ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО МУЖА
Сегодня нашему браку с Женей десять лет. И сегодня тридцать первое декабря, последний день сорок четвёртого года.
По традиции, мы всегда в этот день собираемся у Ривки и Симы. Саша первой летит к ним на последний этаж, но Йонатан, которому уже двенадцать лет, обгоняет её. Я чувствую грусть от того, что нас не встречает лай Патрика, он давно уже вместе с Джесси ждёт нас где-то там, на небесах.
Дверь нам открывает мужчина. Это Михаэль[1], муж Айелет. Несколько полноватый, с намечающимися залысинами на лбу, с очень добродушным лицом.
— Входите, входите. Мы уже заждались вас.
Из-за его плеча выглядывает Ева, жена Даньки. И Саша бросается с ней целоваться.
— Эй, эй! А сестричку забыла? — Это Симха.
Она расцеловалась с Сашенькой, и со мной, поцеловала Женю в щёку, а затем начала тискать Йоника. Тот орал и визжал, ведь он считал себя уже взрослым, и ему не подобает целоваться с девчонками.
Симха, которой было уже двадцать лет, стала настоящей красавицей. Сейчас она стояла рядом с Сашей, и я ревниво сравнивала дочку с дочкой сестры. Почти что одногодки, они были абсолютно разными.
Симха — блондинка модельной внешности, с длинными ногами, стройная, грациозная. С гордо поставленной головкой. Серые, всегда улыбающиеся глаза, добрая улыбка. По привычке накручивает локон на палец правой руки. Любительница пошутить, поюморить. Но стоит её обидеть — глаза темнеют, и тогда берегись. Она вспыхивает как спичка.
Моя Сашенька полная её противоположность. Широкая кость, видимо в папу. Огромные восточные глаза, доставшиеся ей от родной мамы. Полная, но высокая грудь. Тёмно-каштановые волосы. Очень ответственная, серьёзная. У неё лицо и взгляд, сразу располагающие к доверию. Такой женщине можно выложить все свои беды, поплакаться в жилетку, и она поймёт и выслушает, и скажет что-то такое, что поддержит, даст веру в себя.
Бог мой, как же они быстро выросли. И какая я старая, по сравнению с ними.
Между кухней и гостиной, куда перетащили и раздвинули стол, мотаются Лиора и Айка. Впрочем, єто для нас Айка, а вне семьи Айелет Станиславовна. — совсем взрослая дама. Копия погибшего Стаса. Сколько это ей? Неужели тридцать пять? Столько же было и мне, когда мы с Женей стали мужем и женой. Я почему-то вздыхаю.
Лиора, бросила накрывать на стол, подошла обнять нас.
— Привет, сестричка! Привет, Женя. Поздравляю с юбилеем!
В Ривкиной, бывшей мамы-папиной спальне что-то с грохотом упало. Лиора крикнула:
— Эй, разбойники, ну-ка быстро сюда! Вы что там натворили?
Из спальни, понурив головы, вышли четырнадцатилетний Бенци[2], внук Лиоры, и мой Йоник. Синхронно с Лиорой мы воскликнули:
— Ну, что это было?
Йоник честными-пречестными глазами посмотрел на меня и честным-пречестным голосом сказал:
— Это не я, это всё Бенци.
Бенцион пробурчал тихо:
— Ну да, это я схватил подсвечник и прыгал с ним по кровати.
— Но ты вырывал его у меня из рук, вот он и упал.
— Короче, — сделала вывод сестра, — будете наказаны оба. Все будут как люди за столом, а вы будете отдельно на кухне, за журнальным столиком.
— Урррра! — закричал Йони, — Не очень-то и хотелось слушать ваши взрослые разговоры. Так даже лучше.
Но Бенци явно расстроился.
— Эй! Все за стол! — Это Ривка вышла из спальни. Невообразимо красивая в платье глубокого синего тона. Но я сразу заметила её слегка опухшие глаза, что она пыталась скрыть под слоем пудры. Обняла младшенькую, поцеловала в обе щеки, а потом в глаза.
— Что с тобой, сестричка? — прошептала я ей на ухо, -- Почему грустишь?
И она тихонько ответила мне:
— Все в сборе, только моего Сёмы нет. Сколько же мне с Симхой его ждать? Твой Женя периодически приносит мне его письма и даже фотографии. Я пишу ему ответ. Это, конечно здорово, но он нужен мне рядом, живой и тёплый. Впрочем, не обращай на меня внимания, я не хочу портить твой праздник. Да и Новый год к тому же.
И она принялась рассаживать всех за праздничным столом. Наконец все расселись и праздник потёк по своим праздничным законам. Поздравления, тосты, гул голосов, разговоры о политике, о том, что арабский пузырь вот-вот лопнет.
Зазвонили будильники и мы подняли бокалы, чтобы выпить за Новый две тысячи сорок пятый год. И только поставили пустые бокалы на стол, как над дверью, которая располагалась в гостиной, прямо напротив стола, так как прихожей в квартире не было, звякнул звонок.
— Ну вот. Я же говорила, что не надо так шуметь. Наверное, соседи пришли жаловаться. — Сказала Лиора, и пошла открывать дверь. Она выглянула в глазок, — Ребята, там какой-то араб. Он один.
К ней подошёл зять Михаэль:
— Ну-ка мама, отойдите. Я сам открою.
На пороге действительно стоял араб лет сорока, а может пятидесяти. Чернобородый, в красно-белой клетчатой куфие, придерживаемой икалем[3], и белоснежной кандуре[4] до пят.
— Я могу войти? — спросил он по-русски, и не дожидаясь разрешения, вошёл, закрыв за собой дверь.
Все взгляды были прикованы к нему. Повисла тишина, и в этой тишине взвизгнул по каменным балатам[5] и прогрохотал упавший стул. Все оглянулись на грохот и повскакали с мест.
Рядом со стулом лежала без сознания Ривка. Об арабе мгновенно забыли. Я набрала в рот воды из бутылки и брызнула сестре в лицо. Она вздрогнула, глаза её раскрылись.
— Мужчины, перенесите маму на диван, — это Симха взяла командование на себя.
Внезапно араб сорвался с места, оттолкнул мужчин и попавшиеся на пути стулья, и подхватил Ривку на руки. Он так и стоял с ней, покачивая как ребёнка, не собираясь её никуда переносить. Ривкины руки обвились вокруг его шеи:
— Сёма, Сёмочка, любимый мой! — а у самой слёзы текут на его кандуру, — Как же я тебя ждала, сколько горьких слёз выплакала по тебе. Ты не думай, сейчас это слёзы счастья.
Симха, доченька, иди сюда. Твой папка вернулся!
ГДЕ БЫЛА, БЫЛА, БЫЛА Я
Вскоре Семён, Ривка и Симочка вволю нацеловались-наобнимались. Семён пошёл переодеться в свою старую одежду, которую Ривка хранила как зеницу ока. Вышел в костюмных брюках и белой рубашке. Галстук, правда, повязывать не стал.
— Девочки, ребята, вы не будете возражать если я переоденусь во что-то менее торжественное? — Он многозначительно кивнул на свою одежду, — А то эта маловата будет. Всё же двадцать лет — не шутка.
Все зашумели: «Конечно, конечно. Ты же не на заседании Кнессета. Впрочем, наши бывшие вершители судеб и сами одевались не особо торжественно»
Через несколько минут Сёма вышел в драных джинсах и простой футболке.
Мы ещё выпили. И ещё закусили. А потом как-то само собой получилось, что женщины и девочки сгрудились вокруг Лиоры, мастерицы рассказывать разные случаи, а мальчики вокруг Сёмы. Им было интересно: где Семён был все эти двадцать лет, чем занимался, как решился вдруг появиться дома?
— Где была, была, была я, там нет меня, — пропел Семён музыкальную фразу из песни, которую когда-то исполняла Алла Пугачёва. — А вы Женю спросите. Он в курсе. Он же был нашим связным.
Лица присутствующих повернулись к моему мужу: «Что, правда? А такой, казалось, тихоня. Ну-ка, ну-ка. Повествуй нам.
— Да что вам повествовать-то? Да и рановато ещё. Вот как арабьё окончательно слиняет отсюда, тогда хоть мемуары пиши. А пока могу сказать только, что еврейское сопротивление выходит из подполья. Что, как в сороковых годах прошлого столетия, собрано по всему миру оружие, что молодёжь проходит военное обучение. Главное, чтобы не нашёлся новый Рабин, который когда-то расстрелял судно Альталена с оружием и своими же евреями. Но, думаю, евреи уже стали достаточно учёными. Кстати, чтоб вы знали, уже создано еврейское подпольное правительство. И наготове новое руководство ЦАХАЛ. И скоро оно выйдет из подполья и возглавит изгнание арабов из Эрец Исраэль. Причём без всяких «статус кво[6]» с религиозными. Наша цель — чтобы государство стало еврейским, но без гегемонии ультраортодоксов.
Слава Богу, за рубежом тоже происходят значительные изменения. Организация Объединённых Наций, созданная для поддержания и укрепления международного мира и безопасности, оказалась проарабской и антисемитской. Надеюсь, она никогда больше не возобновить своё существование. Ведь именно она сыграла огромную роль в расползании арабского пузыря по свету. Франция, к примеру, оказалась полностью ассимилированной с арабским миром. Практически французы, как нация, исчезли. Вряд ли на сегодня можно найти во Франции кого-либо моложе семнадцати-двадцати лет без примеси арабской крови. К этому же близки и такие страны, как Германия, Бельгия, Швеция, Великобритания, Греция, Норвегия и ряд других. Но, по мнению наших учёных, да-да, не удивляйтесь, многие учёные мирового значения сотрудничают с нами, точка невозврата даже в этих странах, кроме Франции, ещё не пройдена.
Каждый из вас должен хорошо подумать и присоединиться к нашей борьбе. Это касается и мужчин и женщин. А дело и задание мы каждому найдём.
За окном уже светало. Лиора оглядела нашу компанию, уже значительно притихшую и уставшую.
— Симочка, надеюсь, ты не будешь бояться спать одна в комнате. Аня и Женя, вы тоже не раскатывайте губы на папину спальню. Забирайте своих гавриков и ту-ту hа-байта[7]! Ребята, это всех касается, поимейте совесть и оставьте наших «молодожёнов» Ривку и Сёму наедине. А сейчас давайте проводим их в спальню, и крикнем «горько!»
И мы все смеялись и кричали «горько!», хотя пить уже было нечего. Сёма и Ри целовались, а я и смеялась и плакала. Сама не знаю почему.
ЗВОНОК
Мы с Женей взяли на работе три дня выходных на Новый год. И поэтому решили отоспаться как следует, тем более, что вернулись от Ривки уже утром. Саша спала в своей спальне, которая раньше была хедер битахоном[8], а Йонечка в гостиной.
Взззз, взззз, взззз, взззз — гудела надоедливая муха. Я перевернулась на другой бок, с мыслью: И откуда эта пернатая взялась посреди зимы?
Взззз, взззз, взззз, взззз — продолжала издеваться муха. Вот сейчас прихлопну и конец тебе! Я открыла глаза, ожидая увидеть нахалку, но вместо этого увидела мобильник, который вибрировал и полз к краю прикроватной тумбочки. Вот же! — Я успела подхватить его в последний момент. И кого там нэтеча[9] хватает? Вау, Ривка.
— Алло, Ри. Ты чего это не спишь? Или ты как в том анекдоте: «разве уснёшь, когда мужик рядом в постели?»
В ответ раздались какие-то неясные звуки. Всхлипы, что ли?
— Он… Он… Он спал в салоне… на диване. Ой, мамочки-и-и.
— Слушай, сестричка, ты можешь членораздельно и ясно объяснить мне что случилось?
— Ань, у нас был замечательный, изумительный секс. Умопомрачительный! А потом мы отдыхали, и Сёма начал расспрашивать, как я эти двадцать лет прожила без него. Ну, без мужика, то есть. А я, дура ненормальная, призналась, что пару раз у меня было. Ну, ты сама понимаешь. И я же тоже понимаю, что у него тоже было. Ведь двадцать лет воздержания — не шутка. А он вдруг влепил мне пощёчину и ушёл в салон. Вот. Ань, как же мне теперь жить? Я не хочу жить.
— Та-ак! В общем, сиди и не рыпайся. И не вздумай глупостей натворить. Тебе ещё на Симхиной свадьбе гулять. Или ты сиротой хочешь её сделать? А если и она после этого что-то с собой сделает? Я скоро буду.
Я растолкала Женю и пересказала ему наш разговор с сестрой. Он мигом оделся и мы помчались в Гиват Ольгу. Через двадцать минут мы были уже на месте.
На ступеньках лестницы между лифтом и входом на чердак сидел Семён и курил. Женя присел рядом.
— Сёмка, ты что, идиот? Вот соседи настучат, что ты куришь…
— В гробу я их видел! Скоро им всем конец! И им уже не до законов шариата.
— Анечка, мусик, иди к Ривке, а мы потолкуем наедине.
Я бы очень хотела слышать, о чём они толковать будут. Как бы не подрались. Но сестра… Мне нужно быть с ней рядом.
Ри сидела на диване, рядом с ней примостилась Симочка, обнимая мать за плечи одной рукой, а второй гладя по волосам, как маленького ребёнка. Симочка приговаривала:
— Ну тихо, тихо, мамуль. Ну, взбесился папка. Я даже представляю из-за чего. Он ещё пожалеет о своих словах. Вот увидишь. Они все, мужики, такие козлы! И мой Намир[10] такой же псих. Но он быстро отходит.
Ривка вдруг ожила:
— Это что же, у тебя парень есть? И вы с ним…
— Мамочка, ты случаем не забыла, сколько мне лет? Вообще-то двадцать. А ты меня в восемнадцать родила.
— Чему я только тебя всю жизнь учила? Тысячу раз говорила: не доверяй парням, им только одно от тебя нужно.
— Ой, мам! А разве мне, да и тебе нужно не то же самое?
— Распустилась ты, дорогая моя! Ну ничего, вот возьмёт тебя отец в ежовые рукавицы.
Открылась входная дверь и вошли Женя, а следом за ним смущённый Семён. Он подошёл к нам.
— Дочка и Аня, — его голос был напряжён, — не могли бы вы оставить меня с Ривкой наедине?
Симха подскочила с дивана, глаза её потемнели:
— С чего это вдруг? Чтобы ты снова обидел маму? Вот чтоб ты знал, если ещё раз хоть пальцем её коснёшься, будешь иметь дело со мной и с моим парнем.
Мой муж рассмеялся:
— Успокойся, воительница! Не будет он маму обижать. А будет — так и я к вам присоединюсь. — И обращаясь к Сёме, продолжил, — Давай, в присутствии всех скажи, то, что намеревался. Или ты струсил?
Семён переминался с ноги на ногу, не знал куда деть глаза.
— Я это… Виноват я. Ты прости меня, любимая. Клянусь, я никогда больше не обижу тебя ни словом, ни физически. Я это… Люблю я тебя. Очень люблю. И ты доченька прости меня. Не знаю, что это со мной приключилось. Вы обе мои самые-самые!
Теперь и Ривка поднялась с дивана и повисла на шее у мужа. А он, как медведь лапой, пригрёб к себе Симочку.
Вдруг он отпустил их и прошёл в кухню. Там на шаеше[11], лежал деревянный молоток для отбивания мяса. Семён взял его и вручил дочке:
— Вот, Симочка, если твоего папку когда-нибудь снова занесёт не туда, огрей меня вот этим молотком, чтобы я пришёл в чувство.
Теперь все хохотали до слёз.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://proza.ru/2021/09/19/782
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Михаэль — подобный Богу
2. Бенцион — сын Циона, сын великолепия
3. Икаль — Икаль (араб) — «связь; верёвка» — чёрный двойной шерстяной шнур, которым удерживают на голове куфию.
4. Кандура — длинная рубаха до щиколоток, с длинным рукавом, традиционно белоснежная
5. Балата — каменная или кафельная плитка для пола
6. статус кво — В Израиле этот термин относится к политическому взаимопониманию между светскими и религиозными политическими партиями о том, чтобы не изменять общинное устройство в отношении религиозных вопросов.
Статус-кво в Израиле официально признал власть только ортодоксального раввината по всем вопросам личного статуса.
7. а-байта (ивр.) — домой
8. Хедер битахон — комната, защищённая от обстрелов
9. Нэтеча (укр) — чёрт, болотный чёрт
10. Намер, Намир — тигр
11. Шаеш — мраморный прилавок с мойкой, на кухне