Пашка - Америка. гл. 1

               

                1.

        Слякотная, холодная  погода стояла уже  вторую  неделю. Назойливый  дождь  мелкими каплями  бил  в  окна  домов,  крыши,  зонты  прохожих.  На  мокром  настиле,  под  дырявой  крышей  бытовки  сидела  бездомная  собака – дворняжка.   Жильцы  окрестных  домов  её  хорошо  знали и звали,  не иначе,  как  Шельма  за  хитрый  характер и  неуловимость.  Этот  день был  для неё  одним из  самых  голодных:  утром Пашка  Рыжов,  направляясь  в  школу,  бросил ей хороший  кусок  ржаного хлеба,  да  днём  у  стекольщика  Лёньки стянула  бутерброд  с  куском  свиного сала.  Вот и всё.  Теперь уж,  верно,    часов  девять  вечера.  В  животе  сосало.  Но  что это?  Пашка  Рыжов! Мокрый  от дождя,  в одной  рубашке   встал  рядом  с  собакой.   Шельма  вильнула  хвостом  и  стала  тереться  о ногу  мальчика,  просяще  глядя  в глаза.  Но  Пашка,  всегда  добрый и внимательный  к  ней,  даже  не  взглянул в  её  сторону.  Он  плакал. Озноб  бил  мальчугана  и  от холода,  и  от  обиды.   В  молчании  прошло  минут  пять.  Пашка,  немного успокоившись,  потрепал  собаку  по  холке.
   - Шельма!  Бездомные  мы с тобой.  Есть хочешь?  Я тоже  хочу, -  гладя  собаку,  шептал  Пашка. -  Где  бы  нам  добыть хоть кусочек  хлеба.   А  пойдём – ка  к  Петровне.  Вон  у  неё  окно светится.
     Прыгая  по  мокрому  тротуару и  дрожа  от холода,   они  побежали  к  третьему  подъезду.  Вошли  в  него,  стряхнули  дождевые капли и  подошли  к  двери  под  номером тридцать  восемь.  Пашка    робко  постучал.  Никто  не  открывал.  Шельма   поскребла  лапой  и  слабо  заскулила. Из-за  двери  раздалось:
   -  Кто  там?
   -  Это я,  Петровна,  Пашка.
      Дверь   открылась,  пропустила  поздних  гостей.  В  квартире было  тепло  и аппетитно  пахло  чем-то  печёным.
   -  Мокрые-то  какие!  Такой  холод   на  улице,  а вы бродите, не сидится  вам дома.  Пашка,  да  ты  продрог  весь,  в  одной  рубашонке.  Снимай,  я сполосну  её.  Иди  в  ванну,  голову  помой,  умойся. 
      Петровна - одинокая  женщина  средних  лет, дальняя  родственница  Пашкиной  матери,  никогда  не гнала  мальчонку,  а  по  доброте  душевной  помогала,  как  могла.  Она  принесла  полотенце,   футболку  и  уже  обращаясь  к собаке,  сказала:
   -  Ну, а с тобой что делать,  псинка?
      Шельма  топталась на месте,  выжидательно глядела  на хозяйку,  стараясь  подавить  острое  чувство голода.
      Петровна  ушла  в комнату,  откуда  вернулась с какими-то  тряпками,  бросила их около  собаки,  и,  вытянув одну  из них,  стала  протирать  мокрый  ворс её  шкурки.  В другое  время  Шельме   захотелось  бы  возразить  на  чужое  прикосновение,  но  не теперь.  Ей  стало теплее,  в  благодарность она ласково  лизнула  Петровну  в  щёку  и  послушно  улеглась  на  другой  тряпке, постеленной хозяйкой   у порога.  А  Петровна  тем  временем сходила  на кухню  принесла  ей  что-то  на бумажной  салфетке. Что это было,   собака  поняла  ещё  раньше того, как блин  оказался  у  её  морды. Блин! В следующий  миг  его уже  не было.
    - Смотри,  Павлик,  проглотила  вмиг.  Правду  говорят – «надолго  собаке  блин»?  -  сказала  хозяйка   вышедшему  из ванны  мальчику. – Ладно,  дам  ещё  один,  видно  сильно  проголодалась. А ты  проходи  на  кухню,  чайку  попьём.
        Пашка  прошёл на кухню и  скромно  сел  на  табурет у  стола.  Он  всегда  садился на него, когда  приходилось  спасаться  у  Петровны.
   -  Ну,  рассказывай,  что  на сей  раз?
   -  Весь  вечер  пили,  потом  начали  драться,  тут  и  я  попался  под  пьяную руку Олегу.   Хотелось  есть и я взял  кусок  хлеба  со  стола,  он  стал  орать,  что  надо  сначала  заработать  на хлеб,  потом  и есть его.  Схватил  за  ухо и начал  бить.  Я  как-то увернулся и  убежал. 
   -  Голодный?  -  спросила  Петровна.
   -  Голодный…-  повесив голову,  прошептал  Пашка.
   -  Вот  горячий  чай, пей.   Бери  блинчики, -  целуя  мальчика  в  макушку,  ласково  сказала  Петровна,  и  потом  прибавила  - Я  постелю  тебе  на  диване,  ночуй  у  меня.
      Утром,  пока  Пашка  ещё  спал,  накормила  Шельму и  вместе с ней  вышла  во  двор.  Собака  побежала  по своим  собачьим  делам, а  она  вошла  в  соседний  подъезд.  Постучала в  дверь   на  первом  этаже,  никто не  открыл  её.  Она  толкнула  –  было  не заперто.   Вошла. Пахнуло  грязью  и  водочным  перегаром.  На  полу  валялись сковорода, кастрюли, банки  из - под  пива,  какие-то  вещи,  куски  стекла  от  разбитой  кухонной  двери.  Переступая  через  них,  Петровна  заглянула  в спальню. Юлька – её  внучатая  племянница, спала  рядом со своим  сожителем Олегом.
   -  Юлька,  проснись,  -  стала  трясти её  Петровна, -  проснись  же!
      Приглаживая  растрёпанные  волосы,  Юлька спросонья  пялила ничего  не  понимающие  глаза,  и  всё  повторяла:
   -  Чего  надо,  чего  надо?
   -  Какая  же  ты  мать?  Где  сын-то у тебя? Через  час  начнутся  уроки,  где  сын,  спрашиваю?
   -  Вот… паразит,  в  школу  опоздает, опять  директриса  вызовет.  Я  ему…
        Не  протрезвевшая полностью  мамаша бросилась  куда-то.  Петровна  оглянулась:  она не заметила,  как вошёл  Пашка. 
   -  Ищи  свою  школьную  одежду,  рюкзачок  и  беги  ко мне.
       Пашка, привыкший  к  такому  беспорядку в  квартире, быстро  сориентировался  и,  испугавшись  просыпающегося  Олега,  мигом  оказался на улице.
       Петровна  накормила  его  и  отправила  в  школу.  Учился  Пашка  в  пятом  классе.   По  дороге,   рассудительный  от природы,  он,   в  который  раз  задумался о своём будущем. Мать,  когда  бывала  трезвой, порой,  защищала его  от Олега,  но это  случалось  всё  реже  и  реже.  Олег редко  находил  какую-нибудь временную  работу.  В  это сложное  время  её  не было  и для  непьющих  людей,  а  если и была, то  зарплату  давали месяца  через  два-три.  Приближалась  зима 1995 года.  Пашка  вспомнил,  что у него  нет  зимнего  пальто.  Он часто  видел  на улице  беспризорников  в  рванье  с  чужого плеча  и  ему  подумалось: «А  ведь  у меня  и  лохмотьев  нет,  что же  делать? Выход  один -  бежать, бежать  на  юг,  где  тепло». Ему  не хотелось  идти сегодня   в школу,  но он  пошёл – как  всегда,  для  малообеспеченных,   будет  бесплатный  обед. Уроки  вчера  не успел  выучить,  но  отличная  память  воскресила рассказ  учительницы  - значит,  что-то знал,  поэтому  он  решительно  зашагал  к  школе.
   -  Опаздываешь,  Рыжов,  урок  уже  начался,  беги  скорее,  -  бранила  его техничка  тётя   Оля.
       Дверь в класс была  открыта,  учительницы  не было. Пашка  незаметно  шмыгнул  на своё место  у  стены,    в  третьем  ряду.
       После  сытного  обеда,  состоящего из  борща,  котлеты  с пюре на второе и  стакана  компота,  ему  удалось  стянуть со  стола  три куска хлеба.  Он  спрятал  их  в  карман  рюкзачка,  вышел  из школы  и  сразу же  наткнулся на  Шельму,  сидящую  на газоне  у  тротуара.  Она  бросилась к нему в  надежде, как   вчера,   получить  кусок  хлеба.  Но  Пашка был  поумнее  Шельмы,  он  отвёл  её  подальше  от  дверей   и потока  школьников, чтобы никто не  видел и не  догадался  откуда  у  него  хлеб, свернул  в  безлюдный  переулок, и  только  тут  достал хлеб  и  протянул собаке. Сам  присел  около неё,  с  улыбкой  наблюдая,   как  Шельма  ест. Она  с   аппетитом  проглотила кусок и  вновь  устремила  голодный взгляд  на  своего  друга.  Стало  жалко её,  Пашка   достал  другой  кусок  и протянул  собаке. 
        Домой  идти  не хотелось,  он  свернул на улицу  Горького,  по которой  дошёл  до  автовокзала.  Нашёл  свободное  место  в  зале  ожидания,  сел на него, рюкзачок  положил  себе  на колени,  тяжело вздохнул,  откинулся  на  спинку и  на какое-то  время  задремал.  Проснулся  от того, что  кто-то  сел  с ним  рядом. Незаметно   приоткрыл  один  глаз  -  это был знакомый  ему  Глухарь – беспризорник.  Не успел он хорошо  вдуматься  в  ситуацию,  как  парнишка  выхватил  из  его  рук   рюкзачок и  побежал.  Пашка  за  ним.  Но  поймать  маленького,  вёрткого  Глухаря  ещё  никто не мог:  он  мигом  затерялся  среди  прохожих.  Пашка сразу  оставил  мысль   поймать его,  а  спокойно  отправился  в  места,  где  тот  мог  обосноваться,  чтобы  хорошо  рассмотреть  добычу.  Нашёл  похитителя  на  площадке  между вторым  и  третьим  этажами  служебной  лестницы.  Тут  было  безлюдно. Пашка  затаился.  Глухарь  сразу же  обнаружив кусок  хлеба,  схватил его,   стал  с  жадностью есть, и, чувствуя  безопасность  своего  положения,  потерял  бдительность.  Как  стрела  Пашка  метнулся к нему,  схватил  рюкзачок  и  был  таков. 
       Потом  он  ещё  долго  бродил  по  автовокзалу,  заглянул  в  буфет и  сделал  открытие:  на столиках  после  посетителей  оставался  хлеб,  половинки  пирожков,  пирожных,  недопитый  кофе,  компот,  бутылки  с газированной  водой. Конечно,  действовать надо быстро,  пока  официантка  не  уберёт  всё это,  но  поживиться  можно. На  следующий  день  он  не  пошёл  в школу,  а  стал  отрабатывать    методику  захвата  остатков  пищи  на  столиках.  Всё  получалось  бы прекрасно,  если бы не  соперники,  беспризорники.  Тот же  Глухарь  действовал  быстрее,  чем  он  и другие  охотники  поживиться,  был  неуловим,  ловко  уходил  от  погони. 
       Всё  это так,  но  Пашка  был  умнее,  преимущество его  состояло  в том, что он  сначала  продумывал  операцию:  соизмерял расстояния,  просчитывал  повороты,  предусматривал  укрытия. 
      Попробовал.  Всё  получилось  отлично.
      Дней  через  пять  «работы»  на  автовокзале, он  стал  докой,  мастером  своего дела.  Это  признала  вся  «орда» беспризорников – человек семь,   поэтому  через  неделю  он   уже  ходил  в  лидерах. Это  новое  положение  давало  ему  большие  преимущества.  По  неписанным  законам воровского мира и  мира беспризорников,  каждый  должен  часть  своей  прибыли  отдавать  вожаку,  ему также полагалось лучшее  место  ночлежки,  но  главное в том,  что  он  стал  свободным -  мог  заниматься  своими  делами и не  думать  о пропитании.  Пашка,  сам  лично,  украл  с  лотка книгу  «Как  понимать  сны»,  и в этот же  день  стал  читать её,  лёжа  на продавленном,  грязном  диване,  в относительно хорошо  сохранившейся  комнате  нежилого  дома, расположенного  во дворе автовокзала,  где  они  обосновались.  Она  показалась  ему  интересной   и,  растягивая  удовольствие,  он  читал  её  целую  неделю.  Орда  начала  роптать.  Пришлось  вновь  продумывать  операции по  захвату  объедков и самому выходить на охоту.
       Теперь  он  перестал  появляться  дома и в  школе. Мать  однажды,  в перерыве  между  запоями,  хватилась его   и  заявила  о  пропаже сына   в  полицию. Но  у  Пашки  и  тут  всё было схвачено:  три  молодых  парня,  работающих  в  отделе  полиции на  автовокзале,  хорошо  знали свою  клиентуру,  демонстрируя  мальчишкам, время  от  времени,  свою  крутизну,  они  чаще  не  замечали  их  действий,  мало того,  порой, подкидывали им  батончик, баночку  сайры,  бутылки  с  газировкой  и  спасали  от  инспекторов.
     Пашка  по  праву  стал  лидером  «стаи». Воришки  слушались  его  беспрекословно и  даже,  можно  сказать,  полюбили.  Вечерами  он  рассказывал  им вычитанное  в  книгах,  вслух  рисовал  мечту о том, как  он вырастет,   уедет  в Америку,  станет  известным  на весь  мир   астрономом,  и  уже больше  никогда  не станет  воровать.  На  скопившиеся  деньги  он  купил  книгу  «Путеводитель  по США».  Братва,  так  он  к ним  обращался,  прозвала  его  Пашка-Америка.
      А  время  неумолимо  шло  вперёд,  к  зиме.  Погода  всё  чаще  напоминала  Пашке   об  отсутствии   зимней  одежды,  о мечте  переехать  на  юг.  Он  заранее  стал  готовить  почву:  стянул  с  книжного  лотка  карту России  и,  внимательно изучив,   сопоставил с  расписанием  движения  автобусов.  Больше  всего  ему  подходил  маршрут  «Саратов – Симферополь».  На  нём  посменно  работали  дядя  Серёжа – молодой  мужчина  лет тридцати,  и дядя  Витя – лет  пятидесяти.  Пашка  установил  с  ними  дружеские  отношения,  и  они,  вскоре,  стали  выделять  его  среди  других  беспризорников  за  смекалку,  готовность помочь  при  случае,  даже,  порой,  доверяли  деньги,   посылая  в киоск  за  сигаретами.  Их  отношение  к нему  ещё  более  улучшилось, когда  он рассказал  им  откровенно,  не  фантазируя,  о  своей  горькой  жизни,  о  том,  почему  стал бродяжкой.
   -  В  Симферополе  живёт  тётя  Валя – папина  сестра,  -  это  уже  он почти  выдумал,  потому  что  точно  знал  только  то, что  отец  его – Виктор  Рыжов,   из  этого  города. – Мне,  кажется,  она  бы  меня  не  выгнала,  -  с  печалью  в голосе  говорил  он  дяде  Серёже.
       Сергей  вздыхал  тяжело,  понимая,  чего  хочет  от  него  парнишка,  но  обещать  чего-либо  не  торопился,  думая  переговорить  с   более  опытным  дядей  Витей.
    -  Ты, малец,  подожди  немного,  обмозговать  надо.  Доставим  тебя  к  тётке,  -  говорил   дядя  Витя  дня через три,  протягивая  Пашке  пакет. – Вот   держи,  сынишка  за  лето  вытянулся,  всё  новое купили.
    -  Спасибо,  дядя  Витя.
    -  Да  ты  примерь,  подойдёт ли?
       Пашка  побежал  в  туалет.  В  пакете  были  брюки, чистая,  поглаженная рубашка  в  клеточку  и  тёплая   куртка.  Отдельно  в  мешке шоколадные  конфеты  и  печенье «к  кофе». Хотелось  сбросить  грязную  рвань  и надеть  чистое,  но  Пашка,  брезгливый  от  природы, решил  сначала  сходить в  баню.  Деньги  у  него  были.  Не  одевшись  в  новое,  он вышел  и  объяснил  всё Серёже  и  дяде  Вите.
    -  Тебя  не  пустят  в  баню,  к  тому же  надо  мыло,  мочалку и  полотенце, -  сказал  дядя  Серёжа,  и  что-то  взвесив  в  уме,  добавил, -  я  сейчас,  подождите.
        Вскоре  он  вернулся с  пакетом, в  котором  лежали все  банные  принадлежности, новенькие  носки  и расчёска.  Дядя  Витя  посоветовал  пойти   в  баню  на  Волоховке.
    -  Это  окраина,  там,  может  быть,  и  пустят.
       Прихватив  пакеты,  Пашка  пустился  на  Волоховку.  Чтобы  сэкономить  деньги  пошёл  пешком.  Баня  стояла  на  отшибе,  около  гаража  и  имела старинный  вид.  Массивные  камни  кладки  и  ржавая  железная  крыша  совсем  придавили  её  к  земле,  окна  с маленькими  форточками,  глядели  сердито, а  высокая  труба,  как хвост,  торчала  и  делала всю  её  похожей  на  рассердившуюся  кошку,  припавшую  к  земле,  готовую  в  следующий  миг  прыгнуть  на  врага.  Пашка  остановился,  осмотрелся,  обдумал,  что  скажет  при случае,  и  смело  открыл  дверь.  На  него  пахнуло  тёплой  влагой,  запахом  веников.  Тело  заныло  в  предвкушении  чистоты.  За  стойкой  сидела  толстая  кассирша,  на  деревянной  скамейке  два  пожилых  человека  уже  помывшиеся отдыхали  от пара,  перед тем,  как  выйти  на улицу.
    -  Тебе  чего  надо,  попрошайка?  -  крикнула  кассирша, - марш  отсюда,  мы  нищим  не подаём.
    -  Тётенька,  мне бы помыться.  Вот  у  меня  всё  чистое  есть,  пустите? -  стараясь  надавить  на  жалость,  молвил  Пашка,  - вот и  деньги  на  билет.  Он  показал  деньги.  Женщина  вышла  из-за  стойки и,  заглянув  в  оба пакета,  сказала:
    -  Украл  поди?
    -  Честное,  благородное  слово,  не  украл.  Дядя  Витя  и  дядя  Серёжа  дали.  Это  мои  знакомые  водители.  Не  могу  же я чистую  одежду  надеть  на  грязное  тело.
    -  Слушай,  Алла,  пропусти  мальчонку,  не  от добра,  видно,  скитается  и  рассуждает  правильно,  – вступился  один  из  отдыхающих.
    -  Так – то  оно  так,  Василий  Иванович,  да  вот  куда  эту  рвань?
    -  Вот  у меня  старый  пакет,  давай,  малец,  пиджак  свой  боевой, - сказал  другой  мужчина,  -  в  контейнер  выбросим.
    -  Подожди,  Семёныч,  на улице-то  холодно,  как  он  после  бани?
    -  У  меня  есть,  вот  куртку  дядя  Витя  принёс.
    -  Ладно,  иди, -  миролюбиво  сказала  Алла,  -  а  деньги  прибереги,  водички  после  баньки  попьёшь.
       Счастливый  Пашка  прошмыгнул  в  дверь  раздевалки.
       Когда  он  появился  чистый,  «с иголочки»  одетый  перед  своей  ордой, беспризорники  приоткрыли  рты. Вожак,  между  тем,  важно  подошёл  к  колченогому  столу,  и  высыпал  на  него конфеты  и  печенье  из  мешка. Мальчишки  кинулись к  столу,  чтобы схватить  побольше, но  Пашка  остановил их,  разложил  на  восемь  кучек,  всем  поровну.
       Конфеты  были  съедены  мигом,  отдохнув  немного,   орда  ринулась  на  охоту,  а  Пашка  лёг  на диван и,  засунув  руку  под  импровизированную  подушку,  достав нетолстую  книгу,  вчера  похищенную  из книжного  киоска.  На  обложке  написано: Е.П. Левитан,  «Эволюционирующая  Вселенная».  Он  любил  читать, но  про  Вселенную  ничего  никогда  не  читал.  Понятие  о солнце,  солнечной  системе  у него,  конечно, было,  но довольно смутное.  Открыл книгу  и начал  читать:  глава  первая – «Неожиданная  Вселенная»…
      Были  уже  глубокие  сумерки,  когда  явилась  братва.  Пашка  сидел  на  подоконнике и,  не обращая  внимания  на  подельников,  не  требуя, как  обычно,  своей доли  от  их  «улова»,  читал.  Читал  и  читал.
      Книга  открыла ему  иной,  неведомый  доселе  мир -  мир  звёзд,  планет,  астероидов,  метеоритов,  имена  учёных – волшебников,  которые  познавали  его,  этот  мир,  умели  говорить  и писать  о нём. Когда  оставалось  прочесть третью  главу о  том,  почему  наша  Вселенная  такая,  дядя  Серёжа  сказал,  что  берёт  его  с собой в  Симферополь  под  видом  сына. Пашке  уже  и  не так,  как  раньше,  хотелось  ехать  туда,  но из  уважения к  знакомым  водителям  пришлось  обрадоваться и  явиться  с пакетом  к  отъезду.
      Мечта  стать  астрономом  стала  неотъемлемой  частью его  существа…