Предыдущая страница http://proza.ru/2021/09/13/784
Близкими друзьями Михаила Петровича Лазарева были Унковский, Шестаков, Бутаков. Их детей обучал и вёл по службе адмирал, совершенно откровенно оказывая им покровительство.
Владимир Алексеевич Корнилов был его родственником, которого он опекал больше всех остальных.
Не забывал он и тех, кто служил с ним вместе во время плавания к Антарктиде и затем на «Азове».
Точные записи и промеры на Чёрном и Азовском морях производились с 1825 по 1836 годы под руководством капитана 1 ранга Егора Павловича Манганари. На основании его трудов издали атласы этих морей.
В 1845 – 1848 годах, по договорённости с турками, Манганари производил опись турецких берегов. Оставалось ещё недостаточно обследованным побережье Чёрного моря от Босфора до Дуная.
Эту задачу Лазарев возложил на двух молодых командиров, Григория Ивановича Бутакова и Ивана Алексеевича Шестакова.
Замечу попутно, что некоторым военно-морским историкам, которым то ли хотелось возвеличить роль Бутакова и Шестакова в области гидрографии, то ли фамилия основного исследователя не понравилась - он был греком - зачем-то написали о Манганари в уничижительном тоне.
Между тем это был очень достойный и знающий офицер, смелый моряк, к которому, по воспоминаниям, хорошо относились сослуживцы.
При выборе кандидатов для этой почётной миссии немалую роль сыграли дружеские отношения Лазарева с их отцами. Оба офицера прекрасно понимали, насколько дальнейшее продвижение по службе каждого из них зависит от того, как будет выполнено столь ответственное поручение.
Бутаков и Шестаков начали с изучения, как бы сейчас сказали, нормативной документации. В Морском корпусе, конечно, давали понятия, как производить опись. Но для выполнения такого задания общими понятиями не обойтись, требовалось влезать в подробности и в детали.
Влезли. Подготовка и консультации заняли немало времени. Из архивных документов не видно, чтобы Лазарев ограничил их жёсткими сроками. Да и оба командира не горели желанием поскорее отрапортовать начальству о выполнении задания.
Во-первых, не забывали старинную мудрость: все забудут, что ты быстро сделал работу. Но если она будет выполнена плохо, то это запомнится надолго. А во-вторых, в этом поручении имелась и приятная сторона: их никто не дёргал с неожиданными заданиями, сами себе начальники.
Они сами планировали свою работу, и пока другие утюжили море у кавказских берегов, занимаясь обеспечением боевых действий войск, Бутаков и Шестаков неторопливо выполняли гидрографические работы, на что у них ушло три года, срок для человеческой жизни немалый.
Долго шла переписка с министерством иностранных дел, ведь не полезешь же в чужие воды без разрешения. Командиры тендеров в это время описывали родные берега. Турки, наконец, не только дали согласие на ведение описи в своих территориальных водах, но и выделили в помощь два своих военных брига.
Их командиры попутно присматривали за русскими. Большую часть работы пришлось выполнять Бутакову, потому что у Шестакова всё время происходили какие-то неприятности: то тендер на мель посадил, то лечиться на воды поехал, потом продолжал курс лечения в Константинополе.
Следует заметить, что Иван Алексеевич не любил особенно напрягаться на службе. Вот и здесь он ухитрился большую часть работы столкнуть на Григория Бутакова. В 1847 году Бутаков получил за отличие по службе орден св. Анны 3 степени.
Такие награды шли по разнарядке для офицеров, к которым не имелось претензий у командиров.
Опись Чёрного моря командиры тендеров завершили 10 сентября 1850 года. Вместо смертельно больного Лазарева флотом фактически командовал начальник штаба Владимир Алексеевич Корнилов.
Он высоко оценил проделанную работу и приказал передать все рабочие материалы гидрографам. Авторы получили щедрые награды. Бутакову за отличие по службе присвоили звание капитан-лейтенанта и вручили царский подарок, перстень с бриллиантом.
Его командировали в Англию. Предстояло произвести приёмку готового парохода «Дунай» и привести его в Николаев. В дальнейшем пароход предполагалось использовать на Дунае для буксировки гребных судов Дунайской флотилии.
Не обидели и Шестакова. Он также получил звание капитан-лейтенанта, бриллиантовый перстень и был отправлен в командировку в Англию для наблюдения за строительством винтовой шхуны «Аргонавт».
Командировки и плавания за границу были для большинства офицеров несбыточной мечтой.
На следующий год гидрографический департамент издал «Лоцию Чёрного моря с 36-ю литографированными планами портов».
Но как бы удачно ни складывалась служба, корабельный офицер всегда должен быть готов получить «фитиль». Получил свой «фитиль» и Бутаков от командира Севастопольского порта вице-адмирала Степана Петровича Хрущева за отвратительный почерк.
За что только не наказывают командиров! Возмущённый адмирал в приказе написал: «…начальная буква фамилии более имеет вид ракушки, чем литеры «Б», почему предписываю вашему благородию на будущее время, при подписи бумаг по службе, означенный приказ главного командира № 570 исполнять без отступлений».
Адмирал Лазарев в своё время написал приказ «О разборчивости в письме», в котором выразил своё возмущение неразборчивыми почерками некоторых командиров и пообещал за это наказывать.
Между прочим, автор очень сочувственно отнёсся к гневу почтенного адмирала, поскольку сам мучился в архиве с разбором почерка Григория Ивановича. Увы, таким недостатком страдали многие выдающиеся личности.
К началу пятидесятых годов Бутаков приобрёл известность как один из наиболее образованных офицеров флота. Неформальное общение в библиотеке с видными командирами Черноморского флота не только расширяло кругозор, но и вводило в их круг, что также способствовало будущей карьере.
Недаром в письме Корнилова адмиралу Лазареву, написанному в 1846 году с представлением исправленного по замечаниям адмирала перевода английского «Артиллерийского учения», автор, опасаясь пропусков, спросил: «Нельзя ли будет поручить Шестакову или Бутакову прочесть потом с Поспеловым. Они, конечно, это сделают аккуратнее других».
К началу 50-х годов Николай I и Лазарев очень хорошо осознали, что военно-морской флот необходимо комплектовать пароходами. В докладной записке Корнилова от 6 мая 1853 года упоминается, что Николай I приказал строить только винтовые суда.
Не знаю, кто придумал без конца повторяющуюся в учебниках и исторических трудах басню о том, что передовые русские адмиралы стремились создать паровой флот, а косный император и правительство тому мешали. Никто им не мешал.
Просто страна ужасающе отставала от западных держав в техническом отношении. При всеобщем понимании этого обстоятельства делалось очень мало, чтобы создать собственное современное судостроение.
Когда изучаешь историю, то создаётся впечатление, что политические деятели в российском государстве всегда были заложниками общественного строя, который сами же создавали и поддерживали.
Торговые интересы побуждали установить пароходное сообщение с Константинополем. Правительство способствовало созданию Черноморского пароходного общества и даже предоставило ему льготы, освободив от некоторых платежей.
Вопрос упирался, как обычно, в отсутствие денежных средств. Их хватало на многое, например, на щедрое содержание царского двора или Священного Синода, но только не на строительство судостроительных предприятий.
На царский двор и многочисленные резиденции царей у нас всегда находились деньги, эта традиция живуча и поныне.
В 1841 году Николай I утвердил заказ в Англии пароходо-фрегатов «Крым», «Одесса», «Херсонес» и «Бессарабия». Они предназначались и для коммерческого, и для военного использования.
Сейчас эти пароходики показались бы нам очень маленькими, водоизмещение у них было, как у тральщика. Однако тогда они смотрелись весьма солидно. Оснащение русского коммерческого и военного флота паровыми судами велось давно, начиная с 1820 года.
Но всё происходило черепашьими темпами. Сначала строили сами в Николаеве, Петербурге, Одессе. Затем стали заказывать пароходы в Англии, потому что качество постройки английских судов было намного лучше, а стоили они дешевле.
Лишь в сентябре 1852 года в Николаеве заложили 135–пушечный винтовой корабль «Босфор». Потом, правда, спохватились, что слишком вызывающе звучало имя линейного корабля, и посему его переименовали после знаменитого сражения в «Синоп».
В августе 1853 года там же, в Николаеве, заложили второй однотипный корабль, «Цесаревич». Корабли простояли на стапелях всю Крымскую войну, достраивали суда уже после войны, а после спуска на воду их пришлось по условиям Парижского мирного договора отправить на Балтику.
В Крымскую войну парусный Черноморский флот укрылся от паровой эскадры противников в Севастопольской бухте, преградив вход в неё своими же затопленными кораблями.
Продолжение http://proza.ru/2021/09/17/775