Как изменилась жизнь за эти два года всемирной
эпидемии. Какими же мы были счастливыми, когда для путешествий достаточно было иметь лишь желание и деньги на билет. Купил билет на самолёт, и через 4 часа ты уже в другой стране.
Она вспомнила , как улетала от своих потерь и горя, тогда, несколько лет назад…
На столике стояли две фотографии в траурных рамках. Поминальная свеча догорала.
Марго лежала не диване и хотела умереть.
Почему- то вспоминался Чаадаев, прототип Чацкого и немножечко Онегина.
У Петра Яковлевича, несмотря на его высказывание, что нужно жить достойно и умереть пристойно, всегда при себе в кармане был рецепт мышьяка. Но на вопросы друзей, не хочет ли он лишить себя жизни, автор «философских писем» отвечал, что он смерть свою чувствует, и дескать увидите сами как со мной это будет. Одним словом, настроил себя на смерть и умер.
Марго, в бессонные свои ночи, в отчаянии высыпала в ладонь снотворные таблетки, смотрела на них и хотела одним махом покончить со свалившимся на неё горем утраты. Но кто её одинокую спохватится сразу. Пролежит дня три, засмердит. А соседка Даша, как брат Алёша у Достоевского, будет потрясена и разочарована. Да и грех это смертный - самоубийство.
Поэтому она дала себе установку умереть. Легла на диван, и вспоминая Чаадаева, который говорил, что у души, как и у тела должен быть режим, стала уговаривать душу свою полететь к
своим умершим сыну и мужу.
Не умиралось.
Душа билась в страданиях в клетке тела, но не отлетала.
И вдруг внутренним слухом Марго услышала музыку Бородина …улетааай на крыльях вееетра в страну роднуую ты в край любиимый… Она приоткрыла глаза и увидела светящееся облачко, излучающее тепло и болезненную нежность.
Она не помнила как села в самолёт и прилетела в страну, где она родилась и была когда то счастлива , любима и успешна.
Она не помнила, как по прилёту пошла в тур агентство с просьбой утолить её печаль. Там ей сказали, что утолять печаль ездят в Дивеев монастырь, а путёвок туда уже нет ,и посоветовали пойти в церковь, где есть паломнические туры. В церкви сказали, что все места уже заняты, но… вы оставьте телефон, вдруг кто-то откажется. И конечно же, кто-то отказался, и она оказалась в числе паломников.
Пришла в себя она возле иконы «утоли моя печали». В храме горели свечи, пахло ладаном и ангельскими голосами пели монахини. Скорчившаяся от мук душа потихоньку расслаблялась, успокаиваясь. А ведь не была Маргарита воцерковленным человеком. Просто душа сама в храм стремилась.
Вдруг Маргарита заметила как женщины из группы паломников злобно на неё смотрели и шипели, что она всех задерживает. Дескать пора в трапезную ехать на ужин, там гречневая каша с грибами.
Отец Игорь кротко объяснил им, что эта отрешённая женщина для них послана как мерило их терпения, милосердия и сострадания. Женщины устыдились.
Марго устыдилась тоже, понимая , что стала причиной их раздражения.
А в гостинице для паломников не хватило одного места. Монахиня из администрации спросила, может кто-нибудь согласится переночевать на полу в скиту. Маргарита спешно согласилась. Получив синтетический матрасик и тоненький пледик, она вошла в тёмную церквушку, легла на полу под какой то большой иконой , положила под голову свой рюкзачок и моментально уснула.
Утром она проснулась спокойная и умиротворённая. Со стены незрячими глазами смотрела на неё Матронушка Московская.
Ранним утром в купальнях на источнике Серафима Саровского было немноголюдно. Пахло деревом и прохладой. Рита достала из рюкзака свёрток с полотенцем и бельём. Но вместо простой рубахи, обнаружила уложенный маменькой пеньюар из кружевного шитья.
Рита смутилась. Здесь он показался вычурны и неуместным.
Она трижды окунулась в студёную воду, переоделась и поспешила к святой канавке Царицы Небесной.
Для верующих путь Богородицы – место молитвы. Для тех, чья душа ещё только просыпается и тянется к Богу это место размышления.
И Маргарита шла и думала о том, что надо жить. И если Судьба
уготовила ей одиночество, то надо принять это как данность.
…лучше поклоняться данности... вспоминались слова поэта
Лучше поклоняться данности
С глубокими её могилами,
Которые потом,
за давностью,
Покажутся такими милыми.
Да
Лучше поклоняться данности
С короткими её дорогами,
Которые потом
До странности
Покажутся тебе
Широкими
Покажутся большими
Пыльными,
Усеянными компромиссами,
Покажутся большими крыльями
Покажутся большими птицами.
Да. Лучше поклоняться данности
С убогими её мерилами,
Которые потом до крайности,
Послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
Удерживающими в равновесии
Твои хромающие истины
На этой выщербленной лестнице.