Повесть «Военный журналист»
(Третья повесть из цикла «ПРОКЛЯТЫЙ ПУТЬ»)
основано на реальных событиях
Глава 1
Знакомство
Незадолго до основного отпуска за неполный 2005 год службы, когда прошла моя непростая адаптация к новым условиям армейских будней в пехоте в лейтенантских погонах. Мне посчастливилось познакомиться и сдружиться с ровесником, штабным офицером с дипломом журфака.
В один из осенних дней 2005 года, когда еще погода баловала нас своей солнечной активностью и осень не спешила заявлять свои права, во всяком случае, в дневное время. На юге его принято называть бабьим летом. В один из таких ничем непримечательных дней в обеденное время, после длительной строевой подготовки на плацу, мы с сослуживцем Алексеем Зосимовым заглянули в армейский магазин «Чипок», чтобы перекусить.
Очередь была неимоверно длинной и чтобы взять пару бутербродов с чаем или компотом нужно было проявить смекалку и напористость. За прилавком было несколько продавщиц, иногда выделявших из очереди офицеров и прапорщиков, из многоликой массы сержантов и солдат контрактной службы и обслуживали их вперед. Последние были в большинстве завсегдатаями этого единственного на территории части продуктового магазина-буфета.
Алексей хоть и носил сержантские лычки, но занимал должность прапорщика и вел себя куда уверенней, чем я. Он тут же, забронировал нам сидячие места рядом с каким-то молодым военнослужащим и положил рядом с ним свою портупею и фуражку. Но я предложил ему сесть у окна, подальше от входа.
И как же я удивился, когда мы сели за стол перед нами тут же оказалось то же самое лицо с серо-голубыми по-есенински глазами, тёмно-русыми прядями волос не сильно короткой стрижки и небольшим шрамом на виске, который бросался в глаза вблизи и особенно в профиль. Однако, дефект этот никак не портил интеллигентного выражения лица молодого как мне подумалось прапорщика. Но у него на погонах были лейтенантские звезды, как у меня. Разговор он начал первым:
– Долго выбирали? – спросил он.
– Да, здесь выбор большой – ответил я.
– Я имел ввиду стол для трапезы… – многозначительно продолжил незнакомец, облокотившись на руку.
– Знакомься, Андрей, такой же «пиджак» как ты – вдруг сказал мне Алексей с неподдельной улыбкой.
– Павел, приятно познакомится – незамедлительно добавил я, протянул и пожал ему руку.
– А это наш замполит роты Пашка Николаич – с долей иронии и улыбкой произнёс Алексей в шутку представляя меня как своего командира.
Оказалось, Андрей был приятелем моего сослуживца Алексея, с которым я снимал жильё, поскольку места в офицерском общежитии мне не выделили из-за неподписанного рапорта зампотылом части. Да к тому же он был земляком Алексею, оба они были родом из одного крупного города расположенного в среднем Поволжье. Андрей допил свой чай, обмолвился с Алексеем парой фраз и удалился по неотложным делам в городскую типографию.
Новый знакомый заинтересовал меня своим проницательным взглядом, той легкостью в общении и наблюдательностью, и конечно, удивил своей прозорливостью, с которой он поменял стол в буфете армейского магазина, когда я не хотел садиться рядом с ним у двери.
На следующий день, я просматривал списки офицеров, прошедших дактилоскопическую регистрацию у меня в медроте. Пальчики я откатывал штабным офицерам и прапорщикам ещё пару месяцев назад, но молодого лейтенанта с именем Андрей в списках не было.
Лейтенант Корнеев Андрей Сергеевич того же года рождения, что и я был призван на военную службу по призыву на восемь месяцев раньше. Но уже тогда было введено правило прохождения дактилоскопической регистрации при военкомате, точно такую же, прошел и я за пару днёй до убытия на службу, согласно предписания.
Утром после планёрки начмед направил меня на совещание к моему непосредственному начальнику, заместителю комбрига по воспитательной работе целому полковнику по фамилии Златогиря.
Я прибыл в штаб и вошёл со словами:
– Разрешите, товарищ полковник.
– Лосев, давно вас не видел, товарищ лейтенант – иронично сказал полковник и добавил строго – На прошлом совещании, почему отсутствовали?
– Не знал, не был уведомлен – выкрутился я.
– Ваш начмед, вас подставляет, так и передайте этому капитану Мах... Махмудову.
– Виноват, товарищ полковник – вырвалось у меня.
– Когда у вас новый командир медроты приступает к обязанностям?
– Уже исполняет обязанности капитан Пономаренко…
– Вот пусть он вам задачи и ставит и доводит о времени наших совещаний, а вы о себе напоминайте чаще – заключил полковник.
Я кивнул в ответ и сел.
После легкой экзекуции я понял, что прежние заслуги в виде отсутствия опозданий, утренние доклады об обстановки в медроте, в том числе по поводу травм и прочая моя дисциплинированность уже не учитывалась моим непосредственным начальником. Он злился на меня видимо ещё за то расследование по рукоприкладству дембеля рядового Тимурова к двум сослуживцам, на которого закрыли дело по слабости нанесённых побоев. Я же по неопытности тогда обратился за помощью в составлении административного расследования к заму комбрига по правовой работе, капитану Любимову. Тем самым в обход своего воспитательного отдела и начмеда. Чем «засветил» правонарушение в медроте и испортил статистику преступлений.
Об этом я задумался, когда полковник Златогиря Иван Викторович доводил сумбурно и быстро и даже импульсивно текущие задачи:
– Итак, главная причина преступлений в армии это неуставные взаимоотношения… Мы отвечаем за правопорядок, поэтому распечатать новый Приказ Министра Обороны «Об усилении мер воспитательной работы в войсках» и директиву Генштаба от того же года… – он потёр лоб, как будто что-то вспоминал...
– Всем взять диск-болванку для записи фильма «Дисбат» и показывать этим новоиспеченным «контрабасам»… На контрактную службу наша бригада в этом месяце окончательно перейдёт, но это, не значит, что повысятся сами собой дисциплина и правопорядок; контрактники это ещё не профессионалы, это вчерашние срочники, и срок службы у них ещё не вышел – полковник отвлёкся на телефон-коммутатор – Да, кто говорит? Дежурный по роте второго батальона? Солдат, встань, когда с тобой говорит полковник, где замполит батальона, сюда его срочно… – улыбка промелькнула по лицам офицеров, выдохнувших, что наступила пауза когда полковник снова вспомнил об отсутствующих и продолжил обзванивать пехотные батальоны.
Он сам начинал службу солдатом, можно сказать что якобы знал все нюансы военной службы от и до, как будто через телефонную трубку мог видеть сидит ли солдат, когда разговаривает по коммутатору, сутулится или держит осанку...
– Дальше…– продолжил полковник доводить задачи спустя двадцать минут – Выявлять алкоголиков, наркоманов, склонных к суициду, переводить их в подразделения не связанные с использованием оружия и тем более с заступлением в караулы и суточные наряды, согласно Устава внутренней службы расследование это разбор дисциплинарных нарушений (когда, где, при каких условиях), иметь перечень грубых дисциплинарных проступков, докладывать мне в 7-30 утра о случаях «пянства», воровства и прочих происшествиях ежедневно – при произношении слова «пьянство» полковник всегда как бы проглатывал мягкий знак.
– Так, теперь, вторник, четверг занятия по ОГП (общественно-государственной подготовке) включаем в планы воспитательной работы и информирование: правовое – понедельник, пятница, техническое – в субботу, в парко-хозяйственный день, темы: «Угроза национальной безопасности России», скинуть на дискету в воспитательном отделе у майора Губко… есть конспекты, распечатать… – полковник заглянул в свой блокнот – Купить две карты: Мира и России, карандаши, тетради с конспектами, наглядные пособия на бумаге Ватман, стенная печать, боевые листки, тетради 48-листовые, красивые, на первом листе гимн, на втором присяга...
– И, последнее, для комиссии скинуться с каждого батальона по пятьсот рублей, с роты по триста… чтобы не было проблем с результатами…
Перечислял Иван Викторович текущие задачи заместителей командиров батальонов и рот по воспитательной работе настолько быстро, скорословно, иногда даже в разброс, что конспектировать кратко даже я опытный бывший студент истфака не
всегда успевал. А переспрашивать не решался, чтобы не получить армейский ответ, как правило в саркастичной форме высмеивающий человеческое достоинство.
После двухчасового совещания я вышел из кабинета начальника с квадратной головой и давлением. Хорошо, что в моём подразделении не было комнаты досуга, а занятия по ОГП я проводил редко, иногда в кабинете ротного, реже в буфете, где питались больные солдаты. И хотя я был по должности вторым человеком в роте, капитан медицинской службы Махмудов бывший ротный, а после начмед бригады, не выделил мне даже стол для подготовки своей документации. Это сильно унижало и притесняло меня, приходилось первые месяцы как челнок бегать с поручениями в штаб, военную прокуратуру, госпиталь, отдел боевой подготовки и другие места. Тем самым исполнять обязанности чистого командира роты, замначальника штаба отельного батальона или попросту делопроизводителя. Поэтому я и взялся за дактилоскопическую регистрацию личного состава бригады, которую на меня возложил прежний начмед бригады капитан Калачан, разрешивший взамен пользоваться его кабинетом и компьютером. Но ротный Махмудов его быстро «подсидел».
Поэтому от части нагруженных задач по стенной печати, наглядных пособий я как бы освобождался автоматически, негде было их чертить и хранить. Но не от документации, хранившейся в ящике с материальной базой. И я направился с дискетой в кабинет к майору Губко. Тут я и встретил Андрея, предложившего сходить на обед в гарнизонную столовую в военном городке:
– Привет, куда обедать ходишь? – спросил мой новый знакомый с журналистским любопытством.
– Собирался в центр, к себе…
– Это далеко, предлагаю прогуляться в гарнизонный универмаг – предложил он.
Я согласился, памятуя, как вкусно готовят в том кафе-столовой.
После плотного обеда: мы взяли первые, вторые блюда, салат, компот и выпечку, у нас было еще много времени для моциона по военному городку. Андрей предложил пройтись вдоль озера и полюбоваться здешними пейзажами.
Он начал, очевидно, с излюбленного вопроса:
– Как ты представлял себе военную службу?
Я почему-то интуитивно понял его болезненный вопрос, что ожидание его не совпадали с обыденностью армейских будней.
– Знаешь трудно, ответить, казалось бы, мы носим звездочки на погонах, а наша доля пехотного офицера мало чем отличается от солдатской по условиям, но, опять же, с чем сравнивать? – заумно стремился поддержать беседу я – Вот встречный вопрос: где бы ты хотел служить? Я, например, заболел тем городом, когда был в штабе южного округа.
– Да, там условия лучше и сама атмосфера, чем в этом захолустье – ответил Андрей, усаживаясь на траву.
– Но представь, сколько там стоит съемная комната, я уже не говорю о квартире, ведь миллионный город и нашего довольствия не хватит – продолжал я – Как там служат другие?…
– А получить туда перевод это вообще невыполнимая задача – добавил мой собеседник и расслабленно улегся на траву, словно на лежак – Меня ведь сначала направили служить при штабе армии, город тоже крупный, а общежития и служебного жилья нет, я спустя месяц нашел здесь должность, еле перевелся, сначала прикомандировался, а потом отпустили сюда на должность ответственного секретаря бригадной газеты.
Повисла пауза. Мы выбрали возвышенное место с высокими деревьями, под которыми густо росла трава, и я тоже уселся на газон. Ниже по спуску виднелся песочный берег замутненного озера, непригодного для купания. По правую руку вдалеке красовались трубы химзавода, сбрасывавшего отходы производства. По левую руку мост через реку, впадавшую в озеро и соединявший город с воинской частью. А прямо напротив нас через озеро открывался вид на город под названием «Святой крест» с населением всего в пятьдесят тысяч человек. Несмотря на малочисленность в городе были пяти и девятиэтажные постройки, парки и скверы, даже проспекты и строившийся небольшой храм с золоченым куполом в самом центре.
– Мне напоминает центр города окраину областного центра, а ночью так вообще огни меняют реальность и можно провинцию принять за мегаполис, а если ещё и под шафе…
– Вот именно за окраину мегаполиса, все ни о чем – перебил меня собеседник, закрыв глаза.
– Хорошо обеденное время два часа, можно не торопиться, если в город не ехать, так многие и делают, видимо кемарят, после обеда часок, как можно, днём, такая осень – прекрасная пора – рассуждал я.
– Время вдохновения, писать, а тут полевая форма, усталость и полковник Златогиря со своими задачами и…
– Знаешь, я в студенчестве пробовал писал стихи – перебил я.
– Серьезно? Ну почитай если вспомнишь...
– Вот из осенней тематики:
***
С березы листва облетела…
И грустью подернулся воздух,
На ветках рябина поспела,
Вчерашнюю вычеркнув прозу,
Теперь перейти бы на рифму,
Но ветер осенний промозглый…
И что-то там… холод на сердце морозный.
Андрей ничего не ответил, казалось он задремал.
– Или вот из любовной лирики более поздней, тоже осенью написал одной студентке, в которую был влюблён мой друг:
***
Застыл осенний, теплый вечер,
Он вдохновлял меня порой
И я опять зажёг все свечи,
Меня измучил вдохновения зной.
И грация твоя меня так ослепила,
Моих эмоций мм… тот… полёт?
Мой взгляд случайно ты пленила
И всякий то, без слов поймёт…
И волосы - раскинувшаяся ива
И много впереди чудесных лет
О, Боже мой, как ты красива,
В твоих глазах увидел лунный свет…
– Совсем, даже неплохая любовная лирика, в классическом стиле, под влиянием осенней Музы, классический стиль – ответил Андрей, улыбаясь и открыв один глаз.
Мы больше часа провели вместе. И в какой-то момент я расслабился и забыл что на службе, так мне показалось легко и непринужденно с ним общаться, словно он понимал меня, да и всех прочих с полуслова. Мне показалось, он принял меня за интеллигента в третьем поколении. Во всяком случае, у нас было много общего, не только возраст, рост, гуманитарное образование, воинское звание и начальство, но и, то философское и неравнодушное отношение к себе, к происходящему. Наблюдая за тем, как он с легкостью улыбается, щуриться на солнце, воспринимает окружающую нас суровую армейскую действительность. И я интуитивно понял, рядом с ним я не замыкаюсь в себе, не зацикливаюсь на неудачах и головной боли, которая незаметно стихла, а более того раскрываюсь в лучшую сторону.
В первый месяц общения мы не часто виделись, но когда он узнал, что я зачитываюсь на дежурствах историческими детективами известного писателя-современника. Мы ещё больше сдружились. И я дал почитать новому другу первый уже прочитанный детектив.