Аня росла очень нервным ребёнком. Сколько себя помнила, у неё всегда были влажные ладошки и было сыро в туфельках и ботинках, а сердечко колотилось часто-часто, когда её обижали... Папа, человек военный и строгий, который привык приказывать, бил Аню кожаным широким ремнём за непослушание...
- Папочка, только не по "голой", только не по "голой", - умоляла сквозь слёзы девочка, убегая от отца или впопыхах прячась под стол, под кровать. Но отец был сильнее и обязательно догонял или находил и воспитывал... А ещё папа часто кричал на маму, которая не работала на работе, зато дома управлялась по хозяйству "будь здоров". Жили в конце пятидесятых прошлого века в неблагоустроенных коммуналках в деревянных строениях: ни воды, ни канализации, ни газа, печное отопление, электричество подавалось с перебоями. У каждой семьи был сарай с глубоким холодным подвалом. В сарае хранили уголь и дрова, в подвале - засоленные в бочках на зиму овощи: капусту, огурцы и помидоры, грибы. Ане было шесть лет, когда их семья приехала согласно папиного назначения в город Кузнецк Пензенской области. Там Аня пошла в школу. У Ани была очень нежная белая кожа и густые рыжие волосы, а всё личико, как золотым песком, - усыпано веснушками. И в школе и во дворе сверстники дразнили: "Рыжая, конопатая"... Дети порой бывали жестоки. У Ани был младший брат Лёнчик, который родился как раз в тот год, когда переехали в Кузнецк. Аня на всю жизнь запомнила снежную, морозную зиму... Папа в офицерской шинели и шапке с кокардой привёз из больницы маму, "без живота" и с завёрнутым в детское одеяло братиком. Когда его развернули, он оказался крошечным и краснокожим с согнутыми ручками и ножками. Братик плакал по ночам и не давал никому спать. Но разве можно было его за это винить? Маме доставалось. Папа целыми днями пропадал на работе, на своём военном фармацевтическом складе. Были у него и ночные дежурства. Запомнила Аня соседскую девочку Свету, свою ровесницу, с бездонными, синими, полными печали глазами, худенькую, почти прозрачную, повязанную платочком. Света чем-то серьёзно болела. Её возили в Пензу, в областную детскую больницу. Родители доставали по блату дефицитные лекарства, но девочка умерла... "Рак крови", - шептались старушки на лавочке. Ане тогда минуло одиннадцать лет.
- Буду врачом, - решила Аня. - Не в аптеке хочу работать, а лечить детей...
Дома у папы-провизора было много медицинских книг. И Аня тайком их доставала из книжного шкафа, брала с этажерки и разглядывала "не детские" картинки.
Аня не была в школе отличницей, но твёрдой хорошисткой - точно. В старших классах Аню перестали дразнить. Некоторые красивые девочки дружили с ребятами. У Ани друга не было. Она понимала, что и не будет, потому что она не красивая, по крайней мере, такой считала себя сама. Нравился ей один мальчик из параллельного девятого класса, высокий, стройный, черноволосый и кареглазый. Когда видела его в коридоре на перемене, бедное её сердце выпрыгивало из груди... Она никому не рассказывала об этом, даже лучшей подружке Оле, чтобы та не разболтала. Кокетничать Аня не умела: куда ей? Так никто ничего и не узнал.
В конце шестидесятых, после демобилизации отца из Советской Армии перебрались жить на Украину, на Донбасс, поближе к папиным близким родственникам. Здесь Аня закончила десятый класс. На педиатрический факультет Донецкого медицинского института сразу после школы не прошла по конкурсу, не добрав одного балла. Год работала санитаркой в детском отделении. Поступила со второго захода в Иркутский медицинский, на санитарно-гигиенический факультет. Пед фака тогда в Иркутске ещё не было, а на лечебный не рискнула, чтобы не потерять опять год.
Лечить людей после сан-гиг фака Ане не довелось. Она стала эпидемиологом. По распределению попала в районную санэпидстанцию в Ульяновской области. Пыталась, было, перейти на лечебную работу, хотя бы врачом в сельскую участковую больницу. Облздрав был "за", так как в селе годами не видели медиков с высшим образованием, но главврач областной СЭС была категорически против, заботясь о собственных кадрах. Вот и не вышло ничего... На вспышках дизентерии и вирусного гепатита А тоже хватало работы. Аня вместе с главврачом рай СЭС составляла план прививок для участков, потом ездила по ним с целью контроля выполнения. Она проверяла ЦРБ и участковые больницы, сельские ФАПы. Контакт с лечебной сетью у эпидемиолога постоянный. Это не столовые и бани проверять... Санитарным врачом Аня не смогла бы работать - совсем не нравилось, хотя на полставки приходилось совмещать.
Замуж не выходила до тридцати. И женихов-то особо не было. Кому нужна рыжая, некрасивая? В тридцать предложил руку и сердце Григорий, водитель самосвала из рай АТП. Их познакомили. Он тоже был не Ален Делон... Расписались без фаты и свадьбы, если не считать скромного застолья в узком кругу в кафе. Но некрасивый муж, как вскоре выяснилось, оказался падким ходить "налево" и рюмочку пропустить был не промах. Что-то в Григории таилось такое, что привлекало противоположный пол. Через три года супружества по инициативе самой Ани развелись... "Бывший" выехал из рай центра. И осталась Анна Алексеевна одна с двухлетней дочкой на руках... Через полгода она заболела. Началось всё с расстройства желудка и терапевтического отделения, а закончилось, увы, психиатрией... Аня всё время в ужасе думала, что у неё рак и останется её доченька без матери. Больная перестала спать и есть, её начала одолевать мучительная тревога, как в детстве потели руки, к горлу подкатывал комок, сделались странные приступы дикого сердцебиения, когда казалось, что сердце вот-вот остановится и она умрёт. Как показала электрокардиограмма, сердце у Ани было абсолютно здорово, а сердцебиение чисто функциональное, на " нервной почве". Но когда подскакивает давление и частота пульса доходит до 180 ударов в минуту, и это длится не менее пяти минут, волосы встают дыбом... Аня решила, что скоро должна умереть... Приехал отец с Украины( в восьмидесятых ещё жив был Советский Союз) и забрал дочь и внучку. С работы пришлось рассчитаться. С помощью родителей удалось поменять квартиру, которую Аня получила, как молодой специалист, перевезти контейнером кое-что из мебели и вещей. Врачом Анна Алексеевна проработала всего десять лет... Через полтора года после дебюта болезни Диагноз "Невроз навязчивых состояний" был переквалифицирован на "Эндогенное заболевание".
- С неврозом, детка, мы группу инвалидности не даём, - объяснила пожилая врач-психиатр. От тревоги и страха врачи назначали модный в то время феназепам, транквилизатор с мощным противотревожным действием. Сначала помогала одна таблетка в сутки, потом две... Через пару лет Аня уже не могла жить без четырёх таблеток. Сформировалась зависимость. От феназепама страх уходил. Но какой ценой? Слабость и сонливость, ноги тяжёлые, как пудовые гири, передвигаться трудно, ничто не интересно, хочется только лежать... Спустя двадцать лет феназепам и подобные ему транквилизаторы приказом Минздрава перевели в разряд наркотических препаратов. Стали выписывать рецепты на красных бланках в ограниченном количестве. В областной психбольнице в 2005 году одна молодая и смелая врач в течение двух месяцев отменила Ане феназепам, плавно переведя её на другие лекарства: антидепрессант и нормотимик. Стало лучше, хотя полноценной жизни быть не могло. Без лекарств тоже не получалось. Когда течение заболевания непрерывное, нужны поддерживающие дозы медикаментов. Бросаешь лекарства - возвращается острый психоз. У Ани это была тревожная депрессия с невыносимым ощущением огненного сверла где-то под ложечкой. Лежишь - крутится, сидишь - крутится и как бы летишь куда-то в космос, и всё горит внутри. Идёшь - не крутится, но мир вокруг начинает то ли переворачиваться, то ли вращаться. Весной и осенью у Ани бывали обострения даже на препаратах. На пике панической атаки она буквально теряла критику. Она не сомневалась, что умрёт с минуты на минуту, начинала метаться, стонать, выть. Лицо её выражало гримасу дикого страдания... Ни слуховых галлюцинаций, ни бреда преследования не было никогда.
"Добрый волшебник" появился в жизни Ани, когда ей стукнуло пятьдесят пять. Сам ангел с Небес прилетел на крыльях в убитую однокомнатную хрущёвку на четвёртом этаже, где она жила. К тому времени уже перешли в мир иной родители Ани: сначала мама, потом отец. Брат Лёнчик перешагнул последнюю черту нелепо и скоропостижно из-за алкоголя. Дочь выросла, воспитанная дедушкой и бабушкой, и упорхнула в Польшу на заработки и в поисках счастья, где и вышла замуж за коренного поляка. Аню, как ограниченно дееспособную, опекала социальная служба.
Знакомство с "волшебником" состоялось в обычный зимний день конца 2006 года. Декабрь вёл себя, как хамелеон: то снежило, то шёл неприветливый, колкий дождь. На дорогах бесчинствовала гололедица. Перед обедом зазвонил телефон.
- Здравствуйте, Аня! - прозвучал незнакомый мужской голос. - Меня зовут Василий. Ваш телефон дала мне Ваша хорошая знакомая. - И он назвал её имя. - Мне нужно встретиться с Вами. Я знаю, что Вы больны, но я могу Вас исцелить...
Вот это заявление! Голос звучал так тепло, так нежно, что Аня не испугалась и продолжала разговор.
- Вы кто? Врач? Я болею уже двадцать с лишним лет. Меня лечили многие врачи, консультировали профессора психиатрии в Донецке и Харькове, но воз ни с места...
- Нет, я не врач. Я - школьный учитель физики. Но я могу реально Вам помочь. Вы согласны встретиться со мной?
Аня совсем опешила. Она не встречалась ни с одним мужчиной с того самого дня, как развелась с мужем.
"И, Боже мой, кому я нужна?" - прикидывала в мыслях женщина. - Нет, я не могу вот так, не зная Вас, по звонку пустить Вас в дом. А, может, Вы - какой-нибудь аферист, вор или насильник?
- Ну что Вы? - отпарировал доброжелатель на другом конце провода. - Мы можем встретиться просто на улице в условленном месте в определённое время. Правда, зимой это не совсем удобно. Но я могу пригласить Вас в кафе или мы погуляем вдвоём.
- Нет и ещё раз нет, - рассердилась Аня. - Это Вам Тамара Семёновна и адрес мой дала?
- Нет, только номер телефона.
- Нет! - бросила трубку Аня. - И надо же, и надо же, какой настырный, - твердила она, расхаживая по комнате взад и вперёд, проявляя тем самым эмоцию недовольства. Медикаментозный туман в голове вроде стал рассеиваться. - С чего бы это вдруг я ему понадобилась? Наверняка, - мошенник...
Через неделю Аню пришла проведать Тамара Семёновна в сопровождении самого Василия... Они явились без предупреждения, так как понимали, что согласия не дождутся. Василий на вид был простой, но с приятным, интеллигентным лицом, гладко выбрит, среднего роста, очень стройный, с "ёжиком" русых волос на голове. Взгляд его светло-серых глаз светился каким-то особым светом, который проникал прямо в душу. Аня невольно растаяла при встрече взглядов и удивилась сама себе. Она попробовала улыбнуться и предложила гостям раздеться и пройти в залу. Просидели за столом часа два. Василий достал из сумки плитку дорогого шоколада, пачку печенья, литровую бутылку молока... и толстую книгу в добротном чёрном переплёте с оттиснутым спереди золотистым крестом. Это была Библия...
Прошло пять лет. И уже четыре последних из них года Аня не только не попадала в псих стационар, но даже забыла дорогу на приём к психиатру. В её домашней аптечке больше не было ни одной их таблетки. А два года Василий и Аня состояли в законном браке и жили в отремонтированной по-современному однокомнатной квартире, на стенах которой висели иконы с изображением ликов Святых.
- Вот я говорил тебе, а ты сомневалась, - улыбался муж, придя с работы, за ужином, приготовленным заботливыми руками жены. Это были жаренные котлеты с картофельным пюре, салат из свежих овощей и ароматный чай с домашним песочным печеньем.
Женщина, которая кое-как варила себе похлёбку из продуктов, доставленных социальной службой, оказалась талантливым кулинаром и кондитером, портнихой и вязальщицей на спицах. В доме всегда были чистота и уют. А по воскресеньям семья отправлялась в православный храм на утреннюю службу, в тот самый кафедральный собор, где муж и жена после ЗАГСа обвенчались. Выздоровев, Аня регулярно делала себе в парикмахерской красивую стрижку и маникюр, покупала бордовую губную помаду и духи "Шанель". Муж подарил ей золотые серёжки с рубиновыми камушками. Рыжие волосы не седели и отливали червонным золотом... А обручальные кольца супругов не просто украшали их руки.
Бывают, однако, в этой жизни чудеса, когда в неё входит Господь!