Приезжаем в африканскую деревушку, и гид говорит:
- Это рыбацкая деревня очень зажиточна.
И точно, колхоз - миллионер. Прям спелые коты с ветвей свисают. И хижины - не из глины и веток, как у нищенствующих, а - из глины, веток и ракушек.
В остальном же отличия с соседями не разительны.
- Сейчас, - говорит гид, - мы проследуем на верфи, и я вам покажу, что такое настоящая традиция!
- Мы что, - шепчу жене, - на верфи пойдём в шлёпанцах? Это ж верфи! Там же корабли строят. Туда же каску, наверное, надо, и обувь подходящую…
Приходим. И оказываемся единственно обутыми.
Сама же верфь больше напоминает столярный кружок «Папы Карлы», где пять полуголых мужичков, включая самого Карлу, мастерят допотопную лодочку.
А гид, понятное дело, восторгается:
- Обратите внимание, чем они прибивают и высверливают!
И действительно, инструментарий весь - середины железного века, гвозди - какими ещё Иисуса приколачивали, и коловорот со смычком, похожий скрипочку. Двадцать минут пиликанья - готово отверстие.
- Представляете? - восхищается гид. - Этой традиции четыре тысячи лет и ничего не меняется!
Я говорю:
- Да если даже лупой ту дырку прожигать, и то быстрее получится.
А он:
- Что ещё за лупы четыре тысячи лет назад? Вы что, с ума сошли?!
Вижу, мужик за лупу вдрызг разобиделся. Так что я уж накалять не стал, стою, молча слушаю.
А он не унимается:
- Только посмотрите, как здесь всё организованно!
А там и вправду - по-стахановски: один сверлит, второй гвоздит, третий долбит, четвёртый смолит, пятый глазом косит - инженер видимо. Один лишь нюанс, пока кто-то работает, четверо сидят на корточках и нирвану проветривают.
- Видите? – кричит гид. – Видите, как всё слаженно?!
И тут вдруг тот, что поленья обтёсывает, как вскочит на бревно, и как давай его заточенной мотыгой охаживать...
Мне аж барабанная дробь в ушах послышалась, и живот подвело, и нижнюю чакру скукожило.
«Увидел бы это наш инспектор по технике безопасности, – думаю, - его б карачун хватил, как минимум!».
А работяга, как неваляшка та, на бревне балансирует, и в миллиметре от босой ступни со всей дури тяпку обрушивает.
Сверкает на солнце та тяпочка, разлетаются в разные стороны щепочки, того и гляди кому в глаз прилетит или кровушкой из ампутированной ножки лицо забрызгает.
И гид прям от счастья заходится:
- Какое мастерство! Какое исполнение!
А я думаю: «Сейчас его окликнет кто, или укусит что, и он этой тяпочкой точно себе чего-нибудь оттяпает!».
- А почему босиком и на бревне?! – гида спрашиваю.
А в ответ:
- Как вы не понимаете? Это же традиция! Лодка три месяца строится. В год с верфи сходят аж три лодочки!
- Четыре, - говорю. - Двенадцать же месяцев...
- Так они в сезон дождей-то не работают.
- А если тент натянуть? Или дрель взять?
- Какие дрели? Говорю вам — это традиция!!
А я думаю: «На кой сдалась такая традиция, когда ноги обрублены и глаза выколоты? Когда четыре тысячи лет ни лодки, ни улов, ни уклад жизни не меняется. В чём смысл такой традиции?! За что они так крепко держаться?».
- Зачем? – говорю. – Объясните мне - сирому, белому. Это ж кандалы, а не традиция!
А гид:
- Ну как я вам объясню, когда это ТРА-ДИ-ЦИ-Я!
- А-а-ах, ТРАДИЦИЯ?! – говорю. - Ну так сразу бы и сказали. А то: «традиция, традиция…». Теперь-то понятно, что ТРАДИЦИЯ! Молодцы, они в таком случае. Памятник им надо воздвигнуть в виде осла чугунного!..
И вот за осла того гид даже сильнее, чем за лупу обиделся. Хотя, за лупу, мне кажется, в его случае, совсем не стоило.