Весенним пятигорским поздним вечером прогуливался по бульвару. Вечерний воздух наполнял аромат молодой листвы, зелени и фруктовых деревьев. В сумраке от густой, свежей зелени, под светом уличных фонарей тесно прижавшись друг другу стояли молодые люди – солдатик и красивая, белокурая девушка. Мило смеялись, глаза их блестели от счастья. В этот момент глядя на них, вдруг чувствовал себя легко и молодо. Чтоб не смущать быстро прошел вдоль центральной аллеи мимо фонтана от куда хорошо видно телевышку и вершину Машука, поднял глаза и провожая взглядом черные, стальные линии канатки, пока не потерял из виду, подумал: «а ведь этот было...»
Я однажды вернулся туда,
В тихий город, — сквозь дни и года.
Показался мне город пустым.
Здесь когда-то я был молодым....
Чудесные стихи! Правда не возвращался – я там был... И там такие же горы как Машук! Где на вершинах зимой и летом лежит вечно снег.
Ноябрьский вечер. Казалось небо, опустилось на землю по причине низких, серых сплошных облаков. С гор дул холодный ветер. Моросил промозглый дождь. Несмотря на то, что сразу же почувствовал, как под мою спортивную, летнюю куртку со всех сторон продувает ветер, как только перепрыгнул через бетонный забор, оказался на улице, но оставался бодр духом. Сегодня мне удалось достать «гражданку». Правда она не по погоде. «Гражданка» не бывает по погоде, тем более она не доступна, как сейчас, ни осенней, ни зимней, только в спортивном виде и очень удобна. И кроссовки малость тесноваты, но ничего, зато как с завистью на меня смотрели друзья сослуживцы. Я шел по той противоположной стороне тротуара, подальше света уличных фонарей, стараясь передвигаться оставаясь в тени толстых стволов деревьев. Сам думал лишь бы быстрее дойти до остановки автобуса, а она находилась не близко. Простоял недолго. Спокойно сел на сидение в задней части салона автобуса, недалеко от двери, чтобы если вдруг нагрянет патруль, смог быстро выскочить. Нащупал в кармане клочок бумаги, убедился, что это та самая бумага с адресом. Бумага достаточно истрепалась, часто доставал из кармана, перечитывал каждый раз адрес, представлял, как приеду, увижу и все никак не решался. Ведь адрес я без разрешения переписал из рабочих документов. Она же об этом не знает. Да, не хорошо... но ящик стола был всегда доступен, в первом ящике лежали ключи, которыми пользовались дневальные, а в нижнем ящике документы с адресами – для экстренных случаев...
Да, я тогда заболел и попал в госпиталь.
За окном автобуса становилось все темнее, дождь моросил еще сильнее, огни поселка оставались позади. Мою душу согревала предстоящая встреча. Прокручивал в голове – как она удивиться, увидев меня, как откроет дверь, почему – то тогда вообразил – что вне сомнения откроет именно сама. Удивиться и обрадуется мне. Смешно. Перед глазами встала такая добрая, милая, нежная... Светло каштановые волосы были распушены, оставив покатые плечи и изящные руки белой кожей открытыми. Сама в красивом с яркими цветами платье, подчеркивающее выточенную фигуру, ее тонкую талию, подол еле прикрывает колени со стройными ножками. От волнения глубоко вдохнет, высоко подниматься грудь в треугольном вырезе платья два спелых персика... Она робко спросит: «Ах, это ты?» «Да, это я!» - отвечу. И потянусь к ее полуоткрытым губам, почувствую влагу белых, как жемчуга зубов. Она откинет голову, то ли сопротивляясь, то ли откидывая прядь волос. О, это легкое дыхание и аромат ее волос...
На работе как она не старалась выглядеть строгой – это была напускная строгость – а глаза говорили другое-«не могу сердиться...» Гневаться долго у нее также не получалось, стоило сказать: «Ой, как рассердилась» или «такая строгая!» - лицо расплывалось в улыбке. В ее светлых, серых глазах отражалось не только добродушие, но прочитывалась наивность. Как раз наивность обезоруживала горячих душой и телом молодых людей.
Погруженный в своих раздумьях не сразу заметил, впереди огней, фонарей ночного большого города. Тем временем морось перешел в дождь с мокрым снегом. Мои грезы перешли в задачу – найти ее дом, где переписанный мной бумажке не значилась улица, а только микрорайон 1 и номер дома. Но я не отчаивался – язык до Киева доведет.
Я нашел этот дом, я в окно постучал,
Я назвал её имя, почти прокричал!
И чужой человек мне ответил без зла.
«Здесь, наверно, она никогда не жила».
Да, случилось почти так. Весь продрогший, наконец, стоял у вожделенной двери. Не то от холода, не от трепетного ожидания меня колотило. Нажал на дверной звонок. Сердце готово было выскочить из груди, пока по ту сторону двери, покрашенный в синий цвет щелкал открывающийся замок.
Помню, ее не оказалось дома. Когда будет не знали. Извинился, вышел из подъезда, не сразу ушел – немного покружил вокруг дома. Город погружался во тьму. Одинокий фонарь слабым светом освещал темный двор. Я всматривался в темноту, ища среди сумеречных теней,поздних прохожих знакомый профиль, узнать ее легкую походку. Первый снег в этом году все шел и шел большими хлопьями.Не помню сколько простоял, дрожа от холода. Под ворот спортивки, по моей шее катились капли от снежинок. Потом побрел к остановке. Снежное месиво хлюпает под ногами, посвистывают мои мокрые кроссовки при каждом шаге полные воды.
Ведь звучало вокруг среди белых снегов
Эхо первой любви, эхо давних шагов!
А над городом снег все летел и летел.
Больше ничего не помню. Не помню, как добрался до части...
Было очень обидно, зато что ее не застал.
Пошел обратно. Влюбленных солдата и белокурой девушки уже не было. Мне хотелось расхохотаться... Я еле сдерживал смех. «Какой зеленый, совсем зеленый был!» Парами или небольшими группами прогуливались туристы, любуясь ночным Пятигорском. Не хотелось, чтобы они оглядывались пораженные смехом, взрослого мужчины...
По дороге мне попалась коробка, что – то вроде от обуви... В тот вечер меня занесло в ребячество, и я со всей силой пнул короб. Вдруг вспомнил советский фильм – где молодой влюбленный парень после ссоры с девушкой, проходя по мосту, также пнул коробку от торта, который попался по пути - а в ней оказался довольно внушительного размера камень. Тут я не сдержался –«Ха-ха-ха!» - чуть не попался как тот самый парень. «Куда тебе, тягаться? Что было то прошло!» Только, когда за мной с грохотом закрылась железная дверь, понял, что я в своем подъезде.
Стихи Р. Рождественского.