Аудио версия: https://youtu.be/iRgGeLUKwCY
Нестор стоял на палубе и курил.
Вечер выдался на редкость промозглым. Воздух буквально заледенел, и с каждой минутой всё острее ощущалась нехватка тёплых вещей. Всё, о чём сейчас сожалел Нестор, – это тёплая шапка, оброненная в спешке дома в прихожей.
Во внутреннем кармане зябкого, продуваемого всеми ветрами пиджака покоилась побулькивающая фляга. А на планшире возвышалась пол-литровая кружка, наполненная смесью крепкого чая, лимона и коньяка. Причём в этом коктейле коньяк был разбавлен чаем, а не наоборот.
На средней палубе никого. Все давно собрались на корме шлюпочной палубы, зажигательно отплясывая под мелодии и ритмы вышедшей из моды эстрады. Там же расположился бар-ресторан «Нева», гудящий чуть ли не до самого рассвета. Народ уходил в отрыв как мог, будто это был их последний в жизни круиз выходного дня.
Со стороны происходящее чем-то напоминало шабаш в пионерском лагере «Совёнок». Не совсем трезвые пионеры-переростки с головой окунулись в бурлящую пучину ностальгии по давно ушедшему прошлому со вполне предсказуемым результатом: водка подступила к кадыку, грозя выплеснуться наружу, по лицу потекли пьяные слёзы, а общее состояние было похоже на первые симптомы белой горячки. До первых «ты меня уважаешь?» и «какую страну просрали» оставались считаные мгновения.
Помимо многострадальной «Невы», пассажиры имели в своём распоряжении три небольших бара, ресторан, массажный кабинет, открытый солярий и музыкальную комнату. Ещё на судне имелись библиотека, детский клуб и медицинский кабинет. Увы, подвыпивший народ только-только начинал набирать обороты, так что ни драк, ни поножовщины ещё не случилось, и медицинский кабинет простаивал без дела. Но внутренний голос подсказывал: эпичная баталия с мордобоем и всеми вытекающими отсюда последствиями ещё впереди. Куда же без этого? Тем более что за обедом Нестор уже успел словесно сцепиться с быдловатой семьёй работяг. Те уж очень долго делали официанту заказ, то и дело теребя в неуверенных руках увесистое меню, что буквально вывело Нестора из себя.
Возможно, через некоторое время где-нибудь на судне произойдёт неприятная встреча хамоватого интеллигента с разгорячённым выпивкой пролетариатом, который к тому моменту не только ничего не забыл, но ещё и озлобился. И тут – как повезёт. Хотя Нестор сам был интеллигентом только снаружи. Выросший в девяностые в не самом дружелюбном, полном отбитой гопоты районе, он поневоле впитал в себя всё самое худшее, несмотря на учёную степень родителей и всю потомственную интеллигенцию вместе взятую.
Опять же, популярные в те годы разборки между коротко стриженными любителями малиновых пиджаков не прошли мимо и оставили на «поколении пепси» свой неизгладимый след, как и выпуски «Криминальной России», транслируемые по телеканалу «НТВ». Ну а дальше по классике – секция бокса с громилой-тренером, способным перековать любого забитого интеллигента со скрипочкой в нечто ему социально близкое. Даже если вся эта звериная свирепость сурового тренера напускная, а выбитые передние зубы и свёрнутый набок нос – результат неудачного пьяного дебоша.
Взять, например, любителя надкусывать чужие уши – Тайсона. Или, на худой конец, Валуева, совершившего невероятный прыжок с боксёрского ринга в депутатское кресло. Ни у кого из них серьёзных последствий на лице не наблюдается, да и улыбка у каждого почти голливудская. Словно они не боксёры-тяжеловесы, а жеманные качки, привыкшие беречь лицо, в отличие от их небритых, попахивающих перегаром антиподов, навечно оккупировавших полуподвальные секции бокса в самых злачных районах города.
В качалку, кстати, Нестору заглянуть тоже пришлось. Задержался он там, правда, ненадолго. Во-первых, летать в Турцию и обкалываться «фармой», чтобы достигнуть результатов Шварценеггера, было довольно-таки экстремальным, а главное дорогим занятием, для самых стойких и упоротых. Во-вторых, битвы за звание «Босса Качалки» Нестору быстро приелись, и он вскоре слился, выбрав карьеру журналиста в третьесортной интернет-газете. Так что вместо перекачанного Конана-варвара миру предстала корявая российская копия Кларка Гейбла.
Деловой костюм и модная причёска из элитного барбершопа, где каждый сантиметр был буквально пропитан парфюмом британской компании Burberry, успешно скрывали гниющее изо дня в день нутро, готовое в любой момент выплеснуться наружу.
Нестор сделал из чашки большой глоток. Обжигающе-пряный и в то же время резкий от коньяка и лимона коктейль раскалённым железным бруском пополз по пищеводу.
Затянувшись дотлевшей почти до фильтра сигаретой, Нестор со щелчком отправил измученный окурок за борт. Набрал в лёгкие что есть сил воздуха, сделал выдох и снова отпил из чашки. На душе сразу потеплело, а по дрожащему от холода организму распространилась мягкая согревающая волна.
Где-то в районе поясницы пульсировала нестерпимая боль. Лошадиная доза алкоголя успела её притупить, но это было временно. Увы, к тридцати пяти годам Нестор превратился в ходячий аптечный пункт с мини-баром на выезде, который существовал и жил на обезболивающих и алкоголе.
Обычно беды с поясницей списывались Нестором на издержки профессии, и он старался лишний раз не заострять внимание на мучившей его боли. Да и ходить по врачам Нестор не любил. Куда больше его пугала предстоящая пресс-конференция. Так что по прибытии в город вместо обзорной экскурсии Нестору придётся тащиться на сходку местных депутатов и изображать неподдельный интерес к развёртывающемуся перед публикой предвыборному балагану, обрыдлому настолько, что даже следовавший за пресс-конференцией банкет не особо радовал.
Осушив кружку до дна, Нестор направился в сторону шлюпочной палубы. Он шёл, слегка пошатываясь, так как уже порядочно накидался, но организм требовал ещё. Тем более что вперемешку с горячим чаем коньяк шёл быстро и хорошо.
Поднявшись по узкой лестнице, Нестор направился к ресторану, игриво помахивая пустой кружкой. Тем временем у бара творился настоящий чад кутежа. Пьяные пассажиры бойко отплясывали под Юру Шатунова, ураганом сметая всё на своём пути. В самом центре толпы танцевал полуголый татуированный мужик. Под маской коня было сложно определить его возраст, но он был массивен, мускулист и коренаст. Причудливый нордический узор на теле выдавал в нём потерявшегося во времени викинга. Тяжёлые перстни на пальцах выглядели как развалившийся на части кастет, а на шее болталась толстая серебряная цепь с прикреплённым к ней за кольцо молотом, которую вполне можно было использовать вместо холодного оружия в какой-нибудь пьяной драке.
Под латексной маской дышать было тяжело, поэтому здоровяк при каждом резком движении натужно сопел. А так как он двигался постоянно, замутив агрессивный мошпит, то и его сопение время от времени переходило в какой-то кататонический хрип смертельно раненного животного. Казалось, потёртые берцы вот-вот проломят пол, а грубые, залитые пивом военные штаны цвета хаки лопнут, оголив на заднице семейные трусы в горошек.
Это Максим – один из спутников Нестора. Сразу и не скажешь, что под маской скрыт профиль античного мудреца – что-то среднее между греческим философом и харьковским раввином, что только добавляло проблем. Максим, и без того не в меру весёлый лентяй, на корабле превратился в сущего демона. Стоило ему ступить на борт и откупорить бутылку, как он всюду начал насаждать культ неистовых танцев с неумеренным пьянством. Причём тоталитарно и грубо.
На окружающих Макс производил убийственный эффект. Мужчины чувствовали в нём тестостеронового альфа-самца и не рисковали оспаривать это умозрительное заключение. А барышни украдкой вздыхали по чрезмерно весёлому бородачу, вызывая неподдельное негодование у своих спутников. Сам же Максим старательно поддерживал созданный им образ, несмотря на то, что в жизни он был куда спокойнее. И сентиментальнее. Подбирал с улицы брошенных котят и почти никогда не дрался. Даже в школе. Да и по профессии он был дантистом. Хотя ему больше пошло бы быть звездой реслинга.
Танцующая толпа невольно образовала вокруг размахивающего руками здоровяка круг. Никто не хотел случайно попасть под его горячую руку и сторонился танцора-самоучку как мог.
Стоило Нестору вплотную подойти к источающей дозы пота дискотеке, как «Белые розы» закончились. А следом заиграло что-то уже более современное и чуждое.
Макс стянул с себя маску и, пыхтя, побрёл к столику, где уже успел расположиться Нестор.
Подойдя к нему, Макс грузно плюхнулся на стоящий рядом свободный стул и принялся что-то оживлённо рассказывать. Макс тоже был изрядно пьян, поэтому его штормило, даже когда он сидел на стуле. И как он умудрялся отплясывать в таком состоянии, оставалось загадкой.
Нестора тоже покачивало. И он совершенно не слушал своего впавшего в нирвану друга, лишь изредка кивая ему в ответ, вяло имитируя заинтересованность.
Дослушав бессвязный, но очень оживлённый монолог Макса, Нестор с трудом выдавил из себя:
– Рад за тебя. Продолжай в том же духе. А я пойду в каюту. Стар я стал для такого безудержного веселья. Да и блевать что-то тянет. Не хотелось бы людям испортить праздник. Смекаешь?
– Иди, чего уж там, – недовольно пробубнил Макс, откупоривая очередную банку пива, появившуюся из глубокого кармана военных штанов, – Петя тоже нажрался и буквально пару песен назад отполз в каюту. Слабые вы что-то стали.
– Возраст… – грустно выдохнул Нестор, неспешно поднимаясь со стула. – Чувствую себя старой развалиной. Скажи мне кто лет десять назад о таком, не поверил бы.
– Ну и вали, развалина. А я ещё потусуюсь. Пока всё тут не заблюю. Гулять так гулять! А то с вами, малахольными, каши не сваришь. Совсем в своих офисах потеряли вкус к жизни.
– Вот кто бы говорил.
– Ты это… ты вот это брось. Брось говорю, а то вот это вот. Понял, да? И вообще, у человека тридцать два зуба. Обычно меньше, если свои. Зато импланты и вот это всё, ты понял, да? Спокойно сверлишь, спокойно пломбируешь. Кабинет большой, радио там, хиты советские, радио «Дача», например. И без всяких мотаний по конференциям, как говно в проруби. Или как Пётр со своим программированием в банке сраном. Хотя чего я? Он и так на удалёнке. Но всё равно, ты вот это вот брось, а то доиграешься. Понял?
– Понял.
– Во! Теперь иди.
– Иду.
Приложив ладонь к «пустой» голове, Нестор нелепо козырнул, развернулся на девяносто градусов и побрёл в сторону каюты. Макс же остался веселиться дальше, забрызгав пивной пеной себя с головы до ног.
Накрывший всё и вся локдаун заметно спутал планы. Авиаперелёты запретили, но поезда и теплоходы остались разрешены. Трястись в пропахшем носками и варёной курицей плацкарте не хотелось. Куда лучше было прошвырнуться на теплоходе с друзьями, особенно когда добродушный Макс оплатит билет и выпивку, потому что зубов у человека тридцать два. Журналистика Нестору тоже приносила неплохие деньги, но чужие зубы Максу приносили куда больше. Да и он. в отличие от Нестора, не спускал гонорары на таблетки, бухло и доступных женщин, предпочитая экономить и копить. Так что грех было не воспользоваться чрезмерной добротой и невиданной щедростью Макса. Но где-то в глубине души Нестора начинала глодать внезапно проснувшаяся совесть.
Общаться ни с кем не хотелось. Скорее наоборот – вешающиеся на шею в пылу дискотечного угара подвыпившие бухгалтерши не вызывали ничего, кроме раздражения. И лучше бы они это делали с Максом. Или Петей, но у него свои тараканы.
Вообще, армянин по имени Пётр со школьным прозвищем Китаец вызывал вопросы. Хотя как раз прозвище было легче всего объяснить. Однажды учительница на уроке географии сообщила классу, что каждый четвёртый на планете – китаец. Отгадайте, кто оказался четвёртым? И всё, прощай армянские корни. Школьная кличка прилипла к нему навсегда. Даже не прилипла – прикипела.
Нестор шёл вперёд, стараясь при каждом спуске с лестницы не полететь с неё кубарем вниз.
Путь лежал к нижней палубе, где расположены самые дешёвые каюты. Как бы добр ни был Макс, скупость всегда одерживала над добротой верх.
Каюта 113 – «семейная» однокомнатная, рассчитанная на двух человек. В каюте имелся душ, санузел и, если верить рекламному буклету, «общая система кондиционирования». Помимо этого, там был шкаф для одежды, телевизор, холодильник, радио и электророзетка. И гвоздь программы – «нестандартная» двухспальная кровать, на которой приходилось с Петром спать валетом.
Данное неудобство с лихвой компенсировал роскошный иллюминатор, который было нужно открывать, так как от царящего запаха перегара можно было сдохнуть. К тому же у Китайца всегда с собой было, поэтому курили «трубку мира» туда же, в иллюминатор, то и дело зависая, как две лампочки Ильича. Макс к подобному относился с осуждением, агитируя за простое и патриотичное пьянство. Но друзья были непреклонны, каждый раз рискуя нарваться на статью. Поэтому Макс от греха купил себе билет подальше от друзей, на средней палубе, в одноместной каюте под номером 325, чем-то напоминающей купе поезда. Выполнена была его каюта в романтических красных тонах и была идеальна для свиданий с одинокими барышнями, коих на корабле оказалось на удивление мало. И то те предпочитали буйному Максу более спокойного Нестора. На их фоне субтильный Пётр казался наивным армянским юношей из церковного хора, сводя амурные похождения знойного армянина к нулю. Петра это не особо тяготило. Тем более что он уже успел настолько расширить свой внутренний мир, что женщины его волновали мало. Ему бы вернуться из внутренней Монголии в срок…
Чуть потёртая дверь открылась с громким скрипом. В каюте царил полумрак. И пахло… Чернеющий в полутьме силуэт Китайца, похрапывая, распластался на середине кровати. Иллюминатор был плотно закрыт. А кондиционер плохо вентилировал помещение, поэтому в каюте было душно. Спёртый, чуть кисловатый от перегара и травы воздух настырно лез в теряющий обоняние нос. Каюта без всякой корабельной качки раскачивалась из стороны в сторону, подгоняя к горлу Нестора плотный комок.
Поясница ныла, несмотря на огромное количество выпитого. И начинала болеть всё сильнее, неспешно выкручивая позвоночник в дугу.
Стоило перешагнуть порог, как боль стала просто невыносима. Еле успев захлопнуть за собой дверь, Нестор бухнулся на колени и съёжился, сдерживая рвущийся наружу стон.
Между тем боль продолжала пульсировать, стремительно распространяясь по телу. Сперва скрутило желудок. Потом рёбра сковали лёгкие, заставляя прикладывать усилия для вдоха. Но на этом муки не закончились, и боль пошла выше, ударяя в и так потерявший чувство реальности мозг.
Тёплая рвота фонтаном полилась изо рта на колени, образуя вокруг Нестора лужу.
Выблевав всё содержимое желудка, Нестор какое-то время продолжал содрогаться в рвотных позывах. А потом притих. Минутой позже с трудом поднялся на ноги и побрёл в душевую. Там он снял с себя грязную одежду, небрежно разбросав по полу. Постояв немного в таком виде, снял майку-алкоголичку и трусы, полностью оголившись.
Боль всё ещё пульсировала в теле, сосредоточив очаг в области поясницы. Нестор обхватил её руками, и что-то твёрдое и острое кольнуло палец. От неожиданности Нестор даже протрезвел.
Он ещё раз, но уже осторожно дотронулся пальцами до места укола. Подушечка указательного пальца аккуратно прикоснулась к торчащему из кожи маленькому острому зубчику. Нестор рефлекторно нажал сильнее на выпирающий, напоминающий фурункул бугорок, и что-то полезло наружу, распарывая кожный покров. Что-то твёрдое и выпуклое. Но стоило чиркнуть по странному предмету ногтем, как тело пронзила невыносимая боль.
В какой-то момент странный предмет застрял в кровавых волокнах, всячески сопротивляясь извлечению. При этом боль стала заметно тише, но всё ещё пульсировала, скапливаясь иллюзорными раскалёнными каплями вокруг инородного предмета.
Нестор вышел из душевой, подошёл к столу, взял с него грязную вилку и вернулся обратно в душевую.
С помощью вилки Нестор продолжил извлечение странного предмета, нещадно выкорчёвывая его тупыми погнутыми зубьями. Боль при этом то усиливалась, то стихала. Наконец подозрительный предмет поддался и с тихим хлюпаньем был извлечён наружу. Соскользнув с зубьев вилки, он полетел на пол, громко звякнув при приземлении.
Вилка и руки Нестора были липкими. Из раны обильно текла кровь, но боли не было. Странное ощущение не покидало Нестора ни на минуту. Тревожное и ещё плохо осознаваемое, оно блуждало по нервным окончаниям лёгким приступом паники.
Внезапно теплоход резко дёрнулся и мрачно заскрипел. От неожиданности Нестор покачнулся и рухнул на пол, чуть не разбив голову о небольшую раковину.
Теплоход продолжал натужно скрипеть, словно кто-то решил согнуть его в подкову. Казалось, ещё немного, и обшивка лопнет. Скрип и невыносимая тряска продолжались минут пять, но в какой-то момент всё стихло.
Нестор попытался встать, но дикая усталость сковала его. Он почувствовал, как погружается в глубокий сон. Он словно беспомощно лежал в лодке, пока ту уносил в никуда стремительный поток.
Последнее, что увидел Нестор, прежде чем отключиться, – вспыхнувший ярким пятном потолок.
Вспышка.
А за ней – непроглядная чернота…
Тишина.
– Эй, проснись! – донёсся откуда-то неизвестный женский голос. – Эй! Я с тобой разговариваю! Очнись!
– Что?
– Проснись, говорю!
– Кто ты такая?
– Проснись, говорю!
– Иди к чёрту!
– Чувак, такой шанс бывает раз в жизни!
– Какой ещё шанс?
– Выбраться отсюда.
– Иди к чёрту!
– Эй, погоди! Я помогу тебе!
– Я тебе не Нео, извини. Я стар для этого дерьма.
– Очнись, я тебе говорю!
Нестор открыл глаза. По ванной комнате расплывались рябью белый шум и телевизионные помехи.
– Надо найти выключатель.
– Что?
– Выключатель.
– Какой ещё выключатель? Ты издеваешься?
– Тебе надо выбраться отсюда!
– Знаешь что? Иди к чёрту! Я буду спать. Отстань от меня. Слышишь?
Опять тишина.
Нестор закрыл глаза, и боль снова сковала его, как и прежде.
От боли Нестор резко подскочил с пола и что есть сил ударился головой о раковину.
Яркий свет ударил в глаза. Нестор по-прежнему находился всё в той же душевой. Ничего не поменялось, не считая кровавых разводов на полу. Рядом лежал извлечённый из тела предмет, чем-то напоминающий сплюснутого в пятирублёвую монету жука. Только с обратной стороны вместо ножек торчали продолговатые крепления.
Повертев странную штуковину немного в руках, Нестор хотел её куда-нибудь положить. Но, пока он искал взглядом подходящее место, чёрная упругая монетка с твёрдым панцирем, походившим на хитиновый покров, выскочила из липких рук и укатилась в неизвестном направлении, громко позвякивая.
Глубоко вздохнув, Нестор поднялся на ноги и облокотился рукой на раковину.
Нужно было вымыть руки. Но в какую бы сторону Нестор ни вертел рычажок крана, воды не было.
Подняв взгляд к зеркалу, Нестор обнаружил, что оно разбито.
Оглядевшись ещё раз, Нестор обратил внимание на выпотрошенную аптечку. Полотенца с туалетной бумагой были разбросаны по полу вперемешку с заблёванной одеждой.
Пнув босой ногой скомканный пиджак, Нестор покинул душевую.
В каюте тихо. За время отсутствия обстановка стала заметно мрачнее. Вокруг царило какое-то давящее на психику запустение. А сама каюта выглядела пластиковой декорацией.
На кровати бедлам. Стол сломан. Чемоданы опустошены, а одежда разбросана по полу. Грязная и ветхая.
Китайца нигде не было.
О нём напоминала лишь валяющаяся на груде хлама посреди комнаты курительная трубка. Да и та покрылась толстым слоем пыли, окрасившей её, чёрно-синюю, в серый цвет .
Дверь каюты распахнута. На потрескавшейся поверхности двери не хватало одной единицы – порядковый номер был сокращён до 13.
В коридоре никого.
Двери соседних кают открыты. А внутри всё тот же бедлам, будто отряд ОМОНа проводил тотальный обыск, ни с кем особо не церемонясь.
Людей нет.
По полу кают разбросаны обугленные кости и черепа, покрытые какой-то липкой прозрачной субстанцией.
По правде сказать, Нестору не хотелось даже думать о том, кому эти останки могли бы принадлежать.
– Китаец! – что есть сил заорал Нестор.
– Макс!
– Вы где?
– Это не смешные приколы.
– Я кислоты обожрался, да?
– Я перепил, и у меня белая горячка?
– Мне всё-таки проломили голову в пьяной драке, и я в медпункте?
– Я в коме?
– Я умер?
– Или что?
– Эй, ребята! Хватит прикалываться!
– Больше я с вами никуда не поеду.
– Эй! Ау!
– Где все?
– Что-то мне уже не нравятся круизы выходного дня.
– Ау?!
– Люди!
– Макс!
– Петя!
– Пётр!
– Ау?!
Тишина.
Нестор медленно побрёл к лестнице.
– Я до вас доберусь ещё, шутники.
– Это не смешно.
– А если я умер?
– Где ворота?
– Где апостол как его там?
– Где облачка?
– Вот это всё?
– Где?
Нестор шёл вперёд, с трудом переставляя ноги. Его знобило, и тело била дрожь. При этом не было ни единой мысли. Нестор пытался изобразить некое подобие мыслительной деятельности, но ничего не получалось.
Впереди показалась грязная ржавая лестница.
– Чёрт, ну и потрепала тебя жизнь...
– Что вообще тут происходит?
– Надо валить отсюда к чёрту.
– Где все?
– Что вообще происходит?
– Эй, люди?!
– Ау?!
Тишина…
Поднявшись по лестнице, Нестор побрёл по главной палубе, рассчитывая хоть кого-нибудь найти.
Теплоход вымер. В барах и ресторане никого. Офис пуст. Каюты разгромлены. Дверь медпункта выломана. Шкафы опрокинуты. Стол и стулья переломаны. Пол усеян осколками ампул. Там и тут на глаза попадаются смятые блистеры из-под таблеток. Сами таблетки, раскрошенные в порошок, пылью покрывают обломки мебели.
Сделав по палубе круг, Нестор поковылял к следующей лестнице.
Бар разгромлен. Пол усыпан костями. Номер Макса пуст. Стены перемазаны побуревшей кровью. Телевизор разбит. Дверь мини-холодильника отломана. Постель заблёвана. Столешница расколота. А вместо окна, задёрнутого розовой занавеской, зияет квадратная дыра. Душевая проржавела и сплошь покрыта зеленоватой плесенью.
Нестор покинул номер Макса и направился в сторону «президентского люкса». Как и ожидалось, номер был вывернут наизнанку. Обзорные окна выбиты, а по полу разбросаны обугленные останки.
Нестор, шаркая израненными ногами, поплёлся на шлюпочную палубу, оставляя за собой нечёткий кровавый след.
Шлюпочная палуба покрыта чавкающими тёмно-зелёными водорослями. Теплоход постепенно окутывает плотный туман, надёжно скрывая за собой стонущие, подёргивающиеся в конвульсиях силуэты странных существ, отдалённо напоминающих людей. Их изломанные фигуры были покрыты панцирем из кристаллизировавшейся соли, водорослей и ракушек.
Огромная, похожая на вздувшуюся рыбу фигура вынырнула из густого тумана, пахнув из распахнутой клыкастой пасти гнилью. И снова растворилась в тумане.
Нестор в ужасе отпрянул на пару шагов назад, а потом снова побрёл вперёд, флегматично оглядываясь по сторонам.
«Нева» полностью разрушена. От ресторана осталось покрытое толстой коркой соли пепелище. На месте двухместных кают и номеров люкс – гигантская дыра, будто кто-то выгрыз их до основания вместе со всем содержимым. Конференц-зал наполовину разрушен, а в самом центре – пролом в полу, уходящий глубоко вниз, утягивающий за собой остатки солярия.
В уши сочился разъедающий нервную систему шёпот. Он эхом разносится по черепной коробке, словно ты испорченный радиоприёмник, принимающий неизвестную зашифрованную частоту. Она резонирует по телу, проникая в кости и мышцы.
Продираясь через густые клубы тумана, Нестор шёл дальше. Серый туман напоминал плотные волокна сахарной ваты, влажной и немного склизкой.
Путь лежал к самой верхней палубе, где, кроме капитанской рубки и одной из самых элитных кают для избранных, ничего не было. Каюта без опознавательных знаков. Точно такой же люкс, только дороже. Наверное, одно из немногих мест на корабле, худо-бедно сохранившихся почти в первозданном виде. Как и лежащие на кроватях четыре тела, больше похожие на гигантские леденцы, только вместо затвердевшей карамели – соль.
В капитанской рубке наконец нашёлся капитан. Он сидел, сгорбившись в кресле, покрытый всё той же толстой коркой соли.
Пульт управления вдребезги разбит, но теплоход идёт по запрограммированному маршруту, полностью доверившись оставшейся в живых автоматике.
Сквозь разбитые окна сочится туман. Он густой пеленой стекает вниз, расползаясь под ногами прохладным покрывалом. Видимость нулевая. Стоит немного высунуться из окна, как мир растворяется в тумане на расстоянии вытянутой руки.
Нестор подошёл к телу капитана, вцепился в него руками и резким движением опрокинул на пол. Корка треснула, а из-под неё показалось высушенное, похожее на голову воблы лицо капитана.
Не проявляя эмоций, Нестор смахнул с тонкой полоски усов белёсые хлопья соли и побрёл к выходу.
Оказавшись на палубе, Нестор обнаружил, что на плечах эполетами наросла корка соли.
На палубу неспешно начали падать первые снежинки.
Где-то над головой возникла мерцающая проекция огромного трёхглазого кота. Или кошки, так как упитанное животное было ярко-розового цвета. На шее виднелся чёрный ошейник с позолоченным колокольчиком.
Кошка внимательно уставилась на Нестора. Жёлтые глаза с неестественно расширенными зрачками буквально пожирали его.
– Эй, кто ты? – закричал Нестор мерцающему в воздухе двухмерному изображению, даже не надеясь на ответ.
Но внезапно услышал:
– Я – всесильная котобогиня.
– И что тебе от меня надо?
– Ничего.
– А мне от тебя что-то нужно?
– Нет.
– Тогда зачем ты здесь?
– …
– А я зачем?
–…
– Что вообще тут происходит?
– …
– Мне нужно на пресс-конференцию. Верни меня обратно! Слышишь?
–…
– Эй!
Широко зевнув, котобогиня снова уставилась на Нестора:
– Я – всесильная котобогиня, но даже я не способна исправить это дерьмо.
С этими словами котобогиня мигнула и медленно растворилась в плотных клубах серого тумана.
Нестор стоял на палубе. Хотелось курить, но ни сигарет, ни зажигалки не было. Морозный воздух буквально сковал тело. В воздухе остро ощущалась нехватка тёплых вещей. И всё, о чём сейчас жалел Нестор, – о заблёванном костюме, так опрометчиво оставленном в душевой каюты 113.
Хотелось пить. Нестор облизывал пересохшим языком покрытые инеем губы. Хотелось пить. Нестор не отказался бы от большой кружки горячего чая. Можно даже без коньяка и лимона. Хотелось пить. Но рот связала тягучая сладкая патока. Хотелось пить. Но во рту не было ничего, кроме режущих язык кристаллов соли. Хотелось пить. Но впереди не было ничего, кроме сгущающегося серого тумана. Хотелось пить. Но вокруг не было ничего, кроме бездонной пустоты. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме спустившейся на Землю ночи. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме покрывающегося льдом теплохода. Хотелось пить. Но не было никого, кого бы Нестор мог позвать на помощь. Хотелось пить. Но не было никого. Хотелось пить. Но не было Макса. Хотелось пить. Но не было Петра. Хотелось пить. Но не было никого. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме вымершего промёрзшего теплохода. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме непроглядной темноты. Хотелось пить. Но на небе не было звёзд. Хотелось пить. Но не было луны. Хотелось пить. Но не было облаков. Хотелось пить. Но не было неба. Хотелось пить. Но не было неба. Хотелось пить. Но не было земли. Хотелось пить. Но не было пола. Хотелось пить. Но не было кают. Хотелось пить. Но не было ресторана. Хотелось пить. Но не было столиков. Хотелось пить. Но не было стульев. Хотелось пить. Но не было столов. Хотелось пить. Но не было кружки. Хотелось пить. Но не было потрёпанного меню. Хотелось пить. Но не было ламинированных чёрно-белых страниц. Хотелось пить. Но не было официанта. Хотелось пить. Но не было дискотеки. Хотелось пить. Но не было Юры Шатунова. Хотелось пить. Но не было белых роз. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо.
Теплоход плыл вперёд, растворяясь в плотном тумане.
Нестор стоял на палубе.
Хотелось курить, но ни сигарет, ни зажигалки не было. Морозный воздух буквально сковал тело. В воздухе остро ощущалась нехватка тёплых вещей. И всё, о чём сейчас жалел Нестор, – о заблёванном костюме, так опрометчиво оставленном в душевой каюты 113.
Хотелось пить. Нестор облизывал пересохшим языком покрытые инеем губы. Хотелось пить. Нестор не отказался бы от большой кружки горячего чая. Можно даже без коньяка и лимона. Хотелось пить. Но рот связала тягучая сладкая патока. Хотелось пить. Но во рту не было ничего, кроме режущих язык кристаллов соли. Хотелось пить. Но впереди не было ничего, кроме сгущающегося серого тумана. Хотелось пить. Но вокруг не было ничего, кроме бездонной пустоты. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме спустившейся на Землю ночи. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме покрывающегося льдом теплохода. Хотелось пить. Но не было никого, кого бы Нестор мог позвать на помощь. Хотелось пить. Но не было никого. Хотелось пить. Но не было Макса. Хотелось пить. Но не было Петра. Хотелось пить. Но не было никого. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме вымершего промёрзшего теплохода. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме непроглядной темноты. Хотелось пить. Но на небе не было звёзд. Хотелось пить. Но не было луны. Хотелось пить. Но не было облаков. Хотелось пить. Но не было неба. Хотелось пить. Но не было неба. Хотелось пить. Но не было земли. Хотелось пить. Но не было пола. Хотелось пить. Но не было кают. Хотелось пить. Но не было ресторана. Хотелось пить. Но не было столиков. Хотелось пить. Но не было стульев. Хотелось пить. Но не было столов. Хотелось пить. Но не было кружки. Хотелось пить. Но не было потрёпанного меню. Хотелось пить. Но не было ламинированных чёрно-белых страниц. Хотелось пить. Но не было официанта. Хотелось пить. Но не было дискотеки. Хотелось пить. Но не было Юры Шатунова. Хотелось пить. Но не было белых роз. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо.
Комфортабельный четырёхпалубный теплоход проекта 93-017 построен в Чехословакии, оснащён современным навигационным оборудованием.
Завтрак, обед, ужин – буфет, «шведский стол», свободная рассадка.
Теплоход «Михаил Фрунзе». Расписание речных круизов этого красавца в основном подчинено интересам иностранной публики, но пандемия коронавируса внесла свои коррективы.
Ресторан «Волга». Ресторан «Нева». Бар «Онега». Wi-Fi в одном из баров. Конференц-зал. Музыкальный салон-бар ИА «Панорама». Медицинский пункт. Массажный кабинет. Завтрак, обед, ужин – заказная система питания (выбор блюд со 2-го дня круиза), фиксированная рассадка в верхнем салоне ресторана. Лимонад, два шарика мороженого на ребёнка в день в баре. Включённые напитки на ужин (вода, чай, кофе; на выбор: сок, бокал вина красного/белого, бокал пива). Завтрак, обед, ужин.
Нестор стоял на палубе.
Хотелось курить, но ни сигарет, ни зажигалки не было. Морозный воздух буквально сковал тело. В воздухе остро ощущалась нехватка тёплых вещей. И всё, о чём сейчас жалел Нестор, – о заблёванном костюме, так опрометчиво оставленном в душевой каюты 113.
Сидя за столиком, вы увидите в иллюминаторах только небо. Иллюминаторы можно открывать чтобы проветрить помещение и послушать плеск волн за бортом.
В основном более дорогие каюты находятся на верхних палубах, дешёвые – на нижних.
Теплоход плыл вперёд, растворяясь в плотном тумане.
Плыл по реке красавец-теплоход.
О самом теплоходе можно сказать только хорошее.
Теплоход плыл сначала час против течения реки, а потом – по течению. Какой путь преодолел теплоход за всё время движения, если скорость течения равна 2,5 км/ч, а собственная скорость теплохода – 35,5 км/ч?
Хотелось пить. Нестор облизывал пересохшим языком покрытые инеем губы. Хотелось пить. Нестор не отказался бы от большой кружки горячего чая. Можно даже без коньяка и лимона. Хотелось пить. Но рот связала тягучая сладкая патока. Хотелось пить. Но во рту не было ничего, кроме режущих язык кристаллов соли. Хотелось пить. Но впереди не было ничего, кроме сгущающегося серого тумана. Хотелось пить. Но вокруг не было ничего, кроме бездонной пустоты. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме спустившейся на Землю ночи. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме покрывающегося льдом теплохода. Хотелось пить. Но не было никого, кого бы Нестор мог позвать на помощь. Хотелось пить. Но не было никого. Хотелось пить. Но не было Макса. Хотелось пить. Но не было Петра. Хотелось пить. Но не было никого. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме вымершего промёрзшего теплохода. Хотелось пить. Но не было ничего, кроме непроглядной темноты. Хотелось пить. Но на небе не было звёзд. Хотелось пить. Но не было луны. Хотелось пить. Но не было облаков. Хотелось пить. Но не было неба. Хотелось пить. Но не было неба. Хотелось пить. Но не было земли. Хотелось пить. Но не было пола. Хотелось пить. Но не было кают. Хотелось пить. Но не было ресторана. Хотелось пить. Но не было столиков. Хотелось пить. Но не было стульев. Хотелось пить. Но не было столов. Хотелось пить. Но не было кружки. Хотелось пить. Но не было потрёпанного меню. Хотелось пить. Но не было ламинированных чёрно-белых страниц. Хотелось пить. Но не было официанта. Хотелось пить. Но не было дискотеки. Хотелось пить. Но не было Юры Шатунова. Хотелось пить. Но не было белых роз. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Но даже всесильная котобогиня не смогла исправить это дерьмо. Хотелось пить. Где-то вдалеке еле слышно зарыдал Владимир Сорокин. Хотелось пить. Но не было никого, кто мог бы это опровергнуть