Счастье было так возможно!..
"...всякий, делающий злое,
ненавидит свет..."-
от Иоанна,3:20.
***
За несколько дней перед выборами, в пятницу, в спальном районе одного провинциального города, к четвёртому подъезду пятиэтажки подъехал грузовик, в кузове которого лежали деревянные скамейки на длинных металлических сваях.
Двое рабочих в спецодежде принялись копать землю у штакетного заборчика вдоль обочины заасфальтированной дорожки от крылечка подъезда. Руководил этой важной операцией мастер - высокий мужчина лет сорока. А рядом крутилась пожилая парализованная инвалидка Лера, взволнованная свершающимся долгожданным событием. Волоча больную ножку и опираясь на трость, она весело верещала и радовалась, расспрашивая о чём-то мастера.
На шум и голоса на балкон в пятом этаже вышла пенсионерка Селиванова Людмила Ивановна, больная женщина, редко выходившая на улицу весь год из-за плохого самочувствия и трудно преодолеваемого препятствия - лестничных ступеней: в многоквартирном доме семидесятых годов лифта не было.
- Наконец-то,- увидев сверху, что происходит во дворе дома, сказала Селиванова.- Эй, мужчина,- крикнула она,- и этот подъезд не забудьте, пожалуйста! Установите и нам скамеечку - вот сюда!
- Проголосуете за ... - поставим,- весело крикнул в ответ мастер.
- Давайте без шантажа - ладно?! А скамеечку всё-таки поставьте, - не сдаваясь и в тон ему прокричала Селиванова.
Поставили скамеечку и жителям третьего подъезда.
- Спаси Бог! Да пошлёт вам Господь здоровья за труды благие,- благодарила со своего балкончика коммунальщиков довольная Селиванова.
В пятом часу по полудни у подъезда скучковались жители дома - пенсионеры, инвалиды и пожилые прохожие соседних домов, работающие некогда на одном предприятии и живущие многие годы в этой городской окраине, словно в деревне, зная друг друга и охотно общаясь. Народ всё больше режимный, старающийся выполнять ежедневный прогулочный моцион, предписанный врачами местной поликлиники.
Шло радостное, оживлённое обсуждение долгожданного события: с девяностых годов не видел усталый пожилой обитатель возле своих многоквартирных пятиэтажек без лифта ни единой скамеечки. Оно и понятно - постоянные жалобы ЖКХ на безденежье из-за неплатежей жителей и удобная ссылка на любителей праздных людей устраивать посиделки на троих!
А пенсионеры да инвалиды причём? Они-то, как известно, в большинстве своём самые добросовестные плательщики по коммунальным платежам - так воспитаны смолоду в трудовых семьях своего советского прошлого.
Пожилому жителю хотелось бы, возвращаясь из ближайшего супермаркета с продуктами, куда-нибудь поставить на время тянущую натруженные руки ношу; присесть и отдышаться, отставив в сторонку тросточку; успокоить, поглаживая ноющие колени свои перед восхождением на этажи...
Не было в этом забытом всеми уголке ни сквера, где бы можно было, дыша свежим воздухом, пройтись по аллее, любуясь яркой осенней листвой; присесть на уютную скамеечку - почитать или просто посидеть и подумать. Покормить с руки птичек, например.
А довольный народ шутил и радовался, пока кто-то не обратил внимания на возвращающуюся откуда-то с рюкзаком за плечами одинокую соседку Фиру. Окна её однушки в первом этаже подъезда выходили как раз во двор.
Фирка явно была не в настроении, хотя, как заметил кто-то из соседей, последнее время, она, недавно пополнившая собой число одиноких пенсионерок среди жителей многоквартирной пятиэтажки, стала какой-то сердитой, старалась показаться важной и значительной.
Вот и нынче подошла Фира к толпе собравшихся соседей чернее тучи и, устремляясь к входной двери, зло посмотрела на собравшихся.
- Что здесь происходит?
- Смотри - скамейку поставили, наконец-то.
- Не бывать этому. Перед моими окнами - ещё чего! Сегодня же не будет,- кричала Фирка сердито.
- Вот даёт, а!
- Не даёт, а отнимает.
- Что с ней?
- Она всегда такой была...
- Да разве так можно?! Ты не права, Фира!
- Скамейка не у твоих окон, а там, где ей и положено стоять - на общественной территории.
- А мне не надо! Имею право. Сегодня же не будет этого, - грозила Фирка, крича и потрясая пальцем уже из кухонного окна своего.
- Уймись, Фира,- продолжали урезонивать разозлившуюся Фирку соседи.
- Мы не в частном доме квартируемся - чего раскомандовалась?
- О людях подумай - о тех, кто выше тебя живёт, больных и пенсионерах.
- Нужна, ведь, скамейка-то нам!
Да, возмутился народ: ишь, "хозяйкой Медной горы" себя возомнила. О себе печётся только.
В половине шестого вечером толпа рассосалась: темнело уже, да и ужин скоро.
Людмиле Ивановне Селивановой всю ночь не спалось: то ли переволновалась сначала от радости, а потом - от всеобщего негодования на угрозы Фиры; то ли погода очередной сюрприз готовила.
В шесть часов утра женщина, укрывшись пледом, вышла на минутку подышать на балкон. Был выходной день - жители пятиэтажки спали...
Неприятное предчувствие не обмануло пожилую женщину: глянула она вниз, а на месте вчерашней всеобщей радости зияла пустота...
"И как!?" - думала Селиванова, лёжа под одеялом ранним субботним утром и вспоминая, как двое здоровых мужиков вчера закапывали глубоко в землю и цементом заливали длинные металлические сваи. Да и что там те мужики! Тут вот баба одна - не то, что "коня на скоку...". Не ведаем, что и творим...Прости, Господи!".
А Фира, довольная собой, целую неделю потом безудержно хвасталась налево и направо: "Вот как я сделала их!".
И то сказать - много ли человеку для счастья-то надо!..
***