( отрывок из книги "ПИСЬМА К СЫНУ")
В дом к Гордонам, если мне не изменяет память, я попала благодаря театральному художнику Славе Виданову. У него с этими педагогами и театральными критиками сложились какие-то особенные отношения. И Ася Григорьевна, и Яков Ильич бывали на всех премьерах, хорошо знали актёров и режиссеров театров Душанбе.
С Гордонами дружила Ираида Петровна Нечаева – преподаватель русской литературы в университете и пединституте. Я близко познакомились с ними в Союзе театральных деятелей Таджикистана, где мне было поручено заниматься театральной пропагандой и критикой.
Жили Гордоны в центре, сразу за кафе «Лакомка». Квартира была большая, 3-х комнатная, обставленная вроде как старомодной мебелью. Гостей принимали за большим круглым столом, угощали, чем Бог послал. Зато чай – непременно чёрный, крепкий, заваривал и разливал сам Яков Ильич. Ася Григорьевна предлагала к чаю «гостевые» конфеты и сахар в чудесной серебряной старинной сахарнице с серебряной ложечкой.
А самыми «вкусными» за столом были разговоры о жизни, о политике и, конечно же, об искусстве. Яков Ильич обладал отменным чувством юмора и неподражаемо рассказывал еврейские анекдоты. У Аси Григорьевны всегда наготове ответ на любые вопросы. Знания у обоих были энциклопедические.
Любовь к русской и зарубежной литературе у Якова Ильича, казалось, не знала границ и привела к монументальным исследованиям. А научные работы Якова Гордона о творчестве великого немецкого поэта Иогана Вольфганга Гёте публиковались за рубежом.
Из Германии за каждое переиздание он получал гонорар в немецких марках: авторские «оседали» в Москве на специальном счету и расходовать частями их было нельзя. На эти деньги Яков Ильич купил японский чудо-холодильник: в гордоновской кухне бытовая техника смотрелась королевским экспонатом и вызывала бурное восхищение всех в дом приходящих.
Ася Григорьевна всю жизнь преподавала русский и немецкий язык, отменно знала классических и современных драматургов, писала замечательные рецензии на театральные постановки.
И вот, в первый же визит к Гордонам выяснилось, что мой Глеб Николаевич был их студентом. Более того, Яков Ильич стал научным руководителем дипломника Дейниченко, который по «недомыслию» выбрал творчество опального Константина Паустовского и отпугнул тем самым всех преподавателей кафедры.
Глеб тогда пребывал в трансе: тему диплома менять было поздно, а к защите без научного руководителя могли не допустить. Узнав о беде своего студента, Гордон (хотя и не по профилю!) пошёл в деканат и взял ответственность за диплом Дейниченко на себя. Всю жизнь Глеб был благодарен Якову Ильичу за его помощь и благородство.
Потом, в очередной мой приход к Гордонам, разговор зашёл о моей подруге Сусанне Киселёвой-актрисе театра им.Маяковского. Я выслушала немало хороших слов о её театральных работах и посетовала, что подруга не с нами.
-Так в чём же дело? – удивился Яков Ильич. – Приводите Сусанну к нам и пообщаемся.
Мы пришли. Подруга моя Гордонов очаровала своей простотой, открытостью и искренностью. Яков Ильич восхищался Сусиной фигурой, интересовался, какая диета даёт такие совершенные формы.
-Да вы что! Какая диета? – сразила она Гордонов. – Дома я одна и почти не готовлю. А отъедаюсь у Дейниченко. Вера плов очень вкусный готовит и пироги печёт. Особенно с капустой и грибами – смак!
Яков Ильич аж слюну сглотнул:
-Верочка! Я тоже пироги люблю! Мы с Асей Григорьевной напрашиваемся к вам в гости. Не возражаете?
-Ну как тут возражать, за счастье почту, - смеясь, ответила я.
Дома рассказала об этом Глебу. Тот посмотрел на меня, вроде, с грустинкой и иронически улыбнулся:
-Верка, ты моя, Верка! И тут ниточкой всех связала. Я думал, Гордоны – это моё прошлоё…
Встреча с «прошлым » удалась на славу. Гордоны приехали на такси прямо к дому, Глеб вышел их встретить. А у меня уже и пирог на столе – с капустой и грибами. Мы с Сусанной ещё зеленый салат сделали, настойку на травах подали. Мать Глеба – Галина Ивановна тоже соблаговолила принять участие в застолье как глава клана Дейниченко.
Но первую скрипку в разговоре ей вести не удалось – царили за столом Гордоны. Ты не забыл их, сынок? А Галина Ивановна, похоже, обиделась. Последующие визиты к нам Аси Григорьевны с Яковом Ильичём прошли без неё.
Однажды вместе с Гордонами к нам в гости приехала Ираида Петровна Нечаева – тоже театральный критик и Глебин педагог. Во времена его студенчества Нечаева вела на филфаке курс национальной литературы, и Глеб рассказывал мне, как он яростно спорил с ней по поводу разных украинских авторов.
Никто из педагогов не знал, что Глеб Дейниченко пишет стихи. Я видела эти две тетради в черных коленкоровых переплетах и строфы, записанные карандашом: их забрал потом Олежка- сын Глеба.
Нам с Сусанной Яков Ильич охотно рассказал историю женитьбы на Асе. До встречи с Асей – своей студенткой Гордон был женат, у него подрастал сын Илья. Ася тоже была замужем и имела сына Гришу Клейнмана. Отношения преподавателя и студентки развивались бурно в стенах Киевского университета. Кто-то донёс на Гордона, что он стихоплёт-вольнодумец, оппортунист и аморальный тип в одном лице. Его сослали в Черновцы. Жена туда ехать оказалась. А Ася поехала.
Потом судьба забросила их в Таджикистан, где родилась совместная дочь Лена. Асин сын Гриша закончил пединститут и стал журналистом крупнейшей республиканской газеты «Коммунист Таджикистана». Всю жизнь они с Глебом приятельствовали.
А дочь Гордонов Елена пошла в мать: у неё проявились большие способности к языкам. Она смолоду жила в Москве и работала переводчицей. Сын Якова Ильича Илья осел в Израиле.
В Душанбе Гордонов знали все. Яков Ильич шутил, что из дома выйти на 10 минут за газетами или хлебом невозможно. На каждом шагу встречался либо знакомый, либо ученик: пока поздороваешься, перекинешься парой слов – полтора часа прошло.
Прессу Гордон изучал основательно. Мои публикации не пропускал, подробно разбирал интервью, рецензии, очерки и заметки об актёрах, художниках, музыкантах. Часто хвалил, и я от его слов «загоралась» на новые журналистские подвиги.
По-моему, именно в доме Гордонов мы подружились и с Леной Нагорничных - дочерью режиссера. Лена закончила Таджикский институт искусств (театроведение) и училась в Москве в аспирантуре ГИТИСа. Она была большой поклонницей молодых режиссёров Фарруха Касымова, Барзу Абдураззакова, знала «балеруна» Фарруха Рузиматова. Не раз мы вместе ходили на спектакли и премьеры, участвовали в фестивалях.
В 1990 году отцу Лены Рюрику Иосифовичу Нагорничных исполнилось 60 лет. В СТД через издательский отдел Союзтеатра я делала для него буклет-приглашение. Творческий вечер прошёл в театре Маяковского, где Рюрик работал вместе с женой актрисой Джиокондой (вот имена роскошные подобрались!). А на приглашении юбиляр написал мне такие слова: «Дорогая! Милая хлопотунья! Спасибо! Спасибо за всё! Обнимаю, люблю!».
Мне было очень интересно беседовать с Рюриком Иосифовичем, делиться с ним своими впечатлениями от спектаклей и игры актёров. Он всегда чувствовал, какую «критику» я хочу высказать, чтоб его не обидеть. Ласково улыбался, поглаживал меня по плечу и подбадривал: «Вы только не волнуйтесь, Верочка! Говорите всё! Я пойму!».
Именно Ася Григорьевна подсказала мне почаще собирать в СТД ветеранов сцены и записывать на видеокамеру интервью с ними. На центральном телевидении в то время была такая передача «Театральная гостиная». Я подумала, хорошо бы организовать подобное и в нашем театральном Союзе. Члены правления и председатель СТД Хабибулло Абдураззаков идею мою поддержали, и первую встречу с чаепитием и концертной программой мы провели в фойе театра им. Лахути.
С телестудии пригласили режиссера-документалиста Евгения Кузина, с которым я была хорошо знакома. Он снял все на камеру и смонтировал мини-фильм. Как радовались этой встрече старые актеры! Не было деления на русских и таджиков: в старой актерской гвардии помнили каждый успех друг друга в Душанбе, в Москве, на гастролях, во фронтовом театре (1942-43 годы).
Потом такие встречи в театральной гостиной мы проводили в Молодежном театре, в театре оперы и балета, а фото раздавали каждому. Я много писала о ветеранах, собирала все публикации. До сих пор у меня хранятся книги доктора искусствоведения, профессора Н.Х. Нурджанова «Таджикский театр» и «Записки администратора» Е.А. Гольбрайхта, который прошёл всю Великую Отечественную войну и не мыслил свою жизнь без русского театра им. Маяковского.
А еще на видео мы снимали лучшие спектакли, театральные фестивали. Сделали запись больших интервью со знаменитыми артистами театра и кино – основателями театрального искусства Софьей Туйбаевой, Николаем Волчковым, Галиной Савельевой (других не упомню). Все пленки пропали, все буклеты и видеофильмы – об этом я узнала из писем моей подруги актрисы театра им. Лахути Фатимы Гулямовой – мамы Барзу Абдураззакова, спустя много лет после моего отъезда из Душанбе.
В 1988 году ты, сынок, закончил школу. Думали-думали, куда тебе поступать, и решили на филфак, где Глеб когда-то учился. У него в дипломе записана профессия «филолог» и учитель русского языка. А журналистом наш Николаич стал случайно – попробовал себя на радио, потом в газетах. Оказалось, словом владеет, а талант от Бога.
И ты тоже у нас писал стихи, чуть ли не наизусть знал «Потерянный рай» Милтона и «сагу» об Остапе Бендере Ильфа и Петрова. Читал запоем с детства, причем многие произведения – шедевры литературы с подачи Глеба – из его домашней библиотеки. Потом вы обсуждали прочитанное, цитировали любимые эпизоды, перешучивались, переставляя слова особым только вам двоим понятным способом. Я в ваши литературные «разборки» не допускалась: считалось, что чувство юмора (гумора по-хохляцки) у меня «хромает».
Фото Юрия Машкова.Душанбе,1987 год и я сотрудник Союза театральных деятелей Таджикистана.