Из книги «Неизведанное Я» Джорджа Франкла:
(Стр. 74) «В то время как у человеческого младенца нет инстинктивного стремления разрушить объект, от которого он зависит (хотя человеческий детёныш и способен на агрессивность, во многом превосходящую таковую у любых видов животных), мы знаем, что человеческие существа способны на жестокое, деструктивное поведение, достигающего своей кульминации в психопатии или в её социальной форме – терроризме, войнах и геноциде».
Является ли такие виды агрессии побуждением самого человека или им в этот момент управляет некая невидимая сила?
Деструктивность – разрушение, нарушение нормальной структуры чего-либо.
«Образ разрушения появляется на следующей – «орально-каннибалистической стадии, когда ребёнок начинает есть. Начиная принимать твёрдую пищу, он замечает, обычно с некоторой тревогой, что она исчезает. Поглощение объекта впервые сопровождается реальным исчезновением объекта. Поэтому на этой стадии поглощение и кусание ассоциируется с уничтожением объекта. Но даже на этой стадии дети испытывают широкое разнообразие ощущений, качество которых зависит от отношений с объектом, сложившихся на более ранних стадиях».
То, что для взрослого человека считается само собой разумеющимся, например, поглощение пище, для младенца связывается с особыми процессами, происходящими на энергетическом уровне.
«Поглощение пищи может носить безпокойно-агрессивнный характер. Соответственно, агрессивное поглощение, сопровождаемо физическим исчезновением пищи, будет ассоциироваться с её разрушением.
Тогда как у многих младенцев стремление укусить грудь вызывает сильную тревогу, что это причинит ей боль и повредит её или что она исчезнет, теперь малыш сталкивается с ситуацией, где поощряется его побуждение кусать, нападать и уничтожать объект. Неудивительно, что большое число младенцев противятся процессу принятия пищи с чувством замешательства и тревоги и оказываются неспособными принять и проглотить еду, которая им предлагается. Этот феномен часто интерпретируется как симптом неповиновения…»
А как же чувство голода?
«Мы сталкиваемся здесь с феноменом поглощения-отторжения … Плохой, причиняющий боль и вред, фрустрирующий и отторгающий нас объект, который нам нужно вобрать в себя, поглотить, - в то же время вызывает в нас отторжение. Мы хотим избавиться от него, упразднить его существование, поскольку он заставляет нас испытывать боль. Мы хотим, причиняя боль самому объекту, освободить себя от боли, которую он нам приносит. Мы хотим перечеркнуть существование объекта, который не откликается на наши потребности, мы хотим причинить ему боль так, как он причинил боль нам, отрицать его право на жизнь так, как он не признавал наше право на жизнь, мы стремимся устранить его влияние на нас и получить удовольствие от его разрушения».
О чём идёи речь, о родителях или о еде? Думаю от том и другом.
«Но есть и другая сторона: если младенец не может добиться отзывчивости родителей по отношению к его потребностям и чувствует безпомощность своих попыток повлиять на взрослых посредством агрессивной манипуляции, то агрессия превращается в ярость – безпомощную ярость. Страх и напряжение, которое не могут разрядиться и высвободиться посредством агрессивной манипуляции, сдавливающей, кусающей и толкающей агрессии, превращается в ярость. Ярость представляет собой взрыв агрессивного либидо, которая не может найти выхода через доступные ребёнку каналы. Объект, которым мы не можем манипулировать или взять под контроль приобретает образ всемогущего, опасного объекта, который нам необходимо устранить из своего восприятия через его разрушение, чтобы он больше не мог угрожать нам и разрушать нас самих.
Важная особенность – это чувств безысходности, невозможность подпитывать жизненные силы с помощью отвергающего объекта, и невозможность трансформировать негативный объект в дающий объект, что вызывает у ребёнка и, безусловно, у взрослого желание разрушать. В некоторых типах характеров это побуждение к разрушению, которое Фромм называет «некрофилией», доминирует как форма получения удовольствия.
Также мы находим это стремление к разрушению в определённых социокультурных ситуациях, когда уничтожение врага или ненавистной социальной системы остаются единственным способом совладения с ними и устранить их, когда возможность нахождения альтернативы и преобразование опасной ситуации в жизнеутверждающую оказывается невообразимым, а, следовательно, невозможным».