Мы мчимся по трассе. По обе стороны сияют огни, и это не огни городов.
В космосе кто-то проложил скоростную трассу. Тоннель длинною в бесконечность. Кто, когда, куда? Как он проходит? По спирали или пронзает галактику как гигантская ось? Не могу сказать. Ближайшая к нам точка тоннеля находится в облаке Оорта.
Мы идём по трассе. По обе стороны сияют огни, и это не огни городов. Это огни незнакомых созвездий. И нас двое. Со мной увязалась одна. Мы почти незнакомы. И она не в моем вкусе, с какой стороны не посмотришь, одни острые худые коленки. А в голове мыльные пузыри, окрашенные в цвета последних дней детства.
Это была авантюра чистейшей воды, добраться до облака Оорта на космическом тихоходе, сделанном из бочки от старинного тепловоза и компьютерной начинки пылесоса, вместо навигационной системы.
Мы летим по трассе. И я люблю скорость. Не ту скорость с крутыми поворотами и визгом тормозов. Я люблю скорость несущегося поезда. И люблю смотреть на проносящиеся мимо пейзажи. Нет, не из окна вагона. Я люблю смотреть вперёд, и чтобы кто-то был рядом. Очень важно чтобы кто-то был рядом. Неважно кто. Чтобы просто был. Можно не разговаривать, можно думать каждый о своём, можно смотреть в разные стороны. Но в дальнем пути кто-то должен быть рядом. Почему она? Так получилось. Кто-то не решился. Кого-то я сам не взял. А что у неё? Хватило решимости. Не знаю. Может наоборот, не достало здравого смысла.
Мы летим по трассе. Мои руки уверенно держат штурвал. Мои ноги на педалях управления. Мой взгляд устремлён вперёд. На самом деле ничего этого нет. Ни штурвала, ни педалей, ни рук, ни самого меня… Всё осталось в камере хранения в облаке Оорта. А может уже и на свалке истории. В пространстве несётся наш свободный разум, заключённый в металлическую оболочку. Это всё что осталось от нашего тихохода. Металлическая оболочка парового котла. Остальное, вместе с навигационной системой выбросили за ненадобностью. В пространстве несётся наш свободный разум и наши души ликуют.
На Земле картины радуют нам глаз и слух. В свободном полёте мы живём душой.
Вру, конечно. Кто когда-либо побывал в человеческом теле, тому мир дан в ощущениях. Тот видит мир глазами, слышит его и ощущает на кончиках пальцев. Только так, и никак иначе. Это остаётся с нами навсегда.
Мы мчимся по трассе. Огни здесь не гаснут никогда. И у нас бывают гости. Свободный разум может перемещаться по космосу таким образом. Из оболочки в оболочку. И ты не понимаешь, что происходит. Чувствуешь какой-то дискомфорт. А они уже внутри тебя. И листают странички твоего сознания. Могут заговорить с тобой.
- А-а-а земляне. Единство и борьба противоположностей. Мирное сосуществование, как форма классовой борьбы.
Они переговариваются между собой. Там в космосе языков нет. Разум мыслит понятиями. И всё всем понятно. Но не нам. Они мыслят понятиями, до которых мы ещё не доросли. Нет, с грамматикой у них всё в порядке. Но вот со смыслом. Их смысл нам даётся с трудом.
- Глокая куздра штеко сородает тянопы.
Они долго не задерживаются.
- Ну, бывайте. Нам пора.
- Вы куда? – спрашиваю.
- В деревню, к тётке, в глушь, в Саратов. Прикольно вы мыслите. Челове-е-еки.
А иногда чувствуешь холод всей вселенной внутри себя. Холод и равнодушие. Эти не разговаривают. Этим мы не интересны. Этот опёрся о тебя, как о кочку на болоте, и шагнул дальше. Но тяжесть на душе остаётся. И след от чужого сапога.
Ты никогда не знаешь, кто вселится в тебя следующий раз. Ангел или бес.
Мы несёмся по трассе. Я и та, у которой когда-то были острые коленки. Она оставила их и многое другое там, в облаке Оорта. И она у меня вместо навигационной системы.
Кто-то регулирует потоки сознания на космической трассе. Указания носят рекомендательный характер, и у нас есть право выбора.
- Снизьте скорость. Впереди опасный поворот, - говорит нам невидимый голос.
- Жми, - командуют мне острые коленки.
И я жму. Мы описываем дугу вокруг какой–то планетной системы. Моё сознание меркнет, я ещё вижу зарождение цивилизации на одной из планет - вигвамы, тропинки и канатные мосты, и слышу, как от перегрузки один за другим лопаются мыльные пузыри в голове моей спутницы. Она взрослеет на глазах.
- Впереди развязка. Слева находится мало изученный участок трассы…
- Давай налево, - говорит мне мой штурман. Я не возражаю.
- До точки принятия решения десять секунд, - предупреждает нас невидимый кто-то. - Восемь, шесть, три, две, точка принятия решения.
Я круто беру влево.
Здесь уже действуют другие законы. На этом участке всё по-другому. Вас норовят обойти, подрезать, запугать, выйти лоб в лоб. Такой здесь контингент. Тем и живут. Тем и живём. Мы держимся, но не долго. Мы слетаем с трассы. Возможно, не вписались в поворот, возможно, нас кто-то подтолкнул. Всё произошло очень быстро.
Всё. Нет ничего беспомощнее сознания повисшего в пространстве.
- С вами говорит служба спасения. Вы находитесь в неконтролируемой зоне. Мы не в состоянии оказать вам надлежащую помощь...
Мы висим в пространстве как две осветительные ракеты. Вокруг нас горят огни далёких звёзд, а мы медленно угасаем.
На обочину космической трассы съезжает что-то похожее на старую арбу с двумя погонщиками внутри. Они не идут с нами на контакт. Они обмениваются между собой своими понятиями и пытаются взять нас на буксир. Получается не очень.
- Посторони-и-сь. Давай я.
На обочине становится многолюдно. Что-то большое похожее на котелок английского денди оттесняет арбу со всем его содержимым и одним точным и резким движением возвращает нас обратно в поток.
Мы идём по трассе. По обе стороны сияют огни, и это не огни городов. Рядом со мной она. У неё в голове каким-то чудом уцелел мыльный пузырь цвета позднего детства. Последний. И его нужно беречь. Он ей ещё пригодится. Ей будет чем жить в нашем долгом пути.