В начале 80-х послало меня предприятие на курсы повышения квалификации аж в славный горол Ленинград. По будням ума-разума набираюсь, по воскресеньям по городу брожу, любуюсь и восхищаюсь. Важный нюанс: в те годы перед выходом "в люди" не ленилась час повертеться перед зеркалом, но губы, ресницы - накрашены, брови - нарисованы, волосы - подвиты и уложены.
В одно из солнечных воскресений (что в сентябре-октябре для Северной Пальмиры большая редкость) иду вся такая красивая по набережной одного из каналов. Причем, главная красота - не физиономия, а недавно купленное в комиссионке пальто. Бывают вещи, про которые говорят: "Это твое и ничье больше!" Новое пальто было "моим" и по цветовой гамме, и по фасону, и по облеганию, будто его шили конкретно на мою не совсем стандартную фигуру.
Поскольку день был теплым и солнечным, то пальто расстегнуто, его пОлы красиво вьются по бокам и за спиной, на груди - прабабушкино янтарное украшение, в общем, "все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо". Иду не спеша, уверенно цокаю каблучками сапожек по булыжнику (может быть, по асфальту, но сейчас мне кажется, что все-таки шла я по мощеной дорожке, а не по асфальтированной). Иду и просто радуюсь. Радуюсь своему везению, радуюсь, что на небе солнышко, яркое, но не ослепляющее, радуюсь тому, что окружающие дома пытаются заигрывать со мной, пуская в лицо блики солнечных зайчиков, радуюсь, что рядом, едва слышно плещется вода канала, маня, завлекая спуститься с набережной и вблизи полюбоваться темным цветом водной ряби, (такой цвет носит поэтичное название «Мурена», но об этом я узнала 20 лет спустя). Радуюсь тому, что легко дышится, легко шагается, когда беспричинно уоыбаешься и любишь всех на свете, когда кажется, что вот чуть-чуть ускоришь шаг, взмахнешь руками – и взлетишь!
Но наступил момент, и витание в облаках перешло в снижение и приземление на грешную землю. Я ощутила, будто за мной кто-то идет и тихо-тихо перешептывается. Слегка замедлила шаг, предоставив этим шептунам возможность меня обогнали. Но преследователи тоже замедлили шаги. Какое-то время шли о-очень медленно. Интересно, что им надо? Они что, собрались меня грабить среди бела дня на глазах сотен прогуливающихся?
О, наверное я стану жертвой не примитивного грабежа: «Снимай пальтишко, гони цацки!», - меня, наверное, начнут соблазнять пойти куда-то, а там!!!.. Не выйдет! Я за пальто и сапожки буду биться до последнего.
Разворачиваюсь... И вижу 3-х девчонок-старшеклассниц! Обращаюсь к ним:
- Девочки, что вам от меня надо? Зачем крадетесь за мной яко тать в нощи?
(Еще один нюанс - имею «фефект фикции», очень слабо выраженный. Настолько слабо, что все, кто слышит меня впервые, принимают его за акцент).
И вот, услышав про "татя в нощи" вкупе с "акцентом", девочки заулыбались, стали толкать друг друга локтями, и перемигиваться. Наконец, осмелели, протянули мне блокнот:
- Автограф, пожалуйста!
- Девочки, вы меня с кем-то путаете, я пока еще ничем не прославилась.
- Не скромничайте, Вы же Магда С.? Вы так замечательно сыграли в "....."! (Название фильма мне было незнакомо, а с годами и вовсе забылось). Лучше всех были, мы только на Вас и смотрели. В каком фильме Вы сейчас снимаетесь? В Ленинград Вы ведь на встречу со зрителями приехали? В каком зале выступать будете? - и т.д., и т.п.
Была попытка убедить девочек, что не актриса. Самая обычная советская труженница... Они лишь восторженно загомонили, как славно, что актриса Магда не "зазвездилась", наоборот, пытается выдать себя за самую обычную женщину (в новую роль вживаетесь?). В такой дивный день, в расслабленном состоянии, мне так не хотелось спорить и доказывать, что я есть я, поэтому, махнув рукой, не стала развеивать девчачьего заблуждения и вывела в протянутом блокнотике несколько приветливых слов, завершив размашистой росписью от имени Магды С. Очень красиво расписалась, с завитками и внушительным росчерком.
Девочки были довольны выше крыши. Их даже не насторожило, что автограф начертан русскими буквами, хотя, если судить по имени Магда, то настоящая актриса оставила бы автограф на латинице.
Школьницы, перебивая друг друга, засыпали меня вопросами, а я максимально уклончиво отвечала лишь на некоторые, вычленяя наиболее удобные из обрушившегося шквала. Раз меня записали в иностранки, то мне простительно подолгу вникать в смысл услышанного, и еще дольше подбирать слова ответа.
В конце концов, чтобы спастись от поклонниц Магды спустилась вниз и заняла место на водном трамвайчике, а они остались на берегу и махали руками до тех пор, пока не скрылись из виду.