Не всегда Казанову удавалось собирать урожай и на вполне удобренной почве. Казалось, на Черноморском побережье, в санаторно-курортной зоне, этому «аполлону» и усилий не надо применять, чтобы стать избранником дамы бальзаковского возраста…
Ан нет, не всегда! Вот сейчас, приглядел роскошную женщину, которая на берегу явно тяготилась одеждой, облегающей ее могучие формы, даже познакомился легко, вроде бы и поняли друг друга с полуслова, а дальше – ни ногой!
И лишь на третий день, после долгих променадов по прибрежному песочку, после заготовленных встреч на берегу, проводов ранним вечером до санатория, где она расположилась (на танцы она, на удивление, не оставалась), она неожиданно обозначила круг своих интересов. Не прямо, но он уже имел опыт общения со знающими себе цену женщинами.
В очередной раз отбившись от его все более откровенных выпадов, она ответила знакомым анекдотом. О проститутке, которая приехала на Юг после тяжелой ежедневной и еженощной работы. Та объяснила наиболее приставучему поклоннику.
- «Вы кто по профессии: токарь? И вот представьте, что вы сюда приехали отдохнуть, а тут вас опять ждут станки…станки…станки…»
И тут Казанову, который, понимающе, уже свесил руки, неожиданно повезло. Вечером, после всепоглощающей тренировки, отужинав, он натолкнулся на эту неприступную даму полусвета по дороге на танцплощадку. Его это несколько озадачило: он не привык видеть ее здесь.
Но она заговорщицки подхватила его под руку и сама повела его на этот, прежний для нее, «эшафот». Там она, плотно прижавшись к нему в танце, продолжила разговор:
-«Вы, я так поняла, спортсмен. Я услышала, что здесь с вами приехала известная спортсменка Чудина…Не могли бы познакомить меня с ней?»
У него вихрем пронеслось в голове уйма предположений. Но, так как он был, что называется в теме, то очень скоро он пришел к правильному выводу. И даже вспомнил, в качестве иллюстраций, несколько забавных эпизодов, связанных с этой великой спортсменкой.
Когда он в ранней юности уехал из своего города в Москву, где у него не было ни одного родного человечка, его мать, желая доверить его судьбу ответственным людям, хотя бы, по предстоящей ему службе, зашла с ним к руководству. В кабинете дирекции этой спортивной школы олимпийского резерва была на тот момент лишь одна дама, одетая в длинный пиджак и говорящая явно прокуренным мужским голосом.
-«Вот наш завуч. А это моя мама» - представил наш юниор их друг другу. И тут его мать произнесла сакраментальное обращение:
- «Я обращаюсь к вам, как женщина к женщине, как мать к матери! Будьте для моего юного сына второй матерью!»
Он чуть было не упал под стол – не успел еще объяснить, что ни матерью, ни женщиной это официальное лицо никогда не было и никогда не сможет быть…На лице же этой представительницы третьего пола не дрогнул ни один мускул. Потом она, радушно улыбнувшись, твердо пообещала постараться быть заботливой матерью этому отроку…
А родная мать не сразу поняла из путанных, прерываемых смехом, объяснений сынка, в чем же была ее ошибка…
Еще один знаменательный случай произошел на этом же побережье год назад. Директор спортивной летней базы, успевший перестроить из казенных материалов половину поселка, сам не то грузин, не то абхазец, тоже разбирался в половой принадлежности этой, бесполой, даже с виду, бывшей спортивной звезды.
«Какое страшилище, - обсуждал за спиной он эту начальницу с двумя заслуженными тренерами – И на женщину совсем не похожа!»
-« Тут ты прав, - отвечали они ему. – Не женщина она вовсе – гермафродит! И у нее другие, не женские, половые органы»
- «Как это?, - не мог вместить он в свое девственное сознание это понятие.
- «Словами трудно объяснить, - смекнул один из заслуженных, почуявших возможность очередной выпивки на халяву – Поехали в ресторан, напоим ее, там, на обратном пути снимешь с нее штаны и посмотришь!»
«Только поить ее будешь ты, - поддержал другой заслуженный, на лету ухвативший смысл предложения коллеги. -Тебе же интересно – что и как. А мы это давно знаем.»
…Через пару часов собравшиеся у ворот базы тренеры, прознавшие про это задание, смогли наблюдать следующую картину. На заднем сидении вповалку лежали два огромных бесчувственных тела тренеров-метателей, пошедших на этот эксперимент. Между ними расположился тоже мертвецки пьяный директор базы.
А вела (или – вел) новенькую «Волгу», машину, принадлежавшую, кстати, директору, так и нерасшифрованная бывшая олимпийская чемпионка (или чемпион).
Были у нее, по основному месту работы и другие подвиги, связанные с запутанной ее сексуальной ориентацией. Так частенько собирала она в своей московской квартире по праздникам динамовский «бомонд». Кроме бывших спортсменов к ней захаживали и люди искусства, она питала слабость к балету.
Широкая ее натура была удивительно компанейской и рассказчиком она была великолепным. Но за полночь и самые разговорчивые, и самые любознательные собирались расходиться.
Удивительным образом упускали подходящий момент «балетные», которых она опекала особенно. Избранную, наиболее эффектную балерину, она и усиленно подпаивала, и кормила конфетками вперемешку с тортиками, и рассказывала удивительные случаи из области балета, которые она собирала в прошлые разы.
А избраннице своей, уже изрядно находившейся под хмельком, она обещала – довезти до дома на своей машине…
Когда компания окончательно растекалась, кроме особо опекаемой, хозяйка спохватывалась:
-«И куда же я поеду в таком состоянии? Я явно перепила, а остальные, кто мог бы, уже разъехались…А-а-а, да ладно! Оставайся, красотка, у меня до утра – видишь, какая кровать у меня широкая! Да еще поболтаем по-женски!»
Выбранная балерина не возражала, разговор продолжался в горизонтальном положении, на роскошной кровати…Байки следовали одна за другой, но наконец, и у рассказчика язык начинал заплетаться, и слушательница уже находилась в полудреме…
И тут наступало неожиданное поначалу пробуждение! Хрупкая балеринка чувствовала на себе далеко не женские ручищи, которые срывали с нее остатки одежек. Мощные руки жадно сжимали ее, не оставляя никаких шансов для сопротивления…И, самое ужасное, что «меж милых ног плясуньи молодой» встревал невесть откуда взявшийся стержень из нагло вздыбленной плоти и юная балерина вступала хоть и в привычную гонку, но совсем в непривычной ситуации, получая нескончаемый, разнообразный урок от никак неожидаемого партнера.
И что было неожиданно приятным, хоть и пугающим поначалу, что партнер сверху был неутомимым, мог выполнять эту сексуальную работу не отвлекаясь на эякуляцию, что делало в определенный момент бессильным любого мужчину. Ведь работало этим не мужским, но и не женским органом существо среднего рода, которое не было запрограммировано на продолжение рода.
Оставив, наконец, измученную партнершу досыпать, хозяйка квартиры приготовляла для нее на скорую руку завтрак, и уходила на службу, записав на листочке свой номер телефона и приглашение продолжать приятное знакомство.
И, что неудивительно, желающих вступить в подобные романтические отношения было немало…
Хотя молоденькому ловеласу было несколько обидно, что его мужские качества были обменены неизвестно на какие, он все-таки согласился быть посредником в этой противоестественной связи, но пожелав некоторые преференции и для себя.
Она, на этот раз, ничего не имела против, согласившись, что каждый труд должен быть оплачен, и тут же приняла боевую позу на широкой скамейке. Ее тонкие трусики запыхтевшему Казанову даже снимать не пришлось, так, лишь чуть подвинув их в сторону…
Наутро он, как договаривались, подвел на стадионе несколько раз кончившую с ним женщину к тут же заинтересовавшемуся экземпляру, со словами:
- «Вот, Александра Ивановна, это давняя поклонница вашего спортивного таланта…»
После этого он несколько раз видел их вместе. А однажды, когда его перевели на освободившееся место в приморской гостинице, ему сподобилось воочию познакомиться с некоторыми, еще неизученными им, деталями этого экстремального секса…
…Спать в ту ночь не пришлось и ему. Из-за стенки трехэтажного гостиничного сооружения, через раскрытую дверь на балкон, опоясывающий все здание (свою дверь он из любознательности тоже не стал закрывать), всю ночь, практически беспрерывно, до его слуха доносились утробные звуки его начальницы.
Иногда, в перерывах, он осторожно заглядывал со своего балкона в соседнюю комнату и мог наблюдать под расцветающее утро, какие применяла позы эта экстравагантная парочка. Особенно впечатлило его, когда уже совсем рассвело, как вошедший в раж гермафродит, в котором он узнал при утреннем свете бывшую чемпионку, таскал ее по комнате вниз головой, задрав ее ноги себе на плечи (в народе эту позу называют «офицерской»)
Когда они шли в ресторан на завтрак, молодой спортсмен умилялся, глядя на эту парочку^ как нежно и по-хозяйски доминирующий партнер опекал эту размагниченную сейчас профессионалку сексуальных услуг, нежно склонившую свою головку на его плечо. И немного завидовал этому, в принципе, недоразумению природы, который явно обыгрывал его в отношениях с доставшейся им на пару женщиной.