Каждый вечер я сажусь в машину и еду в центр город на работу. По пути всегда включаю на полную катушку сборник блюзов. Музыка пробивает до мозга костей, пытаюсь подпевать на английском. Фальшивлю, конечно, но учтём, что в этот момент существует только мой блюз, мой автомобиль и моя дорога. И всё это действительно моё.
Я закончу за полночь, когда улицы сыреют, погружаясь в темноту… Без понтов, но я знаю о мраке гораздо больше, чем кто-либо. Я тот, кто является на зов пассажира ниоткуда. «Водила», «шеф» и «слышь, брат» – вот как меня называют. Я не обижаюсь, соблюдая неписаный кодекс профессии.
Каждый таксист обязан быть немного психологом, иначе лучше сидеть дома, а не «бомбить» по ночам. Вообще полуночные жители города разительно отличаются от дневных. Они всегда целеустремлённы, всегда в поиске, в охоте кто за чем – девочкой, бутылкой или мечтой… Частенько присутствует алкоголь, склонность к авантюрным недоразумениям. С пассажирами, особенно подвыпившими, следует говорить ласково, внимая полупьяному бреду, соглашаться и соболезновать.
Это моя вторая работа. Днем тружусь экспедитором в одной фирме, развожу торты. Сладкий, так сказать, гонец. А вечером пересаживаюсь с грузовичка на «шестерку» и еду таксовать. Конечно, я убиваюсь на двух работах не просто так. Есть у меня мечта, идея. И чтобы эту мечту реализовать, нужны деньги. Вот так всё просто…
Конкретно сегодня не слишком рыбно на клиентов – среда. Самые хлебные дни – пятница и суббота. Страна бухает… Ну и, конечно, праздники, включая Новый год. Да, я работаю и в новогоднюю ночь. А что поделать? Она, родимая, приносит столько, сколько я зарабатываю в обычные три недели. А сейчас именно такая серенькая неделя. И день этой недели – среда. Сижу, зеваю, курю сигарету за сигаретой и глазею по сторонам, успевая грезить своей мечтой.
Я хочу собственное кафе-мороженое на оживлённом проспекте. Дело непростое, поэтому по выходным я сам придумываю рецептуру мороженого, черчу эскизы будущего заведения, размечаю там всё до мелочей. А на неделе зарабатываю деньги для того, чтобы воплотить идею в камне, стекле и пластике…
Со стороны отеля вываливается субъект. Не очень уверенно движется в мою сторону, но знаю – клиент. Разглядев под лобовым стеклом «шестёрки» зеленый огонек, семенит прямиком ко мне.
Распахнул дверцу, вопросительно дышит перегаром:
– Шеф, свободен?
Называет адрес, и я понимаю, что дяденьке приспичило девочку.
Известная улица, вдоль которой несколько неброских фургонов. Находятся они там не просто так. Эти автомобильчики – своеобразный конвейер удовольствий. В каждом диванчики, ширмочки. За ширмочкой – девочка. Заплатил дяденьке на входе – пользуйся на здоровье. Или не на здоровье – как повезёт…
Сам я по таким конвейерам не ходок. Но наслышан… Ночные пассажиры частенько ездят на эту улицу. Конкретно мой сейчас болтает без умолку о какой-то ерунде. Про себя отмечаю его характерный выговор – краснодарский, наверное. Или ставропольский… Командировочный. Решил этак развлечься…
Недолгая гонка по городу, заруливаю на нужную улицу. Клиент тычет корявым пальцем, указывая направление. Паркуюсь за одним из фургончиков.
Пассажир оплатил поездку, сунул ещё столько же.
– Подождёшь меня?
Кивнул, забрал деньги. Ради собственного кафе-мороженого можно и подождать.
В кабине фургона колышутся шторки. Пассажир выволакивает брюхо из моей «шестёрки», идёт к «автомобилю удовольствий».
Закуриваю сигарету и не спеша выдыхаю дым в приоткрытую форточку. С другой стороны, мне-то что? Люди – они вот такие существа. Да пусть делают что хотят…
К тому моменту, когда я собираюсь помереть со скуки, командировочный вываливается из фургона. Следом за ним молоденькая девчонка. Совсем тонконогая зелень, ей бы ещё в куклы играть, но приходится во взрослые игры.
Мой клиент довольный, пыхтит:
– Нормально, теперь обратно…
Разворачиваю машину, девчонка стучит в окно со стороны пассажира. Тот лениво крутит ручку стеклоподъёмника:
– Чего тебе?
– Дядь, обещали пять тысяч…
– И чё?
– А дали две…
Не вполне понимаю, как у них так получилось. А эта, похоже, совсем неопытна. Не научилась вырывать своё зубами. По идее, деньги должен брать сутенёр. Но у того, очевидно, то ли ужин, то ли понос. И девчонка, выходит дело, сама себе кассир. Это, разумеется, не значит, что ревизия отменяется.
– Меня побьют… – плачет. – Я же должна отдать половину этим, – кивает на задницу фургона. – Они не поверят, что вы не отдали деньги…
Слушаю, и сердце моё обрывается. Она не врёт – это действительно правда. Такса на всё – на неё, на меня… Мы с ней поразительно похожи: два продажных инструмента, один даёт, другой рулит. И зовут меня не случайно «таксёр».
Клиент заметно утомляется слезливым нытьём:
– Да пошла ты нахрен!
И уже мне:
– Поехали!
Со скрипом сжимаю зубы.
– Погоди… – говорю.
Роюсь в кармане, добываю три смятых бумажки, передаю девчонке.
– Держи!
Её голос становится хриплым:
– Это что? Мне?
– Тебе, – отвечаю, и, не дожидаясь продолжения, отпускаю сцепление.
Машина пулей вылетает со стоянки, направляясь к исходной точке. Клиент замороженным кексом бычится на меня, но молчит, молчит. Доезжаем до отеля. Он вываливается из машины – ни слова. Я чуть улыбаюсь: что он вообще может сказать? А я ему? Мы словно с разных планет.
На пятачке по-прежнему пустынно. Уже начинаю зевать, погружаясь в сонную полудрёму, как передо мной взвизгнула тормозами новенькая «Тойота». У неё характерная деталь – разбитый в крошку задний бампер.
Моя работа… Случайно, конечно. Зазевался, поздно вспомнил, где педаль тормоза. Вину признал сразу, заодно познакомился с хозяином иномарки, крепышом Пашкой. Он предложил ментов на место ДТП не звать, а полюбовно сойтись в сумме ущерба и черкнуть расписочку. У меня на тот момент имелась некоторая проблема с документами, поэтому согласился.
Срок выплаты компенсации за безвременно усопший бампер обозначили в две недели. Словом, всё было на редкость вежливо и культурно. И мне тем более было непонятно его появление: срок ещё не вышел.
Пашка вылез из салона, подошёл к «шестёрке», ворочая кулаками в карманах кожаной куртки. Вышел ему навстречу.
– Слышал, ты тут бабки направо-налево раздаёшь?
– А ты откуда знаешь? – удивился я.
– Это моя точка, придурок!
– А что такое? До срока ещё четыре дня.
Он раздражённо оборвал меня:
– Сам знаю, сколько чего осталось. Но заметь, что сейчас ты должен работать на меня и мой бампер. А ты вместо этого шлюхам подарки делаешь.
– Ну и что?
– А ничего! Просто меня это бесит. Бесит, и всё!
Меня заклинивает на одной фразе:
– И что?
– А вот что! – он вынимает руку из кармана, вижу металлический блеск кастета, летящего мне в лицо.
Удар, падаю затылком в снег. Ощущение, доложу вам, не из скучных. Оно усиливается при получении двух-трёх ударов ногой по почкам. Сквозь боль слышу звук захлопнувшейся дверцы «Тойоты».
Да-с! И вот этак иногда бывает… Вытираю кровь, натужно кашляю. И настроение, и самочувствие – полный хлам.
Кое-как забираюсь в «шестерку». Плевать на всё, еду домой…
По пути снова включаю сборник блюзов. Гитара Джо Бонамасса и пронзительный голос Бет Харт стонут о чьей-то навек загубленной любви, и сейчас я отчего-то им верю. Или просто хочу верить? Чёрт его знает. В этот момент существуют только моя машина, дорога, стремительно исчезающая под капотом, и мой вечно больной такси-блюз…
(с) моё