* * *
Впервые в нашей жизни возникла неловкость. И неловкость такая - самая что ни на есть серьёзная. Для кого-то, кто так же, как и мы, дружили с детства, та же самая неловкость часто возникает после того, как они увидели друг друга совершенно голыми. Я же сейчас прекрасно понимаю, что увидев Мишу полностью голым, не испытала бы даже половину от тех чувств, что переживаю сейчас. И дело даже не в том, что чувства, которые были во времена моих школьных лет, снова пробуждаются. Я перешла куда более важную границу.
Вчера на доли секунды я посчитала его своим. И это чувство собственности было куда большим, куда выражено более чётко, нежели какое-либо приятельское собственничество. Мне стало противно от того, что в момент, если уж не полноценной трагедии, то в минуты сложности, первой рядом с ним оказалась Ксюша, а не я. Не знаю, что она ему говорила, как успокаивала, как они сели в машину. Может, она вообще не сделала ничего, но… она была рядом, в то время, как я работала и была в полном неведении.
Другие бы, чуть менее эмоциональные, чуть более взрослые и зрелые девушки, нежели я, скорее всего, не придали бы всей этой истории такое значение. Сказали бы мне, что Ксюша самым обыкновенным образом поехала домой, как будто ничего не случилось, как будто они просто гуляли, и просто настал час, когда надо возвращаться домой. Более того, они скажут, что вот теперь, Стася, ты едешь к нему домой, ты будешь с ним рядом, ты будешь прикладывать лёд к его распухшей лодыжке. Он тебя ждёт, он хочет, чтобы ты была рядом с ним эти вечером. Неужели это не доказывает тебе то, что он по-прежнему ценит тебя, дорожит твоим присутствием в своей жизни?
Но даже присутствие логики не сильно спасало меня в той ситуации. Казалось бы, ещё совсем недавно, да, та же самая Стася из десятого класса, была бы на седьмом небе от счастья! Вспомни, как ты ожила, как расцвела, когда вы готовились к олимпиаде по истории. Ты была счастлива, ты до сих пор воспринимаешь эти дни, как одни из самых счастливых в твоей жизни. А вот сейчас… сейчас было сложно. Мысли так сильно увлекли, так сильно отвлекли от всего насущного, что я даже не замечала ни снега, ни мороза. Меня не волновало и совершенно не бесило обилие людей в общественном транспорте. Было совершенно не важно, прижимают ли меня к поручням, либо стеклу, неважно, стоят ли у меня на ногах, лапают ли, вообще было неважно, что со мной происходит. Для меня не существовало иного мира, кроме того, который я вообразила и создала в собственной голове.
С Мишей у нас не было чёткой договорённости. Он написал просто: приезжай после работы, без указания точного часа. Но он же прекрасно меня знает! Он знает, что как только закончится моя смена, я тут же начну переодеваться, кое-как и максимально быстро приведу себя в относительный порядок, а потом, что есть силы, рвану к нему.
Конечно, мы оба это знали, но всё равно, в какой-то степени это стало для него полной неожиданностью. Когда мой замёрзший и порядком раскрасневшийся пальчик коснулся кнопки звонка, когда он, наконец, отпер дверь, то с его уст слетела именно такая фраза:
- Стася, так быстро!?
- Миша, привет! Я же говорила вчера, что после работы сразу приеду, - как можно невиннее старалась вести себя я.
- Это да…. Но это прям совсем неожиданно и быстро! Проходи!
Раздеваюсь. Помимо пальцев на руках, так же слегка подморозило и ноги. Судя по всему сапоги, которые мама купила мне три года назад, постепенно изнашиваются и перестают справляться с возложенной на них миссией. Значит, надо заложить в своём бюджете и эту трату тоже. Так, стоп, Стася, о чём ты сейчас вообще думаешь? Это что, способ убежать от проблем?
- Ты хоть что-нибудь покушала?
- Не переживай! Я перекусила.
Хотя, если бы мой желудок был наделён голосом, то он бы высказал самое что ни на есть бурное возмущение. Но я была так взволнована, что кусок в горло в тот момент не полез.
- Я, кстати, привезла формочку для льда!
- Отлично!
Наполняю её водой, убираю в холодильник. Ну, всё, теперь точно не осталось поводов для того, чтобы откладывать разговор, чтобы обсудить вчерашнее…
- Миша, я вчера слегка погорячилась…. Да, даже и не слегка…
- Да, ладно, тебе, Стася…
- Да, нет, не ладно. Я и, правда, была не права. Я ни имела никакого морального права упрекать тебя в том, что ты пошёл на футбол с Ксюшей, а не со мной. У тебя есть своё время, своя личная жизнь, и ты вправе распоряжаться ей по своему усмотрению.
- Да, всё нормально, Стася. Я и сам был не прав, что не рассказал тебе об этом турнире. Всё-таки мы близкие люди, друзья. Со своей стороны я тоже повёл себя неправильно. Тем более, когда ты сегодня здесь и мне помогаешь.
- И что же мы теперь делать будем? – хохотнула я. Но смешок этот был из разряда тех, которые обычно называют «нервными».
- Да, а что делать…. Мне кажется, что всё должно продолжаться так же, как раньше.
- Значит, никаких обид?
- Стася, мне кажется, что проблема чрезмерно раздута. Расслабься!
Расслабься! Не думаю, что Миша вкладывал в это слово какой-то особенный смысл или подтекст, но для меня, для моей чересчур эмоциональной и взволнованной души, это стало своего рода лекарством, которое действительно меня расслабило. И так сильно, что внезапно я почувствовала усталость от прошедшего дня, да, и вообще от всех предыдущих. Если честно, я до сих пор с трудом привыкала к тому, что теперь у меня есть постоянная работа, на которую надо ездить, которой надо уделять время и которая, говоря откровенно, отнимает значительно больше душевных и физических сил, нежели написание душещипательных романов!
Нога у Миши, вернее, лодыжка, действительно неслабо так распухла, но, как он то ли шутил, то ли говорил абсолютно серьёзно, она ему уже не доставляла больших хлопот. Да, конечно, пока ещё было не очень удобно ходить, да, если неудачно повернуться, либо как-то неаккуратно ступить, то боль растекается чуть ли не по всей нижней части тела, но… даже это было не так страшно для Миши, как бездействие, как самое обыкновенное лежание на диване. Я, если говорить откровенно, в тот момент его не очень-то и понимала – для меня по-прежнему мой дом и моё спокойствие были базовыми вещами. Если бы вдруг со мной случилось нечто подобное, то я бы не горевала, не уничтожала саму себя, лёжа на диване, а просто-напросто нашла бы книжки потолще, и с упоением их читала ровно до того момента, когда глаза окончательно не устанут, а организм не истощится полностью.
Но, может, это всё наше, сугубо женское, в то время, как природа мужчины, его призвание, сами по себе совершенно другие. Ведь именно мужчины на протяжении всей истории человечества изобретали, совершали географические открытия, занимались дипломатией, вели войны, ставили олимпийские рекорды, в то время, как женщины поддерживали домашний очаг, вели хозяйство, неспешно и основательно воспитывали детей. Может, действительно, мне просто не дано понять…
Мы сидели, болтали, Миша очень редко отвлекался на телефон. Если ему кто и звонил, то это было скорее по делу: надо что-то было решить с работой, либо кому-то нужен был конспект лекций. Всё это решалось практически моментально, не доставляя ни мне, ни ему каких-либо неудобств.
Наверное, и Ксюша в те минуты, пока мы сидели на кухне, черкнула ему сообщение во «Вконтакте», но Миша ответил ей только после того, как я ушла домой. Я знаю, что если бы не нога, то Миша проводил бы меня до дома. Я чувствовала этот порыв даже в тот момент, когда была полностью одета, когда одна половина моего тела уже оказалась в подъезде. Я увидела, как слегка дёрнулось его тело, как он слегка вспотел и разволновался. Увидела, но не сказала об этом – мне хватило только лишь осознания того, что это было. Большего мне и не надо.
- Значит, мы договорились, что поедем домой одним поездом?
- Да, конечно, я завтра съезжу на вокзал, сдам свой билет и поменяю на твой поезд.
- Стася, это не слишком сложно?
- Да, всё нормально! Поверь, значительно сложнее ехать одной в поезде с незнакомыми людьми, да, и ещё в канун Нового Года!
- Что ж, поверю тебе на слово! Спасибо, что была рядом!
Ну, разве есть ещё на свете слова, которые звучат лучше тех, которые Миша произнёс только что!
* * *
Ксюша тоже не забывала о Мише. Она практически постоянно ему писала, а когда выдавалась свободная минутка, либо во время учёбы, либо на работе, то набирала его номер телефона, и они довольно-таки мило болтали. Миша не просил и не требовал, чтобы она его навещала, а сама она, то ли в виде девичьей природы, то ли из-за того, что сильно уставала на работе, не напрашивалась к нему домой.
Да, и опять же, опухоль на лодыжке начала постепенно сходить на нет. Да, конечно, огромной синяк всё ещё имел довольно пугающий вид, особенно, когда он постепенно начал желтеть, но никакого дискомфорта, кроме, морально-этического он не доставлял. Поэтому Миша в скором времени смог не только ходить на учёбу (которая довольно-таки скоро ушла на паузу из-за приближающихся новогодних каникул и сессии), но и на работу, и даже потихоньку начал бегать и посещать, пускай и редкие, но всё-таки тренировки своей команды.
В общем, у ребят было множество самых разнообразных дел, поэтому болеть и просто лежать дома было не очень-то круто.
Вопреки словам Стаси о том, что замена билета на поезд не доставит ей особенных хлопот, реальность оказалась значительно сложнее. Сами понимаете, декабрь постепенно приближался к своему концу, поэтому многие приезжие собирались предстоящие праздники и выходные провести у себя на Родине. А направление, которым собирались ехать к себе в город Миша и Стася, оказалось довольно-таки популярным. Ну, как оказалось… они и так всегда знали, что в ту сторону ездит изрядное количество людей. Сдать-то билет было не сложно – покупатель на него нашёлся бы сразу, а вот найти место в поезде на примерно те же даты… это был сложный и практически невыполнимый квест. Стася так до конца и не смогла себе ответить на вопрос, кто и кому больше вынес мозг – она работникам кассы, либо они ей. Это была сложная дипломатия, на грани срыва мероприятия по всем фронтам. Вначале на девушку с недоверием смотрели, затем угрожали штрафными санкциями, потом призывали к благоразумию. Мол, зачем так всё усложнять, если изначально вы планировали ехать на поезде, отбывающем из Москвы двадцать седьмого декабря, а теперь почему-то решили, что надо уезжать двадцать восьмого. Тем более, из-за того, что решила ехать вместе с другом, ладно бы, причина была действительно уважительной – болезнь, смерть или ещё что-нибудь. В общем, и Стася и железнодорожные работники мотали друг другу нервы на протяжении минут сорока, прежде чем, наконец, не нашёлся билетик, пускай и в последний вагон, но, что самое главное, в тот же самый поезд, на который у Миши уже был куплен билет.
После такого тяжёлого, но выигранного сражения сил у Стаси практически не осталось. Поэтому, купив на вокзале кофе и выйдя на площадь Трёх Вокзалов, она двинула вперёд, не разбирая дороги и не имея плана дальнейших действий. Она была полностью погружена в себя практически не замечая, как позади неё осталась вначале платформа «Каланчёвская», а затем даже и Рижский вокзал (да, в тот день Стася ушла очень далеко!). Только на пороге Рижского рынка ощутила не столько усталость, сколько то, что практически полностью замёрзла (да, проблема зимних сапог до сих была не решена).
Забежала в банк. Проверила баланс на пластиковой карте. Отойдя от банкомата начала производить арифметические расчёты. Надо было как можно скорее и как можно быстрее рассчитать, сколько она может потратить и на новые сапоги и на подарки родителям и Мише. Примерный план того, что именно она должна купить у неё в голове имелся, так же, она понимала примерный порядок цен, поэтому, наконец, согревшись, она вышла на улицу с полным понимание того, что после совершения всех покупок у неё останется всего-навсего три тысячи рублей в кармане.
Вначале её охватила паника. Всё-таки Стася была из тех людей, которые не только всё досконально планируют наперёд, но и которые заботятся о своём будущем, комфорте и, в целом, о безмятежном существовании. Стася принадлежала к той редкой касте людей, которые постоянно что-то откладывают на «чёрный день», которые панически боятся наступления такого момента, когда в кармане будет ни гроша. И вот такой момент должен был наступить в жизни Стаси именно сегодня. Конечно, три тысячи рублей это не те четыреста тридцать, с которыми в своё время остался Миша, но для неё, для человека, любящего, чтобы всё было аккуратно и правильно, это было сродни маленькой катастрофе.
Но и иного выхода не было. Впереди Новый Год, а приехать из Москвы к родителям без подарков… ну, разве надо что-то ещё объяснять? Тоже самое касается и Миши. Стася остановилась и в очередной раз посмотрела на свои зимние сапожки. Помимо того, что они всё хуже и хуже согревали ножки, так и ещё их внешний вид, их состояние всё более удручающе воздействовали на девушку. Ну, разве может она, молодая, современная студентка, живущая в Москве ходить ещё половину зимы в таком? Ну, это же отвратительно! Нет, и эту покупку нельзя откладывать на потом!
Стася вздыхает. Наверное, в жизни каждого человека наступает момент, когда он должен почувствовать себя, если уж и не банкротом, то, как минимум, близким к этому состоянию. Стася спускается в метро, садится в вагон поезда, который увезёт её на юг города, в тот самый район, где они живут вместе с Мишей, вместе с его компанией.
Торговый центр, а, самое главное, все необходимые и приятные её душе магазины, за предыдущие недели были изучены досконально. Даже некоторые модели сапожек были примерены неоднократно. Поэтому в тот вечер Стася долго не задерживалась у витрин и не докучала продавцам-консультантам ненужными вопросами и бесполезными просьбами. Но даже, несмотря на основательную подготовку, на шоппинг Стася потратила почти два часа. Всё-таки те же подарки мало того, что надо выбрать и купить, их же ещё надо и правильно, а, самое главное, красиво упаковать. А на это тоже нужно и время и отточенный девичий глаз, самой природой созданный для того, чтобы за несколько секунд видеть и чувствовать эстетику и стиль.
В своих расчётах Стася слегка ошиблась и к счастью эта ошибка была в пользу девушки. Поэтому на руках у неё осталось не три тысячи с лишним, а почти пять тысяч рублей. Кто-то, прочитав это, снисходительно улыбнётся, особенно это касается тех, кто никогда не знал нужды, либо кто жил и живёт, как у Христа за пазухой. Но для молодого человека, студента и приезжего эти полторы тысячи, с которыми он уже успел попрощаться отходя от банкомата, и которые внезапно остались в кошельке… наверное, не сильно ошибусь, если сравню это с заменой повешения на пожизненное заключение. Причём, в последний момент, когда приговорённый взошёл на эшафот, а на его шее уже была затянута петля.
Счастье Стаси было таким внезапным, таким всеобъемлющим, что она даже и не представляла, куда деть себя, как это воспринимать. У неё теперь есть и новые сапожки, и новогодние подарки для всех куплены и упакованы, и билет на поезд она смогла поменять и, что не менее важно, в кармане осталось почти пять тысяч рублей! Нет, это счастье сложно описать, сложно понять тому, кто никогда не переживал нужды, не дорожил каждым рублём, не просыпался рано утром и не начинал новый день с арифметических расчётов, а в день зарплаты не прикидывал, сколько ему надо для того, чтобы быть счастливым и чтобы (а это самое главное) благополучно дотянуть до следующего дня получки!
Стася шла по улице, а в душе было неимоверно тепло и радостно. Наверное, именно в такие моменты жизни можно уверовать в то, что у тебя есть ангел-хранитель и что вообще есть такие силы, которые не только защищают, но и направляют в правильное русло, толкают на нужную дорогу.
Стася пробиралась по заметённым снегом мостовым и улетала в не слишком далёкое будущее. Она прекрасно понимала, что лет через пять такого уже не будет – у неё будет стабильная и нормальная работа, наверное, даже достойная зарплата. Она останется жить в Москве, может, даже возьмёт квартиру в ипотеку. В общем, станет практически как все. Но, наверное, похожих эмоций, как сегодня, у неё уже никогда не будет. Наверное, это нечто такое, что присуще лишь определённому возрасту, определённому времени. Это невозможно повторить, это нечто такое – однократное и мимолётное, но которое западает в память до конца твоей жизни…