Квартирант

               

             рассказ сто восьмидесятый...



В трудную для Бабушки годину в нашем доме стала сдаваться комната.
Она была нестандартная: длинная и узкая. Мне, пятилетней девочке,
было непонятно, как в этом помещении можно жить, но очень скоро
здесь поселился Мужчина, лет пятидесяти. Высокий, худой, с длинными
и тонкими, как будто бы живущими своей жизнью, очень чуткими
пальцами. Ему бы быть художником или пианистом, (а может он и был
им, но...) об этом история умалчивает. Как только он появился, в
комнатке стали твориться чудеса. На проёме двери появилась плотная
ткань - штора и за ней всегда было темно и тихо. Входить туда
категорически запрещалось, Бабушка строго грозила мне пальцем.
Однажды я услышала такие слова: Во времена "полароидов-малороидов"
ты, Аркаша, всё по старинке. Я кажется начинала догадываться.
Вечером того же дня Аркадий с Бабушкой пили чай на кухне.
Он рассказывал свою судьбу. Моя Мария Георгиевна вдруг расчистила
уголок на столе  и  быстро разложила карты, а потом всё сокрушалась
о какой-то крестовой или пиковой даме. Через несколько дней меня
впустили за штору. Боженьки, мои глаза и так огромные, распахнулись
от удивления. Вдоль комнаты была натянута верёвка-струна и на ней
висели фото, на прищепках. На столе стояли корытца и всевозможные
пузырёчки. Пахло, как-то по особому,( я на запахи очч чуткая), не
как в деревенских домах. Ещё  в углу стоял "аппарат", я назвала его
резальщик". Аркадий показал,  как нажимая на ручку, обрезать готовые
фото. Словом, от всего увиденного я обалдела. Аркадий вдруг воскликнул:
Буду Наташку фотографировать, у неё такие глазищи, прямо создана для
фото. Сколько времени жил у нас  квартирант не помню, но он всё время
меня фотографировал, причём делал это не предупреждая. То в огороде
меня с грязным в земле подолом сарафана, то на диване за чтением
книги, когда у меня лоб наморщен очень... Я на него серчала. А он
только подсмеивался: Это же настоящая жизнь! Красотища!
Теперь позволю себе небольшое лирическое отступление.
Наша память искрит бликами, как кремнистый путь, вдохновенно и
терпеливо вглядываясь в эти отблески. Представьте себе долго
падающую звезду, так память проходит сквозь нас, не замечая что
наша материя ей чужда и это затяжной прыжок в прошлое. Память
конечно иного состава и состояния. Она основательна и
фундаментальна. Не то что мы, вечно торопимся и снуём,
пересекая её траектории. Память - драгоценный знак времени.
Она  - космос, с его всплесками, безумием и спиралями; со своей
невероятностью. Но... согласитесь: её правдивость обескураживает!
Когда Аркадий уезжал, я плакала, как будто кусочек души оторвали.
На пороге он тихо сказал моей Марии Георгиевне: Наташка будет умная,
талантливая, сильная, успешная, самодостаточная, но всю жизнь
одинокая. Это видно по глазам на фото.
Да... Поистине правдивость памяти обескураживает....