Сентябрь радовал погодой. Бабье лето в небольшом поволжском городке разразилось красотой настоящей золотой осени. Анна в прихожей одевает внука в детский сад. Родители уходят на работу рано, и бабушка берет эти хлопоты на себя, выкраивая для мальчика еще часик на сон.
- Бабушка, резиновцы!
- Зачем резиновцы, милый? На улице тепло и сухо – одень ботиночки…
- Нет, резиновцы!
Эх, ничего то бабуля не понимает! А ведь кино про Чапаева в воскресенье вечером смотрели вместе. И теперь, пятилетнему Сашке, резиновые сапожки совершенно необходимы. Потому как, уже несколько дней все мальчишки в детском садике играли только в чапаевцев.
Куртку надо застегивать на верхнюю пуговицу, чтобы при беге она развевалась, как бурка всадника. Брючки должны быть заправлены в сапожки – по военному. Одна рука, как будто, держит поводья боевого коня, а в другой - сабля в виде прутика. Что может быть прекрасней с гиканьем носиться по детской площадке и рубить, рубить, рубить невидимых врагов острой саблей…
Сашка хорошо помнил свое счастливое детство. Оно постепенно умалялось и серело. Вместе с угасанием радостного детства скатывалась в кризис и самая лучшая страна в мире. Средние классы школы пришлись на перестроечные годы и усугубляющийся тотальный дефицит. При окончании учебы, лихие девяностые уже окончательно разрушили привычный быт людей.
Неожиданно быстро сломался отец. Попав под сокращения на крупном оборонном предприятии, он стал перебиваться шабашками на стройке. Выпав из сложившегося ритма жизни и привычного круга общения, папа все чаще выпивал. Его трагичный уход был банален и нелеп одновременно. На одной шабашке при расчете за работу, заказчик поставил бригаде два литра спирта «Рояль». Разбавив покрепче пятеро мужиков «отдохнули» вечером прямо на объекте. Похмелье с утра мучило всех, кроме отца Сашки – он отравился насмерть…
Деньги на похороны пришлось занимать. Отдавали с бабушкиной пенсии, так как матери задерживали зарплату на полгода. Через некоторое время, соблазнившись предложением знакомой, мама уволилась с предприятия и пошла торговать на рынок. Непривычная атмосфера и напряженность работы, компенсировалась «живыми» деньгами.
Самыми трудными были зимние периоды. В неотапливаемой торговой точке зимой было чуть теплее, чем на улице. От холода не помогали ни китайский пуховик, ни валенки. Соседки по торговле быстро подсказали средство от этой напасти. В термос с чаем надо было булькнуть стограммовый шкалик спирта, которыми торговали рядом. Смена проходила быстрее и даже, как то весело.
Хмельное веселье хоть немного раскрашивало серый мир женщины. Одиночество для Сашкиной мамы было тяжелой ношей. Через некоторое время у нее появился «друг», который предложил ей пожить вместе. Мама переехала к нему, оставив взрослого, семнадцатилетнего сына с бабушкой.
Несмотря на трагическую смерть отца и все более явное злоупотребление алкоголем матерью, Сашка, в свои семнадцать лет с алкоголем не был знаком абсолютно. Внутренняя склонность к дисциплине и волевым решениям погрузили его в мир напряженных занятий спортом.
Сменив за годы учебы несколько спортивных секций, в девятом и десятом классе он самостоятельно занимался каждый будний день. Понедельник, среда, пятница, у Сашки - тренажерный зал! Вторник, четверг, суббота - он до изнеможения плавает в бассейне! Занятия в изменившейся стране были платными, но бабушка, души не чаявшая во внуке, давала ему с пенсии необходимые деньги.
Думая о будущем, молодой человек уже давно определился со своими желаниями. Будучи человеком волевым, он интуитивно тянулся к военной дисциплине. Неразбериха и хаос гражданской жизни только укрепляли стремления к армейской службе.
Учебный год десятого класса подходил к концу. К занятиям в зале и бассейну, Сашка прибавил вечерние поездки на отцовском велосипеде. Сильное, тренированное тело с наслаждением воспринимало дополнительную нагрузку в восемь – десять километров по городской окружной дороге.
Сашка не был лихачем, но на дороге не все зависит от тебя. В первых числах мая, на одном из поворотов, вишневая «девятка» сбила велосипедиста. Пролетев наискосок через капот машины, молодой человек свалился на асфальт. Практически сразу поднявшись и не обращая внимания на ссадины, Сашка прислушался к болевым ощущениям своего тела. Ноги и руки сгибались нормально. Ноющие ссадины и ушибы были не в счет. Вышедший водитель девятки повел себя грубо и агрессивно.
- Ты куда прешь, баран? Жить надоело?
Оглушенный падением Сашка, был совсем не готов противостоять агрессии бритого мужика в кожаной куртке. Немного прихрамывая на ушибленную ногу, молодой человек отошел к обочине и осмотрел свой велосипед. В глаза бросалось смятое переднее колесо, остальные повреждения были менее очевидны, но то, что ехать домой не на чем – было очевидно. Видя, что потерпевший не сопротивляется, мужик перестал «наезжать» и попытался проявить участие.
- Ну, чего? Как ты? Кости целы? Реально, ты сам виноват – правила походу тебе неизвестны…
- Вроде целы кости. Подзашибся немного и велик вот ремонтировать надо.
- Ладно, хоть и тороплюсь, но выручу тебя, молокососа. Давай велик наверх на багажник, сам падай в машину – довезу до дома.
Бритый мужик довез молодого человека до подъезда и поехал по своим делам. Не без труда, Сашка занес свой велосипед в прихожую. Благо, что квартира была на первом этаже. Бабушки дома не было. Она пришла из магазина минут через сорок, когда переодевшийся внук уже лежал на диване. Увидев поврежденный велосипед и грязную одежду в ванной, Анна с тревогой села на край дивана.
- Что случилось?
- Упал с велика?
- Как ты? Где то болит?
- Все нормально. Пройдет…
Успокаивая бабушку, Сашка и сам уже не верил, что все нормально. Необычная боль в левом подреберье усиливалась, разливаясь по животу. Некоторое время молодой человек продолжал терпеть, но здравый смысл подсказывал, что само не пройдет и надо вызывать «скорую»…
Сашку прооперировали в тот же вечер. Поврежденная селезенка была удалена. Хирург успокоил Анну, сказав, что операция прошла успешно, и никаких угроз для жизни ее внука нет. Это было правдой – молодой организм благополучно справился с восстановлением после операции.
Настоящая трагедия случилась позже. На плановом медосмотре призывника молодому человеку был поставлен вердикт – «не годен». Получение «белого билета» совершенно выбило Сашку из колеи. Жизненные планы, связанные с военной службой, такие ясные и понятно реализуемые, оказались окончательно и бесповоротно разрушены.
Пребывая в совершенно растрепанных чувствах молодой человек, не мог найти поддержки ни от матери, ни от бабушки. Женщины, успокоенные стабильным здоровьем ребенка, были совсем не против того, что он не пойдет в армию. На школьном выпускном Сашка первый раз в своей жизни напился.
К удивлению молодого человека пьянка с одноклассниками разрешила его проблемы весьма кардинальным образом. Во-первых, само распитие крепленого вина дало неожиданное чувство расслабленной беззаботности. Пьяная приязнь к своим школьным друзьям наполнила их разговор новой необычной тональностью.
Это был разговор взрослых людей, решающих свои взрослые проблемы. Сашка, всегда склонный держать в себе личные переживания, поделился трагедией «белого билета» и негодности к службе в армии. Кто бы мог подумать, что эта проблема, окажется совсем и не проблемой! Неожиданное решение вопроса поступило от Арсена, его нового одноклассника, недавно приехавшего с Северного Кавказа.
- Да, понимаю я тебя, дружище! «Служу Советскому Союзу», «Слава ВДВ» и прочая армейская романтика. Только поверь и ты мне, что все это фигня полная. Мне лично этой романтики, где надо на «дедушек» пахать и метаться по щелчку пальцев всяких козлов - не надо.
- А как же военная служба?
- Ну, на армии нашей свет клином не сошелся. Можно по-другому повоевать.
Сашка опешил настолько, что даже потряс головой.
- В смысле – «на нашей армии свет клином не сошелся»? Я не понял – за кого воевать то?
- Да – ни за кого! Короче, давай не сейчас… Как я понял, тебе эта тема интересна – поговорим потом. А сегодня выпускной – прощай школа, будь она неладна!
Продолжение разговора состоялось через пару дней. То, что Сашка услышал от друга, перевернуло его взгляды и вселило надежды. Как оказалось, Арсен с мамой приехали из Пятигорска без отца. Причиной развода родителей стал отъезд папы в зону боевых действий в Приднестровье. Сашку несколько удивило, что своего отца Арсен звал не иначе как – Николаич. Именно с Николаичем и был связан неармейский вариант службы.
Отец Арсена, военный пенсионер, выйдя в отставку, с головой погрузился в деятельность связанную с казачеством. Живой прагматичный ум, вкупе с майорскими погонами и родовыми казачьими корнями, быстро выдвинули его на руководящие должности городского казачьего отдела.
Несомненно, что кандидатура Николаича была самой проходной и на городского атамана, но деятельная натура и патриотический настрой направили его совсем в иное русло. Вместо кабинетов и городских площадей, он жаждал реальной военной работы. В итоге, Николаич стал походным атаманом казачьего отдела. Горячая точка Приднестровья, в которой ущемлялись права русских, стала для него первой серьезной экспедицией.
Николаич собрал группу казаков и созвонился с добровольцами и местным сопротивлением в Дубоссарах. Возглавив группу, атаман выехал в самое пекло локального конфликта. Отряд дерзко воевал, потеряв убитыми двоих человек. Несколько казаков получили серьезные ранения. Но – на войне, как на войне. Арсен знал, что отец собирает новую команду и предложил Сашке присоединиться к этому мероприятию. Нужно было совсем немного, собрать минимум вещей и найти денег на проезд.
Сашка решил не просить денег у бабушки и устроился на временную работу, грузчиком на овощебазу. Разгрузка товарных вагонов для молодого тренированного парня была вполне посильной работой. Романтический флер скорого отъезда все окрашивал в розовые тона. Денег заработанных за лето и два осенних месяца, хватило не только на билеты, но и на немудрящую экипировку в виде армейского камуфляжа и ботинок. Осенью, получив паспорт, совершеннолетний Сашка поехал с Арсеном в Пятигорск.
Николаич встретил молодого человека очень приветливо. Познакомившись с трагичной историей падения с велика и белого билета, он одобрительно похлопал его по широким тренированным плечам.
- Это ничего! Добрый хлопец! А ты родом, случайно, не из казаков?
- Да, вроде нет. Никогда не думал об этом…
- Значит, будешь казаком!
Костяк группы Николаича, составляли казаки, уже имевшие боевой опыт и знакомые между собой по совместным операциям в Приднестровье. Готовясь к поездке, парни отрабатывали боевое слаживание. Кроме этого они ездили стрелять на полигон воинской части, где у Николаича были хорошие связи. Приближался день отъезда в зону очередной горячей точки.
С удивлением Сашка узнал о том, что в Нагорно-Карабахском конфликте, для казаков не имело особого значения, на чьей стороне воевать. Это было не более чем получение боевого опыта, и, конечно, очередное, не понятное для посторонних, самоутверждение. Так получилось, что во время переговоров более быстро удалось выйти на людей из Баку, потому и поехали именно туда. Все участники группы, после подписания контрактов, де-юре стали инструкторами армии Азербайджана.
На момент приезда группы Николаича, линия фронта между армянами и азербайджанцами была стабилизирована. С обеих сторон окопы и укрепленные высоты имели долговременный характер. Казаки несколько дней проводили регонсценировку, после чего приступили к диверсиям.
Были проминированы несколько дорог на стороне противника. Эти действия увенчались, как минимум, двумя удачными подрывами. В обеих операциях Сашка участвовал наравне с бывалыми бойцами. Но огневого контакта не было, и молодой человек не считал это серьезной войной. Он ждал и готовился к проверке ближним боем.
После минных диверсий, Николаич начал готовить операцию по нападению на урепленную высоту. Распределяя роли в группе, на первый план выходили опытные бойцы. Сашка попросил Николаича определить его в первую штурмовую команду. Николаич, помедлив, согласился. Что же касается Арсена, то его участие ограничивалось прикрытием и ведением отвлекающего огня при неудачном исходе.
Глубокой ночью казаки выдвинулись к высоте, где находился капонир с небольшой линией окопов. Наблюдение показывало, что в капонире был крупнокалиберный пулемет ДШК и десяток бойцов. Армяне каждые десять – пятнадцать минут делали короткие очереди из пулемета. Сама стрельба свидетельствовала, что на армянской стороне сидят далеко не профи. Каждая неприцельная очередь в темноту, совершенно бесполезная для противника, сильно ослепляла и глушила самих стрелявших.
Около часа казаки медленно ползли по склону в сторону стрелявших. Сашка был в первой четверке бойцов. Рядом полз Николаич и опытные ребята, воевавшие в Приднестровье. Подобравшись на бросок гранаты казаки подготовились к штурму. Хлопнули запалы и четыре гранаты Ф-1 полетели в сторону капонира. Три легли точно в цель. Одна скатилась с бруствера и, взорвавшись рядом с нападавшими, оглушила и посекла осколками двух казаков.
Однако, эффект неожиданности, все же был на стороне казаков. Бойцы готовые к взрывам, несмотря на легкую контузию, сразу бросились на бруствер, расстреливая из автоматов оглушенных армян. Сашка поливал огнем копошившиеся на дне окопа тела. Сменив магазин, он бросился в сторону блиндажа и в упор выпустил длинную очередь в дверной проем. Трясущимися руками, разжал усики чеки и швырнул внутрь еще одну гранату Ф-1.
На другом краю оборонительного сооружения, завязалась скоротечная перестрелка. Из защитников высоты, один успел открыть ответный огонь. В него стреляли из двух стволов. Тяжелый армейский бронежилет выдержал несколько попаданий и дал возможность погибающему солдату, отстрелять в сторону нападавших целый магазин. Длинная очередь нашла двух казаков. Николаич «поймал» две пули 5.45 в левое предплечье. Стас получил ранение в область живота.
Пока оказывали помощь Николаичу и Стасу, другие казаки минировали трупы армян. Всего на высоте погибло четырнадцать ее защитников. Семеро из погибших, были отдыхающей сменой, так и не успевшей выйти из блиндажа. Они, были целиком на счету Сашки. Сам Сашка, кроме легкой контузии, получил от взрыва гранаты, несколько мелких осколков в тело и один в лицо. Потерь убитыми у нападавших не было. Казаки стали отходить назад.
У Николаича были повреждены крупные сосуды, и он терял сознание, истекая кровью. Жгут помогал мало – боль в раздробленных костях, не позволяла надежно его наложить. Стас же, напротив, несмотря на ранение в живот, держался бодро и шел на своих ногах.
В госпиталь оба были доставлены рано утром и сразу эвакуированы в Баку. Сашка, в госпиталь не поехал. В Баку наемников сразу прооперировали. Операции прошли успешно. Николаич был очень слаб, а Стас уже через сутки подтягивался на руках, вися в дверном проеме. На второй день он внезапно умер…
Позже, оценивая результаты вылазки, мнения участников расходились. Кто-то считал операцию дерзкой, но продуманной. Впрочем, были и те, кто считал, что им просто повезло. Сашка чувствовал себя прекрасно. Его авторитет укрепился в разы. Уважение со стороны казаков вызвало то, что в ближнем бою, молодой парень проявил себя настоящим бойцом.
Все понимали, что уничтожение им целой отдыхающей смены – решило исход боя. Как бы все сложилось, если бы семеро человек вступили в перестрелку – сказать было сложно. Сашке сказали, что он фартовый парень и удача его любит. Арсен поздравил друга с боевым крещением. В его словах чувствовалась зависть, но отношения между молодыми людьми оставались прекрасными.
Тяжелое ранение Николаича и смерть Стаса, не сильно сказались на боевом духе группы. Ближайший помощник Николаича - Сергей, воевавший ранее в Приднестровье, занял место атамана. Авторитета нового командира, хватало, чтобы продолжить работу группы. Но, увы, капризная фортуна начала изменять наемникам.
В следующем выходе, диверсионная группа, оказалась обнаружена и попала по жесткий артобстрел. Бойцы оказались рассеяны. Сергей не мог допустить, чтобы кто-то из убитых или раненых остался на нейтральной полосе. Казаки выходили из под огня и снова возвращались на нейтралку в поиске своих. Итогом стала потеря Арсена.
Его труп нашли только через два дня. Процессы разложения уже коснулись убитого. Сашка смотрел в полуприкрытые глаза друга, внутренне содрогаясь от уродливой мертвенности его лица. Раны от крупнокалиберного пулемета были ужасны. Сергей скомандовал двум бойцам, осторожно взять тело и отходить.
Сашка получил команду на прикрытие. Что произошло дальше он помнил плохо. Последняя здравая мысль, пронесшаяся в его голове, была по детски наивна – «Кто бросил мне под ноги петарду?». Но это была не петарда. Скорее всего, армяне проминировали место рядом с трупом и Сашка наступил на ПМНку. Взрыв противопехотной мины повалил его на землю. Перед тем, как потерять сознания, он удивленно смотрел на обглоданную взрывом правую ногу с оторванной ступней…
Госпиталь в Баку, где Сашка встретился с Николаичем, произвел удручающее впечатление. Атаман с искалеченной рукой, был совершенно раздавлен гибелью сына. В первый день они просто выпили водки. Во второй напились до беспамятства и оба плакали. Сашка не знал, чего в его слезах больше, горечи от потери друга или осознания собственной инвалидности…
Возвращение домой было унылым и безрадостным. Бабушка плакала, глядя на любимого внука. Мать появилась через пару дней с бутылкой водки. Было видно, что она сильно сдала и много пьет. Инвалидность сына, его пьяные рассказы про войну, дали повод для недельной череды пьянок.
По контракту Сашке выплатили довольно крупную сумму денег. На эти деньги были куплены новый телевизор GoldStar и стиральная машина-автомат. Какое-то время ушло на оформление инвалидности и получение нового протеза. Напряжение дней и уныние Сашка заливал водкой.
Он сам не заметил, как водка стала обязательной частью его вечерней трапезы. Очень скоро, ждать вечера стало уже невмоготу, и Сашка запивал днем. Они часто пили вместе с матерью. Мать уже давно не работала. Скандалы с сожителем привели к тому, что она вернулась в свою квартиру. Так прошел год, за который мать и сын спивались все глубже.
Вскоре с бабушкой случился инсульт, после которого она какое-то время находилась в социальной палате сестринского ухода. Ее подруги и бывшие сослуживцы помогли оформить путевку в дом престарелых. Там она прожила не долго. На похоронах Анны, Сашка и его мать, устроили пьяную сцену, после чего их выпроводили с поминок.
Телевизор собутыльники Сашки украли почти сразу. Концов было не найти, а заявлять в полицию бессмысленно, да и «не по понятиям». Стиральную машину мать и сын продали и пропили за ненадобностью. Мать сказала, что постирать можно и руками, хотя стирать перестала уже давно. Чтобы пить на пенсию по инвалидности, которую получал Сашка, приходилось покупать самый дешевый спирт.
В пьяном бреду, к Сашке все чаще приходил Арсен. Точнее, это был не Арсен, а его труп, с уродливой мертвенностью лица и, почти реальным, запахом тления. Через какое-то время, количество трупов увеличилось. Измененное сознание подсказывало, что это были убитые им армяне…
Поиском выгодных предложений алкогольного суррогата занималась мать. Она ходила на знакомый рынок, пытаясь затариться, как можно большим количеством спиртного по наименьшей цене. В один из дней ей очень повезло. Пришла новая партия и знакомые продали ей спирт по оптовой цене. Его должно было хватить надолго, но насладиться этим сокровищем матери и сыну было не суждено. Они не проснулись после пьянки, отравившись суррогатом.
Отравленные насмерть тела обнаружили через неделю. Их отправили в морг и похоронили за счет администрации на окраине кладбища. Памятники ставить было некому, поэтому могильные холмики так и остались неухоженными. Таких заброшенных, зарастающих травой могилок было совсем немало. Менее чем за десять лет, население города сократилось почти на четверть. Приближалось окончание второго тысячелетия от Рождества Христова…