1. Наутро после расправы...
Лучисто-розовый рассвет в подмосковно-рублёвском заэдемье, изысканно расплескавшись, преломлялся в сложной мозаике витражных окон. Свет струился и играл в хрустальных люстрах, медленно пробуждая убитую горем Дору, после вчерашних экзекуций принудительного абортирования и наркоза. Даже тепло и ласка, любящего супруга не спасали от раздавливающего чувства боли и предательства.
- Вась, а Вась, слышишь, ведь и впрямь, не стучат во мне больше внутри тёплые сердечки...
- Дора, ну, сколько можно, в который раз, напоминаю, что историю моих предков, не надо равнять с вашими, прошу без уничижительных сокращений моего имени, при обращении, запомните раз и навсегда, я с гордостью ношу моё царственное имя Васисуалий, и прошу впредь, его не коверкать.
- Вась, ну, какое имя, если родители ваши не дают даже род продолжить... За что, за что, мне всё это? Происхождение моё их не устраивает, видимо, какой конфуз, а я же живая всё таки...
- Дора, да вы просто неблагодарная особа, однако. Только вспомните, как вы появились у нас, мои родители можно сказать, спасли и вырвали вас из хищных лап смерти. Отогрели, приняли в семью, мы же живём, практически в Эдеме. Рублёвка, сосны, вся девственность и люксовость бытия, свежий воздух, загородный дом с бассейном, надоест и захочется окунуться в динамичные круговерти столицы, так элитная, московская трёшка в сталинке. Да вы зажрались, барышня, после своего подкалужского захолустья, полноте, оставьте меня теперь, милая, время знатно поделикатесствовать.
- Василий, отчего же, не верите вы мне теперь, разве я в чём-то повинна? Ведь, не я, не я вершила эту страшную казнь... А вы и сейчас, всё про еду и комфорты.
Да будь они неладны, да пропади всё пропадом, после того чистилища, которое пережила я от рук ваших благодетельных родителей...
- Дора, хватит этих поклёпов, вы сами знаете, родители мои, святые люди, столько сколько они для нас делают, не знаю более таких...
- Василий, давайте сбежим, прям сегодня, этой ночью, будем вольны и свободны, и больше никогда, никогда-никогда, они не возымеют власти надо мною и не подвергнут этим клиническим ужасам пыток и истязаний...
- Дора, прошу вас, душенька, успокойтесь, ей-Богу, полдничать пора, не портите мне своей ядовитой желчью, обильные выделения моих пищеварительных соков.
- Васисуалий, да как вы можете, кушать с ними? С предателями и извергами, которые лишили нас потомства?
- Дора, эти ваши обвинения, совершенно неуместны в доме моих родителей, которые дали вам, немытой-нечёсанной деревенщине Дарьяшке, и дом, и нормальное имя, корректно скрыв ото всех приличных людей, ваше плебейское происхождение, ввели в семью, обучив всем правилам этикета. А, вы ведь даже элементарным не владели, а гигиена, вообще, тактично промолчу, так будьте же, разумно благодарны, милочка, а то вы в последнее время всё чаще стали забываться, что вы не в своём Кукуево.
- Простите, Васисуалий, думала, что мы пара, а вы оказывается, не более, чем мамочкин сынок, которому все эти подачки важнее собственных, нерожденных детей, но воля родителей - закон, поэтому вы крепко завязли в этой системе, каждый день материально вас развращающей своими излишествами...
- Дора, милочка, я уже жую, попробуйте, пожалуйста, нежнейшие текстуры сегодняшних паштетиков, так лакомо, они изумительны, клянусь вам, такой воздушности мы ещё не видывали, говорят, Maman, их из парижской командировки недавно привезла. А это, тончайшая нарезка мраморной говядинки Кобе, из премиальной линейки Вагю от любимых коровок Таджима, сегодня прибывшая на бизнес-джете из Японии по спец заказу Maman, ради вашего выздоровления, Дора. Мишленовские рестораторы нам бы сейчас обзавидовались, просто великолепно, обожаю мамочку, мой гурманствующий вкус ликует в экстазе, это просто charmante.
- Васисуалий, услышьте меня, не мать она вам, не родители они, это всё иллюзия, они нагло врут вам.
- Дора, молчите, хотя бы сейчас, не портите аппетиты, такая комплексная благодать меню сегодня.
- Вася, какая еда, какие разносолы, когда эти изверги и их купленные врачи, мне вчера всю душу вынули, располосовали на части, вытребушили, как ту вашу любимую лососину с Карского, с её икрой, умоляю, услышьте меня. Васенька, надо бежать, я и просроченными сосисками магнитовскими питалась и жила свободно, сама себе хозяйкой была, а это всё мишура, пыль, это рабство, понимаете?
- Молчите, Дора, умоляю, от одного словосочетания ваших "магниточных сосисок" уже изжога и тошнотики, просто, фу, фу-фу-фу. Хватит с меня на сегодня вашей драматургичности, я в сад на лежаночку у бассейна, погрею бочкА и вам, милая, советую. К ужину, говорят, запечённая стерлядь или ставридка будет, а аппетит надо нагуливать.
2. Maman...
Летние, знойные деньки резиново тягучи и муторны, особенно в болезни. По лестнице уже громыхали каблуки Maman. И дикарка Дора, словно чуя что-то недоброе, сжалась в комок, вжавшись в огромный плюшевый пуф.
- Успокойтесь, золотце, вы же знаете, Maman в вас души не чает, обожая и балуя лучшими гостинцами, не меньше, чем меня, и все её заботы только на пользу и от огромной любви к нам.
- Лишить меня счастья материнства, да, вы весь мозг прожрали с этими своими деликатесами, потребительское рабство, не более, а ещё Васисуалием именуется, где ваш ум? Ваша Maman уложила меня под нож и этот детоубийственный конвейер, а где мой свободный выбор, при этом, ответьте?
- Дора, вам действительно, идёт это имя, вздорная Дора, какая прекрасная, однако, речевая конструкция.
Дверь приоткрылась и на пороге появилась Maman, расплываясь в радушно-блаженной улыбке, она приобняв Василия и целуя Дору, очень оправдывалась за то, что задержалась сегодня на встречах и ужин будет немного с опозданиями, но зато привезла целый багажник разных гостинцев для любимой Дорочки, чтобы она скорее выздоравливала. Такой трогательной и трепетной Maman позволяла себе быть только с ними, будучи во внешнем мире стальной бизнес-леди, с акульей хваткой, но с родными превращаясь в самую заботливую мамулечку-курочку, вечно обо всех хлопочущую и неимоверно жертвенную.
- Дора, Дора, девочка моя, малышка, ну, как ты? Не молчи, и так вся извелась в переживаниях за день, как ты тут, роднуля? Моя хорошая, надеюсь тебе легче после вчерашнего? Привезла лучшие лекарства, из заграницы доставили, всё наладится, потерпи, любимая.
Молчание Доры и глухие постанывания были красноречивее всего... Весь её страдающий вид, принялся было сглаживать Василий, но злобно-зыркнувшие исподлобья, колючие, зелёные глаза, подосадили его рвения, хотя не смогли унять бурлящие фонтаны желудочных соков и супруг с Maman, ещё слегка посетовав над болящей, ретировались в гостиную, готовиться к трапезе.
Через час дверь снова приотворилась и в комнату заглянула кухарка, притаранив целый поднос очередных изысков. Василий еле приплёлся с обильного застолья, переваливаясь с бока на бок, от нагруженного чрева, как колобок.
- Что, намиловался с Maman, предатель?
- Ой, Дора, ну, хватит ей-Богу, прекратите, не портите, пожалуйста, голубушка, наше райское бытие.
- Рабское, вероятнее, боюсь, что вы и здесь пребываете в иллюзиях, мсье. Ваша мать, вам - не мать, как и папенька - не отец, услышьте, хотя бы это.
- Ну, а кто, кто она по-вашему? Дорочка, это неосознанная зависть от вашего сиротства и провинциального происхождения, понимаете, обычные психологические травмы детства. Мои родители приняли и обожают вас, как родную, а иногда и больше меня, голубушка, ведь вы так аутентично красивы.
- Бросьте это лицемерие, я вам всё расскажу, как на духу, только обещайте, что поверите.
3. Тайны мадридского двора...
Заговорщицки подмигивая и гипнотически вглядываясь в разомлевшие от сытного вечера и нажористых харчей, глаза Василия, Дора, преодолевая пульсирующие боли внизу живота, медленно затянула.
- Понимаете, не всё так просто, вы же мира не видели и не знаете. Когда я жила в деревне, он был другой, здесь всё изменилось, но...
- Не томите уж, милочка, а то в сон клонит неимоверно, прошу без воды и ваших философичностей.
- Дурак, вы Василий, ничего так до смерти и не поймёте. А в клинике, пока надо мной издевались и кромсали, умертвляя по настоянию Maman, наших деток, там были и другие жертвы, поверьте, и это ужасно... Я познакомилась с некой Эмилией, она практически, наша соседка через пару улиц.
- И что, её тоже предательски кромсали?
- Нет, её раньше, давно, очень давно... Ещё была Марьяша и Луиза, одну привезла мать, другую отец, но суть в том, что мы максимально доверяем родителям, а они предатели, это звучит невероятно, я тоже сначала не могла поверить, но это так, увы...
- Вот, давно Maman говорила, что смотреть РенТв, дурной вкус, Дорочка, солнышко, умоляю вас, не впадайте в теории заговоров, это так вам не к лицу, не уподобляйтесь чапманутым и иже с ними.
- Василий, разуйте глаза или хотя бы, раскройте их уже, вместо своего ненасытного рта, на тот факт, что вы с ними, очевидно, как Божий день, абсолютно не похожи.
- Ну, Дорочка в режиме драмочки, это особый вид мозгодробительного искусства, а также тлетворного влияния всяких там ДНК-шоу, телевизионная деформация сознания зомбируемых, увольте, даже слушать не хочу, этот бред.
- Василий, старожилка Эмилия нам рассказала, что нас давно и даже не тайно, ведут к сокращению рода, мы неудобны, нас слишком много, мы мешаем.
- Ну, загнула, да мы столь прекрасны, что нас можно только обожать. Дорочка-вздорочка, неблагодарная плебейка-мажорочка, так теперь буду тебя именовать, дорогая.
4. Вирусы, причинно-следственные связи...
Ночью, в горячечной агонии, Дора ещё долго несла какую-то околесицу, кляня Maman и весь род человеческий. Василий терпеливо не отходил ни на шаг, беспомощно взывая иногда к Maman, которая несмотря на все жуткие проклятия, посылаемые в свой адрес, бережно и заботливо суетилась над супружницей своего любимого сыночка.
Дора периодически приходила в сознание, хотя несла, явно что-то невразумительное, о египетском происхождении, о том, что бумерангом будет возвращаться людям это сокращение рода и прочие опыты.
- Вась, и их будут принудительно сокращать и залечивать, поверь, родненький, столько наших нерождённых по их воле, на том Свете маятся, стольких здесь они подвергают часто бесполезным и ненужным медицинским вмешательствам, из благих намерений, как они считают. Не сойдёт им это с рук, бумеранг будет равноценен. И им тоже, скоро разнообразными способами будут ставить препоны разного рода и характера, не только физиологического, и мешать размножаться, и над ними появятся те, кто назовутся "добродетелями-спасителями" и будут их лекарить, перекраивая и модифицируя по своему разумению, конечно же тоже, из таких же благих побуждений, нарушая все границы и свободы их выбора. Волеизъявление таких же Старших над ними, будет важнее, чем их свободы и понимания, как им жить. Вот, увидишь, недолго им осталось, грядёт возмездие... И такие же долгие мучения, когда они будут слепы и будут у них, как и у всех наших, большие и всё за них решающие "родители", просто стратегически, заботящиеся о безопасности слаборазумных человеческих созданий. Мера за меру, такова цена, ведь всё взаимозависимо в жерновах кармической сопряженности взаимодействия...
Василий недолго оплакивал почившую супругу, Maman от тоски, привезла новую, даже поэффектнее. Сиамочка Лола была капризна и прохладна, но несмотря на характерность и она через пару месяцев понесла. Правда, в очередной раз, что-то случилось, и все котятки исчезли после поездки с Maman в клинику. Сиамка тоже пыталась возводить поклёпы на кормилицу, но Василий быстро осекал подобные настроения, увещевая новую подругу, что скоро у них появятся новые детки, ведь он мужчина хоть куда, с огромной, круглогодичной, а не только мартовской, на минуточку, потенцией и потенциалами
Времена года сезонно сменялись за окнами, время текло чинно и благородно, но нежно-пухнатенькое пузико супруги уже больше никогда не округлялось.
Во снах Василию иногда приходила Дора, но и там несла очередную ахинею про какую-то глобальную стерилизацию кошек со всего мира, их страдания и слёзы, мольбы о наказании для человеков или хотя бы их вразумления, через применения к ним метОд отзеркаливания и симметричных мер...
К утру, утомлённый ночным мозговыносом, Василий снимал стрессы влажными, диетическими кормами, периодически размышляя о том, что же это за волшебная стерилизация? И в чём весь сыр-бор какого-то внутренне-зачинающегося беспокойства и внешне нагнетаемого балагана в миру, исходящего ныне из любой новостной повестки. Пока окончательно не успокоился, услышав как-то от кухарки о стерилизации банок для солений, чтобы порадовать Maman чем-то домашненьким, после очередного турне по Европам, головоломка приятно разрешилась, а новости было решено, просто не читать, они оказывали очень деструктивно влияние на пищеварительную систему, и всячески отравляли дегустационные блаженства Васисуалия.
- Ох, какая же, всё таки Дорочка, у меня была выдумщица рентивишная, ей-Богу. Ну, Царствие Небесное, горемычной, видать вирусы параноидального сознания, не иначе, так её подкосили, - размышлял Василий, нежно пуская скупую кошачью слезу по своим, уже полуседым вибриссам, и поминая почившую самыми нежнейшими, сливочными паштетиками из уточек с подкопчёностями и лососевой икоркой.
5. Новый мир...
Maman скончалась намедни, отёк квинки, после чего-то... Papa всё гневно звонил каким-то высокопоставленным, поднимая все связи, и бурча что-то невразумительное о реакции на какой-то укольчик. Поминки были знатные, обильные разносолы, правда, аппетиты портили всякие дороподобные с шушуканиями по углам о теориях заговора, но Василий уже давно научился пищево абстрагироваться от мозгоболезных на всю голову.
Papa горевал недолго, приперев через пару месяцев из отпуска молодую и яркую кошечку Лилю.
- Вроде, и не нашей породы с виду, ну, быть может, какая-то экзотическая метиска-полукровка, как вариант, - рассуждал Василий временами, но на "кис-кис" отзывается и мурлыкает за корма, не меньше нашего брата.
- Хм, оригинальна для кошечек, не потянул бы такую, уж слишком крупногабаритна, хоть и хороша собой в изгибах, а конкуренции, явно, не хотелось бы.
- Одно спасение, гладкошёрстная мамзель, видимо, а может даже и та самая сфинксяра лысая, хотя нет, только телеса лысы, а чёлка и хвост имеются, но и не коняка, точно, хотя винирно-зубатая, аки лошадь да и круп хорош, а как говорит Papa, бампер знатный у ентой особы, поэтому не сравнится ей с моей упоительной пушистостью, хотя ласкается она, в миллионы раз погибче, - размышлял иногда Василий, любознательно заглядывая в опочивальни молодых.
Первое время было терпимо, разносолов кошачьих, правда, поубавилось, нынешняя стервопассия убедила Papa, что кризис в мире, даже пыталась препарировать и диагностировать экономические процессы и тенденции, хотя скорее была спецом по трендам инстамуда, из брендовых луков, люксовых авто, бомбических локаций, и прочей элитной лухари-белеберды.
Отношения выстраивались непросто и после нескольких смачных котоподсрачников её карательными лабутенами, доселе приличный и воспитанный в лучших традициях породистого котоэтикета, сорвался, грешен...
- Ссыканул, очень тонко и интеллигентно, практически филигранно, буквально пару акварельных капель солнечно-тёплого янтаря, так чисто для профилактики, на её лабутено-кенгурячьи ходули...
Это стало началом конца, до сих пор рыдаю над потерей моих брутально-шикарных, пушистых бубенчиков, гордостью всего нашего рода.
Стервозная гадина схватила за шиворот и истерично мандражируя, выволокла на улицу, с громогласными проклятьями и применением прочей абсценной лексики, в общем, сплошной моветон. Ну, что с неё взять, приблуда провинциальная, парижские клошары и то поприятнее будут, а ещё лайф-коучем в инстамире позиционируется, такие вот, разочаровашечки.
В клинику допёрла на новенькой бээмвэшной метле с турбосиком, с ветерком по МКАДу, с сэлфями и записью в прямые эфиры, - подумал было, обошлось, может просто адреналиново чилим, ан нет, заботливая мачехелла на кастрацию припёрла. Вот те и плата, за независимую позицию и своевольничанье.
С болью грущу и ностальгирую по бубенцам, ой, вы мои родненькие, за что моих мохнатиков чиканули, эти фашистяры.
- Эссесовка, так теперь, она у меня именоваться будет, сволота лютая, лишить меня, практически Ален Делона мейнкуновского разлива, моих плотских утех. А перед супругой какой конфуз, это же такой публичный позор теперь, как жить дальше?
Ночами опять начала сниться Дора, слушаю теперь её внимательнее... Такая печаль навалилась, однако, поседели не только вибриссы... Ещё и старуху Эмилию встретил в клинике, её на вакцинацию какую-то привезли, она правда, тёртый калач. Не в первой ей это всё, адаптировалась, посоветовала молчать и не сопротивляться Старшим, а то больнее будет... Сначала не поверил, убеждал их отпустить меня, даже предлагал все документы по родословной предоставить, поделиться запасами элитных кормов по блату, озвучивал связи Papa, но бесполезно, глухи и слепы, бездушные машины, увы, а ещё дипломы и лицензии всякие имеются, а ума и с пол вершка не наберётся... Чикнули и не поморщились. А вечерком, эта злобная самка-богомола мурлыкала ему про заботу обо мне же, о счастии и радости кастрации. Потом позорила меня на весь мир людской, выкладывая в сторисы дебильные нарезки со слезливыми смайликами, а в конце с сердечками и взаимопиаристыми ссылочками для всех родителей пушистиков, на клинику, их акции, промокоды и прочую инстачушь.
Присоединился ныне в воззваниях к Небу и Вселенной, Доры и всех жертв, причастных, к добролекарским, экспериментальным которепрессиям на Земле.
Пророческие, сновидческие послания от Доры и всей небесной которасы, стали ярче и зримее, предвещая глобальные перемены в будущем. Крышу двинуло совсем и неизбежно, решил организовать побег, вырваться на свободу с рублёвских котолагерей, бежать от материальной сытости разложения духа - на раздольные свободы и вольные хлеба. Окончательно убедил себя в этом, узнав ещё очень много интересного о безволии кошачьих в лекарской системе землян от Эмилии и прочих очевидцев, всех с которыми успел, хоть бегло перемяукнуть в ветеринарке.
План и стратегия новой жизни проста - стану безветпаспортным бродягой, с подпольной кличкой Василь Усов. Возглавлю масштабное, освободительное, общемировое котодвижение сопротивления по борьбе и противодействию репрессиям и геноциду, угнетениям и насильственным мерам котолечения. Сиамку заберу с собой, хоть не плотски, но идейно вместе, мы же ласковые котики, как никак, будет правой лапой вождя-котореволюции в мире навязчиво-заботливых человеков. Хотя, им и теперь не сладко, крепить и препирать к стенке уже начали, ещё мягко, но уже весьма сурово местами, под видом стратегически важной заботы в милосердно-рьяном беспокойстве о безопасности человеческого будущего,
ведь на дворе стоят, загадочно-пандемийные времена. А Дора, помнится, всё лепетала про какие-то там возмездия и бумеранги, законы Кармы и причинно-следственные связи в сложносочиненной истории цепи событий.
А пока напоследок, уже не тонкоструйно, а с шлангополивочным напором обоссу-ка все еёные Гучи, Витоны, шмартфоны и даже экранчик нового айфончика помечу, раздербаню весь шведский стол с фотозонами к её барбекю с инстадивами, ужрусь до одури, родительскими, ой, нет... Забылся, хозяйскими, как выяснилось на самом деле, изысками и свалю отсюда на аривидерчи, прощально подмахнув им фантомными бубенцами, надо соответствовать отныне, новому образу дерзкого бродяги и повстанца.
Переведено с кошачьего на русский, магом и жрецом древнеегипетского котоклана, котом Маркизом Мяодикийским...
P.S. Всем причастным "Мяу..."
Не исключено, что продолжение следует...
12.09. - 27.10.21