И была пленительно хороша собой. Сидела на пляжном коврике, поджав колени, с «Филиалом» в руках. Ветер плёл косы из её густых, вьющихся волос. Тонкий газовый халатик складками собирался в талии.
Она случайно оказалась в моем поле зрения. Я мог её не заметить. Но заметив, уже не отпустил: она была действительно красива. Я долго смотрел, пока не почувствовал на себе и её взгляд. Долго не решался ей ответить.
Вдруг наши глаза встретились. И разошлись. Снова встречались и расходились – иногда не одновременно.
Мы отрывались друг от друга и снова соприкасались взглядами. И каждый раз, когда её глаза смотрели на меня, а я перехватывал их искрящийся блеск, наши миры на долю мгновения, на самое короткое время – сталкивались. Переплетались. И в том месте, где наши души оказывались ближе всего… мы вместе читали Довлатова.
«У вас хороший вкус. Можно – ты?»
«Я знаю. Спасибо. И да – можно»
Я придумал себе её голос, но был уверен, что слышу.
Я снова посмотрел на книгу, и в воображении сразу же всплыл образ той самой «филиаловской» Таси… безрассудной, слегка ветреной красавицы-интеллектуалки, навсегда влюбляющей в себя, но неспособной навсегда и всерьёз любить. Возможно, между ними могло бы быть сходство. В тот момент мне так этого хотелось.
Она была очаровательна. До исступления красива. И знала это. Её газовый прозрачный халатик подчёркивал изящные линии её груди и талии. Посмотрев мне в глаза, она с пониманием улыбнулась.
Какое-то забытое чувство… юношеское… безнадёжного физического томления… заведомо обречённой влюблённости… (Когда-то я влюблялся в героинь рыцарских романов…) У такой любви не было ни будущего, ни даже настоящего… Но зато чувство, нахлынув из глубины лет, поглотив полностью, вытеснив… всё, - было вполне настоящим.
Кто из нас выдерживал чей взгляд?..
«Я не знаю вашего имени, но я буду звать вас… Тася»
Она оценила. От улыбки у неё сузились глаза:
«Я согласна».
«Плохо, что вы не замужем. От этого во много раз хуже».
«Зато у вас, - она взглянула в сторону, - и жена есть, и дети»
«Возможно, в них как раз моё спасение».
«Наше»
Я оценил.
Но вовсе не был уверен, что спасён. Напротив, чувствовал, что стою на грани, которую неожиданно для самого себя готов перейти, презрев последствия и поправ совесть.
Я видел каждый изгиб её тела. Она была настолько прекрасна, что желание ей обладать выходило за рамки чисто физического – это было абсолютное стремление души.
И всё же мы были бесконечно далеки друг от друга. Наши жизни сошлись лишь на мгновение. Но случайность эта, совершенная случайность нашей встречи, нечаянно перехваченный, вовремя не отведённый, взгляд – все это сейчас казалось нужным…
«Юра…»
Как будто сон, после которого просыпаешься с тяжёлым чувством утраты и невозможности его заново прожить…
«Юра-а…»
Я повернул голову.
«Юра, дети плачут, им скоро спать. Давай собираться».
Я сложил одеяло, спрятал игрушки в сумку, застегнул рюкзак, взял на руки малыша, и мы пошли. Я хотел повернуться к ней ещё раз, но меня мучила мысль, что её образ разрушится, что её не будет, что я всё выдумал, что пройдёт чувство... И всё же взглянул…
Но она не видела меня. Не смотрела в мою сторону.
Она перевернула страницу.
Она... читала Довлатова.