1.
- Покурить бы! – Влад очнулся и приоткрыл глаза.
- Молодой человек! Вы знаете, где находитесь? – строгий бас принадлежал тучному доктору в белом халате, склонившемуся над ним.
Влад попытался напрячь память и не смог. Возникшая в голове боль моментально отозвалась во всём теле.
- Где я? – прошептал он.
- В реанимации, молодой человек! Вы чуть не отправились в мир иной – еле откачали! К нам попали ночью, по «скорой». Вас сбил грузовик. О курении не может быть и речи, здесь не дом отдыха… Вы меня поняли?
Реаниматолог вышел из палаты, а Влад, пересиливая боль, стал вспоминать.
…После спектакля актёрские посиделки в театре затянулись допоздна. На этот раз и повод был преотличный: Владу из дома прислали посылку с настоящим украинским салом! Старенькая мама жила в Крыму, скучала по сыну, и гордилась им – артист! Даже в кино снимается!..
Владислав Греков давно обосновался в Питере, служил в одном из коммерческих театров: таковых в конце 90-х образовалось достаточно много. В свои 35 лет он всё ещё ощущал себя молодым актёром и на отсутствие хороших ролей не жаловался, кочуя по коммуналкам: из одной комнатушки – в другую, где были ободранные обои на стенах, крысы и ржавые подтёки в ванной. Каждый раз у Влада приключались неприятные истории: то постоялец задерживал плату за комнату, то продавал хозяйский телевизор (якобы за ненадобностью!), то хозяйка выговаривала ему за шумные сборища друзей.
События прошедшего вечера постепенно прояснялись.
…На выпивку скинулись, пустив по кругу чёрный цилиндр – реквизит из какого-то спектакля. Что было-то? Ах, да…Сало! Из-за этой посылки, в общем-то, и случилось то, что случилось! Опрокинув стопку водки, Владюшка, как его любовно называли в театре, откусил бутерброд, и коронки на его передних зубах вдруг прилипли к перламутровой горке сала на чёрном хлебе. Влад растерялся, но содержимое во рту пришлось вывалить на тарелку вместе с коронками. Народ за столом ахнул, и, конечно, зашёлся в хохоте. Кто-то заботливо поднёс зеркальце. Оттуда на него глянула горестная физиономия Мефистофеля. Обаятельная Владюшкина улыбка, из-за которой его так обожали юные поклонницы, испарилась в один момент.
Ведущий актёр театра с горя принял на грудь сразу целый стакан водки, потом ещё, и ещё. Конечно, трезвенником он никогда и не был, но в тот вечер превзошёл себя…
Влад обвёл взглядом реанимационную палату: белые стены, загадочные аппараты, шланги, трубочки. За мутноватым окном торчал тополь с начинающими желтеть листьями. Лето закончилось.
Весь июль Влад подрабатывал маляром на стройке. Из актёров труппы не один он работал во время отпуска. Времена были трудными и для артистов. Кто-то из ребят шёл грузчиком-подсобником в магазин, кто-то убирал улицы. Коренных петербуржцев в театре - раз-два и обчёлся. А время такое, что по малым родинам не разъездишься. Дорого. Владислав редко приезжал к маме, если только удавалось раздобыть денег на поездку.
2.
Театр ютился на одной из центральных улиц Питера в полуподвальном помещении, где когда-то в советские времена размещалась жилищно-эксплуатационная контора – ЖЭК. На стенах узкой прихожей были прибиты вешалки-крючки для верхней одежды. Зрительский зал мог вместить до ста человек, не более. Сцены, как таковой, не было. Зрителей рассаживали на длинных скамьях. В зависимости от спектакля скамьи расставляли каждый раз по-разному, оставляя сценическое пространство для работы актёров. Спектакли шли без антрактов.
И ещё была «кухня»! Так актёры именовали помещение с единственным оконцем. Этот закуток служил одновременно и гримёрной, и столовой, и канцелярией, где в последнее время утвердился ксерокс – подарок заезжего зрителя-иностранца. В уголке был пристроен стол, - «кабинет» главного режиссёра и руководителя театра. Накануне премьер «кухня» превращалась в пошивочную мастерскую. И было ещё небольшое тёмное помещение, где хранился реквизит и костюмы для спектаклей. (Там же во время праздничных банкетов после премьеры иногда уединялись влюблённые парочки, но об этом мало кто знал из посторонних). А в подвале, куда можно было войти со двора, складывались громоздкие незатейливые декорации, запасные скамьи и ящики из-под пивных бутылок.
Ящики тоже относились к «декорациям». Режиссёр не желал «продаваться» и принципиально не ставил «кассовые» спектакли в угоду богатой публике. Конечно, приходили на спектакли и те, кто быстро разбогатев на перестроечных махинациях, мечтали теперь приобщиться к «разумному, доброму, вечному». Но, в основном, театр посещали студенты и школьники да «последние из могикан» - интеллигенты, в коих теплилась ещё надежда, что Петербург не потеряет звание «культурной столицы».
Режиссёр часто хвалил Владислава, ставил в пример его трудолюбие и умение думать над произведениями классиков. Влад действительно много читал, разбирался в поэзии и серьёзно относился к избранной профессии. Работал самозабвенно, хотя изредка и впадал в запой, за что не раз ему попадало от главного. Но Владюшке прощались его запои, потому как он настолько своеобразно вживался в каждую роль, что заменить его было сложно.
Недавно Влад поселился неподалёку от театра. Хозяйка Наташа давно пыталась продать эту опостылевшую ей квартиру. С квартирой была связана трагическая гибель её единственного сына. От пережитого Наташа потихоньку сходила с ума. Она была симпатичной женщиной среднего возраста, преподавала физику в университете. Жизнь складывалась ужасно. Она осталась одна. С Владиславом познакомилась в театре. Узнав о его жилищных проблемах, сама предложила временно снимать у неё комнату, предупредив его о том, что квартира выставлена на продажу.
… Как же всё складывается по-дурацки! Только что его пригласили сняться в кино. Пробы на роль знаменитого композитора он прошёл. Оставалось только заключить договор, и вот тебе раз! Похоже, что рухнули все планы. Невесёлые думы артиста прервала подошедшая к его койке медсестра.
- Скажите своим родным, чтобы принесли разовых шприцов. Вам назначен курс внутримышечной инъекции, а у нас нет шприцов – их покупают сами больные. Сейчас-то я Вас уколю, но вообще, надо подсуетиться.
Укола Влад и не почувствовал на фоне той невыносимой боли, которая утвердилась в нём, казалось, навсегда. Беспокойная мысль не давала покоя: «Сказала тоже – родные. Где я их возьму?.. Интересно, а что ребята в театре? Знают?»
Потом провалился в сон, но за мгновение до этого, он вдруг отчётливо вспомнил, как после посиделок шёл по набережной Мойки к своему новому жилью, пошатываясь и размахивая акушерским саквояжем. Экстравагантный аксессуар он раздобыл на блошином рынке и теперь постоянно ходил с ним, привыкая к роли врача в новом спектакле. Промелькнули и летящие прямо на него зажженные фары огромной машины…
3.
Поздно вечером заверещал телефон. Людмила взяла трубку и услышала взволнованный голос подруги.
- Мне сейчас позвонили из Максимилиановской лечебницы. Наш Владюшка под машину попал! В его записной книжке наткнулись на мой телефонный номер. Состояние тяжелейшее – черепно-мозговая травма. Он в реанимации. Просили приехать.
- Господи! – ахнула Людмила. - Катерина! Давай срочно звони в театр! Может, наш главный ещё на месте. Он ведь часто ночует в театре! Потом мне перезвони.
Влада она видела накануне, в тот злосчастный вечер после спектакля. Артист размахивал полученной посылкой, приглашая отметить начало театрального сезона. Летнее затишье закончилось. Людмила на посиделки не осталась и теперь горько жалела об этом. С Владом у неё были когда-то близкие отношения, но продолжительного романа не случилось, хотя нежные дружеские чувства друг к другу не исчезли.
…В голове закружилось: только бы Влад выжил! Только бы выжил!
Людмила преподавала уроки литературы в школе, свободного времени было мало, и она отдавала его целиком театру, с которым подружилась давно, благодаря Катерине. Катерина была незаменимым человеком в театре. Помимо исполнения небольших ролей в спектаклях, она вела театральную документацию, занималась хозяйственными делами и неизменно стояла на входе, встречая зрителей. В один из таких вечеров они и познакомились.
Постепенно, из «доброго зрителя в первом ряду», Людмила превратилась в «нештатного сотрудника». Тащила из дома «реквизит» - всё, что могло пригодиться в спектаклях. Шила и перешивала костюмы для спектаклей, даже помогала их придумывать. Она давно стала своим человеком в театре. Ей разрешалось быть на репетициях, и актёры всегда радостно реагировали на её появление. В театре говорили, что когда Людмила присутствует на спектакле – легче работается.
Пересмотрев по несколько раз все постановки, Людмила отлично знала всех актёров и очень привязалась к этому необычному театру. Когда-то в детстве она мечтала о театральной карьере. Но теперь, изучая актёрскую профессию «изнутри», она ловила себя на мысли, что не смогла бы вот так выкладываться каждый раз на репетициях, да ещё и запоминать огромное количество текста. В театре работали без суфлёров…
Утром подруги были в больнице. Как раз в это время Влада уже перевезли из реанимации в общую палату. Людмила не могла скрыть радости:
– Ты молодец, Владюшка! Выжил!
Даже в беспомощном состоянии Влад был красив. Его спортивная фигура неподвижно распласталась на койке, русоволосая голова была надёжно прикреплена какой-то металлической штуковиной к изголовью кровати, а загипсованная длиннющая нога была подвешена на штативе.
Влад оживился.
– Девчонки, курить хочу! Он знал, что обе дамы были курящими. Людмила открыла форточку, вопросительно посмотрев на двух соседей Влада по палате. Мужики не возражали. Катерина протянула другу пачку «Мальборо». Влад сделал несколько затяжек и повеселел. Дверь палаты распахнулась и появилась санитарка с ведром и шваброй.
– Вы что! Курить в палате нельзя! Не дай бог, кто из врачей увидит, сразу же выгонят! Влад быстренько загасил сигарету, а Катерина с Людмилой пошли искать заведующего отделением.
Разговор в кабинете оказался тяжёлым. У Владушки не было ни прописки, ни медицинского полиса, а задобрить строгого эскулапа было нечем. Это осложняло и без того бедственное положение больного. Подругам с трудом удалось уговорить заведующего подождать, пока театр уладит все формальности.
4.
Главный режиссёр озадачил знакомых театральных чиновников. Подсуетились, и после долгой беготни по кабинетам, все справки, разрешения, ходатайства и прочая бумажная чепуха были получены.
Артисту помогали «всем миром»: актёры, друзья, поклонницы, хозяйка Наташа. Катерина установила дежурство, и Владюшку поочерёдно мыли, обмазывали специальными кремами, борясь с пролежнями (и победили!), кормили, готовя что-то непременно вкусненькое! Наташа пекла пирожки и навещала больного до тех пор, пока не переехала (покупатель всё же нашёлся) в новую квартиру далеко от центра. Влад остался без жилья. Его нехитрый скарб, отданный Наташей на хранение друзьям, был рассеян по питерским районам.
Кочевание Владислава Грекова по больницам продолжалось больше года. Когда артиста, наконец-то, освободили и от «шейного воротника», и от «аппарата Илизарова» на ноге, он начал потихоньку учиться ходить на костылях. Потом попал в реабилитационный центр Сестрорецка, и поздней осенью актёрская братия нагрянула в огромное стекло-бетонное здание с лифтами и пандусами – проведать друга.
За пределами центра Влад не мог управляться с костылями, и его повезли по окрестным дорожкам в больничной коляске. Владюшка был счастлив! Выбрали место для импровизированного пикника. На скамейке разложили привезённые вкусности, про выпивку тоже не забыли. Встречу шумно праздновали до самой темноты…
В конце концов, объявился родной брат Владислава. Влад поправился, брат отвёз его в Крым, и на маминых варениках он окончательно вернул себе форму. В театре Влад появился через полтора года после того ужасного случая, загорелый, немного располневший, но окончательно окрепший. Стоматологи хорошо потрудились, и артист опять покорял своих юных поклонниц неотразимой улыбкой.
2021