Осень. Сентябрь. Двадцать восемь градусов тепла и ни капли дождя. Прекрасная пора. Вершины гор, вдали, манят своим величием и спокойствием. Давно не был в горах. Вроде безработный…, вроде много свободного времени, а в горы, расположенные в двадцати километрах от центра города, никак попасть не удавалось. В ущелье гор совершенно иной воздух. Вдыхая полной грудью, испытываешь особенное наслаждение от заполняющей тебя лёгкости и свежести.
Мы договорились с ней сделать стартовый осенний поход в ущелье в воскресенье рано утром, и поэтому она осталась ночевать у меня в субботу.
Проснувшись утром, мы позавтракали и стали собираться. Стройная, среднего роста, в шортах, цвета светлого хаки, немного выше колен красивых ног, в кофте «Боди –Лямки» розового цвета, в легких синих кроссовках, приводя в порядок свои белокурые волосы в прихожей, она выглядела сногсшибательно.
Я взял свой горный небольшой, брезентовый, всегда готовый к использованию рюкзак, в котором находился боекомплект, состоящий из: двух пластиковых чашек, кофейной джезвы, малой кастрюльки, чайной ложки, небольшого ножа и газовой зажигалки, а также, неснижаемым запасом молотого кофе с хелем (кардамоном), пачкой индийского черного чая и мы направились к машине.
Рассевшись по местам, мы тронулись в путь. «Бум»(так я называю мою машину BMW-520i E-34), будто понимая, что мы направляемся в горы, как-то радостно и резво рванул к цели. Казалось, что можно было отпустить руль, и он сам повез бы на двадцать второй километр по Варзобской трассе. Плавно обгоняя почти всех, мы мчались в то место, где нас ожидал ветер, свежий воздух, неописуемая красота начала осени и неповторимое пение птиц.
Она была особенно привлекательна в этот день. Сидя на переднем кресле, счастливо улыбаясь, справа от меня, она снимала на камеру телефона перспективу дороги и проплывающую сбоку природную красоту с волнообразными переливами красок на растительности от зеленого до красного и наоборот.
Приехав на место, к своему разочарованию я увидел, что пятачок, прилежащий к дороге на этом участке, где я обычно припарковывал свой «Бум», огражден металлическим ограждением.
- Дьявол! – выругался я. – Этим новоиспеченным богатеям, которые приватизировали все подходы к ущельям, строя свои частные зоны отдыха, все мало! Кому нужен был этот бесплодный грунтовый пятачок, размером в один «Бум», теснящийся неуклюже между дорогой и обрывом реки?
Как-то неуклюже расположив «Бум» у обочины дороги, мы вышли из машины и направились к тропе, ведущей в ущелье, которое, мы с друзьями, давно окрестили «Кабк дара» (Ущелье фазанов). Название родилось невольно, когда, лет тридцать назад, отдыхая ранней весной, оказались свидетелями громогласной перебежки огромной стаи фазанов с одного склона горы на другой, совсем рядом с местом, где мы расположились.
Раньше, вход в это ущелье был широким и очень красивым. Из ущелья вытекала небольшая речушка с очень вкусной водой, протекавшей под столетним оползнем. Нынче, когда все во власти денег, участок, где располагался этот вход, приватизирован и на этом месте стоит калитка и металлическое ограждение территории, на которой быстро возник и дом, и бассейн, и множество топчанов. Теперь в ущелье можно попасть только по грунтовой тропе, достаточно крутой на подъём и довольно скользкой, из-за очень мелкой гальки, набегающей со склона горы, благодаря чему всегда остается опасность поскользнуться и скатиться в небольшой обрыв описанной, теперь уже почти высохшей, речушки.
Идя вперед и держа ее за руку, за собой, мы преодолели эту тропу и вошли в ущелье. Со своим горным рюкзаком и пакетом продуктов, которые мы приобрели по дороге, я шел впереди.
- Давно мы с тобой здесь не были, - произнесла она. – Мне кажется, что здесь что-то поменялось.
- Да нет…, всего лишь осень, - улыбнувшись ответил я, продолжая свое движение вперед по тропинке вглубь ущелья.
Через минут двадцать, достигнув места - небольшой опушки на возвышенности склона горы, утопающей в зарослях невысоких деревьев, кустарников шиповника и ежевики, мы, наконец расположились, вытряхнув все содержимое пакетов и рюкзака на плоские камни, расположенные вокруг очага, состоящего из трех угловатых камней, сложенных буквой «П».
Вокруг творило свое волшебство сказка! Птицы, взволнованные нашим приходом, успокоившись, возобновили свое пение, перелетая с дерева на дерево и играя в свою какую-то игру. Ветер нежными порывами колыхал листья деревьев, которые особым бархатным шумом дополняли общую музыку гор, хребты которых были мягко озарены утренним солнцем. Снизу раздавалось еле слышимое журчание небольшого ручейка с холодной и кристально чистой водой.
Набрав из ручья воды в кастрюльку, заправив джезву кофе, я развел костер из множества щепок и сухой, выжженной солнцем, травы. На весело разгоревшееся пламя огоня установил кастрюлю для чая и рядом, с огнем, установил джезву с кофе, после чего с удовольствием закурил.
Она, осмотревшись вокруг, весело взяла пакет и принялась за сбор шиповника, периодически взвизгивая от уколов о шипы кустарника.
Она меня хорошо знает. Находясь в горах, я утопаю в своих мыслях и могу долгое время проводить в молчании, слушая музыку природы. Зная это, она мне никогда не мешает, совершенно не приписывая это молчание к странности.
-«Вот это женщина! - восхищенно произнес про себя я. – Другая бы требовала к себе внимания, на основании только того, что она –женщина. Это пресловутое «Я ведь женщина!», за всю мою жизнь, скрипело в моих ушах как заезженная грампластинка. Как мне нравится, что она живет по правилу: «подумай о ближнем, потом о себе», вполне рассчитывая на обратную полноценную отдачу.
Взяв нож, я сделал из тонких веток, очистив их от кожуры, небольшие заточенные шампуры по количеству сосисок из индюка, которые мы приобрели по дороге.
К этому времени закипела вода в кастрюле и стал подходить кофе. Заварив прямо в кастрюле черный чай и отодвинув его от огня, я налил себе кофе.
-Ты будешь чай или кофе? – спросил я ее.
- Пока нет, я здесь разогналась! –смеясь ответила она, при этом два раза взвизгнув от уколов шиповника.
Сев на камень и глотнув крепкий кофе, вдогонку послав в свою глотку большую порцию дыма прикуренной сигареты, я еще раз убедился в том, что жизнь прекрасна…, а «кофе без табака – это постель без женщины», как говорят арабы.
Вспомнив вчера показанный репортаж по телевизору, с уже известным фактом падения нескольких афганцев с взлетевшего самолета, при бегстве американцев из Кабула, я представил, что бедные, не по своей вине невежественные, может и необразованные люди, которых не пустили в переполненный самолет, надеялись долететь куда – либо, держась за стойки шасси, сидя на колесе, совсем не предполагая, что с усилием давления в 270 атмосфер, эти самые стойки после взлета убираются. Страшно представить как себя чувствовал человек, когда стойка пошла на уборку, и совсем уже не чувствовал себя человек, раздавленный в нише шасси в котлету, если там таковой был.
- «Бедный народ… - подумал я. - Один улетает с деньгами, которые не вмещаются в самолет…, другие… находят смерть, избегая смерти от рук других людей… Дикость! Странный мир! Имея ввиду настоящую ситуацию в мире, в целом, обращая внимание на что ориентированы люди в своем воспитании, мне порой действительно кажется, что развитие человечества на сегодня - на пещерном уровне…».
Обернувшись, я посмотрел на нее. С красивой улыбкой на лице, она, мурлыча какую-то мелодию себе под нос, усердно собирала шиповник, складывая его в пакет, привязанный на боку, к поясу.
Сделав второй глоток кофе, и, глубоко затянувшись табачным дымом…, я, в лишний уже раз, убедился, что арабы правы.
Мне очень нравится это место в ущелье. После внезапной смерти матери, эта гора была единственным моим местом утешения, взобравшись на хребет которой, я отдался всем тем немужским, но человеческим, чувствам, свидетелем которых был лишь орел, летавший кругами надо мной, и обрел душевный покой.
Думая о некоторых событиях, происшедших сравнительно недавно, свидетелем которых я был, я подумал о таком человеческом грехе, как неблагодарность. О неблагодарности дитя по отношению к своей матери.
Просто жутко представить, что мать, подарившая жизнь своему ребенку, взрастив его через бессонные ночи, постоянно протягивая руку при падении, чтобы помочь ему встать на ноги,
в ответ, на старости лет, не дождавшись руки помощи своего повзрослевшего ребенка,
ощущает весь поганый и отравляющий жизнь вкус холодной неблагодарности. Понятно еще, если этот неблагодарный потерял остатки порядочности, променяв их на спиртное или наркотики. А если этот «ребенок» - женщина, у которой есть и свои дети, и она не является ни алкоголиком, ни наркоманкой. Будучи женщиной, пройдя все тяготы материнства, разве не страшится она представить себя на месте своей матери, имея своих детей, на своем примере? Куда девается вся воспеваемая женственность у женщины в этом случае?
Сделав окончательный для себя вывод, что этот случай – есть не что иное, как медицинский фактор, и в мозгах у этой непьющей и не колющейся «дочери –матери» произошло короткое замыкание, с выходом из строя всех логических блоков человеческого рассудка, а относиться к такому субъекту надо, как к неадекватному одушевленному, ибо это самая, что ни на есть - черная неблагодарность, которая всегда была «большим грехом, за который Бог наказывает уже в этой жизни», глубоко вздохнув, я стал нанизывать сосиски на шампуры.
Разложив их в ряд, над большими красными углями погасшего костра, на другом плоском камне, постелив пластиковый пакет, я разложил помидоры и зелень, промытые в воде из ручья.
Оставив свое занятие сбора шиповника, она подошла и очень проворно, работая ножом, нарезала помидоры и зелень. Теперь оставалось дождаться, когда набухнут сосиски над углями, покрываясь корочкой, благоухая копченым запахом, которые потом вставляются в раздвоенную толстую часть куска свежей лепешки, сверху накладывается долька немного подсоленного помидора, а еще, сверху ложится веточка кинзы. Потом, все это изваяние кусается и… гармония вкуса, как гениальное музыкальное произведение, входит в твое тело, оживляя все живое и неоживленное настолько, что пару секунд все происходящее кажется смыслом жизни.
Хорошо насытившись, мы проводили время в душевном общении, к которой располагала окружающая обстановка. Легко представлялось, что есть только мы вдвоем, есть природа, издающая запах счастья, и ласкающий, до возбуждения, игривый, нежный ветерок.
После пяти часов наслаждения, мы гуськом, по тропинке ущелья, направились в обратный путь. Нас ждал мой незаменимый, но прожорливый, «Бум», неуклюже брошенный у обочины дороги, под палящем солнцем.
Обратный путь в двадцать минут, прогулочным шагом, был намного легче, так как тропинка уходила на спуск. Да и продукты, что я нес на себе, были внутри нас.
Подойдя, уже почти, к выходу из ущелья, когда до дороги, где стоял «Бум», оставалось метров двадцать пять, я ступил на ту скользкую тропу с мелким гравием, уходившей немного круто вниз, по которой мы поднимались пять часов назад. Идя впереди и ребром ботинка левой ноги притормаживая, я протянул руку назад, чтобы помочь ей.
На тропе, перед спуском, опустившись на пятую точку, сидела белокурая красавица в шортах, уперевшись в землю ногами и руками, на лице которой, вместо красивых карих глаз были два огромных блюдца с паническим ужасом, направленных на тропу перед ней. Мне, вдруг, показалось, что она увидела перед собой самого дьявола с пупком, вместо носа, и хвостом на голове
-Что с тобой? – оправившись через мгновенье, спросил я, натянув улыбку на свое лицо.
- Я не могу! – не отрывая взгляда широко раскрытых глаз от носков своих кроссовок, истерически выкрикнула она.
-Что ты не можешь? – недоумевая, спросил я.
- Что, что? Не могу спуститься! Я упаду и умру! Я скачусь и разобьюсь! – еще громче воскликнула она.
-Ах, вот почему ты уселась? – расхохотался я. – Трусиха! Возьми мою руку, - предложил я ей, сделав шаг навстречу.
-Нет! - закричала она, - так мы умрем вместе!
- Ну ты же не будешь сидеть так вечно? Доверься мне и возьми мою руку! - вновь предложил я.
- Если я выживу, никогда больше, слышишь, никогда моей ноги здесь не будет! – заявила она переводя взгляд от тропы на меня, но все еще находясь в ступоре.
Я был в растерянности. Она наотрез отказывалась подниматься на ноги, при этом ничего не предпринимая.
-Хорошо, - начал я спокойно, скрывая уже настоящую улыбку. – Двигай ступнями и скользи на пятой точке, упираясь руками в землю.
- Нет! Не могу шевельнуться! Я умру!
- Дай я возьму тебя за руку! Доверься мне! – еще раз попытался я.
-Тогда мы умрем вместе! – вновь повторила она, упираясь руками в землю. – Раньше не было так высоко и скользко! – заявила она. – Если выживу…
- Да что с тобой? Здесь умирать совершенно негде… - уже серьезно сказал я. - Так и будешь сидеть на этой тропе до конца времен?
- Да! – резко ответила она, не отрывая взгляда.
Попытавшись убедить ее двигаться вперед еще минут десять, я предложил:
- Хорошо, посиди немного здесь, а я отнесу вещи в машину и вернусь за тобой.
-Хорошо, - согласилась она.
Я был спокоен, так как «Бум» стоял в поле зрения, почти рядом, у конца тропы.
Повернувшись и взяв в руки рюкзак и ее сумку, я направился к дороге, где стояла машина.
Открыв заднюю дверь машины, я бросил ручную кладь в салон. В это время мимо проезжал «КАМАЗ», с очень габаритным грузом, отмеченным красными флажками, торчащим по сторонам по полтора метра. Увидев меня у машины и просигналив два раза, как я понял, водитель сделал мне замечание по факту неуклюжей парковки моего автомобиля.
Решив перепарковать «Бум», я посмотрел на нее, сидящую все в той же позе на тропе, на возвышенности и сделал восточный жест – сложил три пальца, большой, указательный и средний в щепотку, поднятую вверх, означающий «немного терпения». Распахнув свою водительскую дверь, я сел в машину и запустил двигатель.
В следующее мгновенье, от неожиданности, у меня остановилось сердце, а по спине ручьем потек холодный пот и, я, чуть не лишившись сознания, с отвисшей до пола челюстью, вылупился от страха в лобовое стекло своими блюдцами глаз, как будто теперь уже я увидел того же дьявола с пупком, вместо носа, только перевернутого…
Перед капотом, уперевшись в капот двумя руками, стояла моя красавица, восклицая: -«Куда, *****, ты собрался?
По дороге домой мы громко смеялись над случившимся. Я отвез ее к ее дому. Приехав к себе домой, и припарковав «Бум» у своего подъезда, я, не стесняясь соседей, крепко поцеловал его в багажник и направился домой обдумывать вопрос «Чего хотят женщины?»
20.09.21 Варзоб