тоже в мою сторону. Это уже администрацию города начинают толкать на меня, адвоката, защитившего Мигунова. А что, для власть имущих в предвыборной кампании это неплохой ход – под общие клики выгнать из адвокатуры защитника наркоторговцев. И кому-то нужна именно эта травля на меня.
Травля, хм, скорее всего так оно и есть. Просто-напросто лишить меня адвокатской работы и запинать... И пинать так долго, чтобы отвлечь внимание от бедненьких крышевателей наркобизнеса. Скорее всего, так и есть, и чтобы волки были целы, то есть, волки сыты, и овцы целы.
А что говорить, если в верховной Думе депутатам не до этого, да еще и ООН выплеснула пилюлю в виде легализации продажи марихуаны, то, о чем тогда, спрашивается, говорить. Миша, о чем? Да, да, если так посудить, то война с наркотиками началась сто лет назад, когда была образована Международная комиссия по проблеме опиума. Обострилась она на исходе молодежной революции в 70-х годах, когда ООН громогласно обещала за десять лет «очистить мир от наркотиков». И что?
Производство кокаина и опиума осталось на прежнем уровне. США продолжает тратить сорок миллиардов долларов ежегодно на борьбу с наркотиками, а громадная индустрия с ежегодным их оборотом в сотни миллиардов долларов продолжает развиваться. А где деньги, там и организованная преступность, и интересы силовых структур. Кто кого? Хотя, никто и никого, так как всем хватает откусить от этого пирога.
Ну что же, незнакомец, попробую принять ваш вызов, пока в шахматной дуэли я делаю ответный ход на ваш Е2-Е4 - Е7-Е5.
И только сейчас, прервав размышления, Михаил обратил внимание на экран работающего телевизора. Серьезная худощавая шатенка в коротком каре быстро говорила:
- …Фигуранту уголовного дела Мигунову в суде было предъявлено обвинение в участии в организованном преступном сообществе и незаконном обороте наркотиков (в деле содержится 5 таких эпизодов).
На следствии он заявлял, что его преследование - это провокация с использованием наркоманов и бывших полицейских, которые не просто "крышевали" нелегальный бизнес, а были его организаторами. Фамилии этих людей мы не имеем право указывать, - не сводя своего грозного взгляда с камеры, продолжала резать правду-матку журналистка, - потому что против них в органах нет ни одной информации, подтверждающей это.
Адвокат, защищающий Мигунова, мы его фамилию тоже не будем называть, - и тут красавица сбилась и, заморгав своими большими глазками, как бы набравшись храбрости, продолжила, - доказывал обратное. Он представил данные по опросу свидетелей, что Мигунов находился под давлением бывших оперуполномоченных, и есть аудио записи этому. Но прокуратура посчитала, что они являются сфабрикованным материалом против бывших работников городского УВД.
Однако после исследования доказательной базы горсуд пришел к выводу о том, что никакого преступного сообщества нет вообще. А дело, открытое против Мигунова, требует сбора необходимой информации, которая поможет следствию поставить точки над «i».
Но, разобраться следствию до конца в этом вопросе не удалось, тело Мигунова было найдено…
«Да уж, - выключив телевизор, Михаил хотел было выйти на балкон, но остановился, услышав клик с сотового телефона, оставленного им у компьютера. Пришла новая эсэмэска. Интересно, от кого.
На голубом экране сотового телефона возникло сообщение: «Собирайтесь в отпуск с последующим».
Михаил, потеряв силы, опустился в кресло, что-то резко и больно задавило в затылке, сильно сжало виски, и только через некоторое время еще раз перечитал:
«Собирайтесь в отпуск с последующим». И все. Что хотел сказать этот неизвестный респондент понятно. Только бы указал еще кто он. Когда несколько раз попытался выйти на этот телефон, то получил одно и то же сообщение: «Номер, который вы набрали, не существует».