Вот и утро. Нина Аркадьевна открыла глаза и осмотрелась. Сизая хмарь бледнела, за ней проступали предметы. Старые, как её мир, обои в цветочек: угол оторвался, когда отмечали её тридцать. Нина Аркадьевна криво улыбнулась, вспоминая тот вечер. Генка вытанцовывал под аккардеон, отросшие патлы намокли, рубашка моргала потными свинцовыми пятнами из-под пиджака. Подпевая Песнярам, он лихо махнул пяткой, оставив навсегда след в квартире Нины.
Тогда было весело. А сейчас… Нина с усилием провела ладонью по глазам, силясь проснуться. Сон не отпускал, красочный, весёлый. Наяву же слишком ярко звенело похмелье. Казалось, еще чуть-чуть, и оно вырвется стаей звенящих мух наружу, прочь из её головы, но стая никак не вылетала, продолжая мучить Нину.
Наконец, стакан воды и кувшин рассола сделали своё дело. Нина начала вспоминать. Внезапно её осенило, она резко бросила взгляд на часы. Почти двенадцать. Вот чёрт. Сегодня Марина разрешила забрать Владика. Первый раз за пять лет. Я не пью! Уже месяц! Но за что вчера был вечер: так похож на тот, в две тысячи первом.
Тогда был декабрь, Толя держал её за руку, они шли домой, на свет огней клетчатой панельки, и мужик за прилавком – наверняка, навеселе, - свистнул:
- Эй, угости даму мандаринами!
У Нины на сапогах кривые каблуки. У Нины на колготах дырка (тсс!..) на бедре. Но Нина варит на учительскую зарплату тощий борщ, и кормит им себя и Толю.
У Толи же денег нет. Детдомовская премия пошла на ягуар; а что не съел ягуар, отняли ребята в подъезде. Был грузчиком, пока не прогнали: от грыжи сильно болит спина.
- Или в кармане ветерок, фраерок? – осклабился торговец.
Толя сжал в карманах руки. Обветренные кулаки детдомовца знали один выход из всех проблем. Крики, возня, огни «скорой». Всё это Нина помнила плохо. Знала только, что Толи нет, и не будет больше никогда. Его увезут туда, где он её забудет.
Всё тот же снег, длинные тени фонарей и даже киоск – тот же. Нина Аркадьевна стиснула зубы и свернула в продуктовый подвал.
- Вам как обычно? – усмехнулась хохлушка за прилавком, с готовностью подвигая к Нине чекушку.
Потом были новости, программа «Время», записанный на кассету голубой огонёк. Нина кружилась, глотая водку и слёзы, пока огонёк не погас, и из небытия не появилось утро.
Сегодня утренник. У Владика.
Глотнув широко для храбрости, Нина вышла за порог. Свежий воздух поможет взбодриться. Ну же, ноженьки, не подводили без малого пятьдесят лет.
У ворот «ГБОУ СОШ» Нине становится худо. Сугроб и небо играют в карусели Мтацминды*. Тихонько. Шаг, два. Вот и двери. На пороге она не рассчитала, или кривые каблуки наконец подвели ее. Описав на скользком полу в черкашах от ученической сменки дугу, она приземлилась к ногам охранника.
- Э, милая. Так дело не пойдёт, - осклабился он. Михалыч, вызывай служивых.
Суета, шум владикиной классной, беспощадно клетчатый пол и выливающееся на него пульсирующее, липкое нутро.
Вдруг собравшиеся неловко притихли. Чуть слышно по полу топал Владик. В руках сменка в затянутом на шнурок мешке. Чуть наклонившаяся вперед из-за тяжелого рюкзака классическая фигура мальчишки.
- Бабушка устала, - натянуто улыбнулась классная. Мама тебя заберет, - в голосе появились металлические нотки.
Мальчик рассеянно смотрит на облака, бегущие в оконной раме, на женщин, сплочённых общим возмущением. И, наконец, видит бабушку.
- Ба! – кричит он.
Навстречу уже спешит мама. Сбежала с работы, глаза опухли от слёз. Мама, - теплеет в душе у Владика. И бабушка…
Он протискивается наконец к Нине, умытой и усаженной на стул. Толпа молчит, притихнувшая, как перед грозой.
- Бабушка… Тебя штормит, как капитана Флинта?
- Флинта… - улыбается Нина. Она готовилась к диктанту и прочла дома этот текст раз сто.
- Мы что, сегодня пираты? Айда на горку, гррроза кораблей…
Бабушка, несомненно, пиратка. Это Владик знает точно. Так ухмыляться и крутить самокрутки не может больше никто. Вот и зуба у неё нет: потеряла в битве за остров сокровищ. Он берет бабушку «на абордаж» - шарфом за руку, и их трёхмачтовый корабль выходит в открытое море. Мама ругается вполголоса; она, точно, штурман. Бабушка - опытный кок, у нее всегда полно солёных огурцов и квашеной капусты. Ну а Владик… Капитан, конечно.
На входе в гавань, у подъездной двери, корабль заносит. Покружив в бермудском треугольнике, они наконец заходят в порт.
Йо-хо-хо, и бутылка рома! – восклицает Владик.
Рома… - мутнеет в глазах у Нины.
* Мтацминда — гора в Тбилиси, на которой расположен парк аттракционов с каруселями.