Мишка - Калуга (Борис Аксюзов) / Проза.ру

Мишка Молчанов стал очень известным у нас человеком, когда поймал в реке Амуре самую большую рыбу – калугу.
Может быть, где-то ловили и побольше, но в городе Благовещенске, где он жил, такого не случалось.
Когда он вез эту рыбу на тележке, которую ему разрешил взять сторож на пристани, то калужий хвост тянулся по земле, и пацаны, бежавшие следом, пытались поддержать его, чтобы добру не пропасть. Но это им не удавалось, потому что хвост был очень тяжелый и скользкий.
Мишкины соседи, а, особенно, соседки смотрели на это завистью и судачили недобро: «Повезло дураку, теперь будет целу неделю водку жрать под ушицу-то».
Хотя Мишка сроду водки не пил по причине своего слабого телосложения. Был он невелик ростом и худ, и не знал, куда деть свои уж слишком длинные руки. Хотя лицом он был гож вышел, но, несмотря на это, среди женского населения успехом не пользовался. .А почему, вы поймёте позже

Стали на улице гадать, куда ж он эту рыбу денет. Кое-кто предположил, что разделает он её и на базаре продавать будет, другие сказали, что в бочке засолит, чтобы зимой с картошкой есть. А потому все очень удивились, когда Мишка прямо во дворе стал ее на куски рубить и соседям раздавать. Считай, семей сорок в тот вечер отведали ушицы, какой сроду не пробовали.
И тогда Мишкину фамилию будто забыли. Все стали называть его просто: Мишка - Калуга
А вскоре после того случая Мишка женился, что, вообще, было очень удивительно. Учительша за него замуж пошла, какая в школе рисование преподавала. Тихая такая, и лицом хороша. А чем ей Мишка приглянулся, никто сказать не может. О внешности его невзрачной я уже упоминал, но ведь и профессия человека большое значение имеет. А Мишка работал сразу после школы простым почтальоном, зарабатывал копейки и жил очень бедно.

Зажили они неплохо, складно, как говорится. Поговаривали даже, что Мишка скоро будет в институт поступать. Но тут война случилась и забрали его на фронт.
А жена его Нина вскоре сына родила, здорового такого, не в отца. Назвала его Иваном и отписала об этом Мишке, который в то время под Москвой сражался. Тот ответил, что вполне с ней согласен насчет имени и наказывал ей дитя беречь, но и не баловать зазря, чтобы рос настоящим мужчиной.
Потом от него долго писем не было, так как ранило его в сражении под Вязьмой, и пролежал он в госпитале целых два месяца.
Домой он вернулся сразу после Победы, возмужавший и привыкший говорить командирским голосом, так как имел уже чин сержанта мотопехотных войск. Привез из Германии кое-какие трофеи: аккордеон перламутровый с черно – белыми клавишами, два красивых термоса с портретами рыцарей и курточку для Ваньки из прочной материи.
Потом достал из вещевого мешка под названием «сидор» железную коробку из-под немецких конфет и велел жене спрятать её в сундук, чтобы Ванька не смог достать.
- Чего там-то? – спросила Нина
- Документы мои воинские там. И еще кое-что, чего тебе не уразуметь, - ответил Мишка.

Отдохнул он с месяц от войны, а потом пошел снова почтальоном работать. Но одновременно начал учиться в заочном институте, чтобы стать после него учителем физики и математики.
Учёба ему трудно давалась, потому что подзабыл на войне он многое из школьной программы, да и семья у него стала прибавляться: через год у них еще один сын родился, Матвеем назвали, потом дочка Ксюша появилась. Но, худо-бедно, окончил он институт и взяли его на работу в лучшую нашу школу в центре города, где, кстати, и Нина работала.
Не скажу, что прославился он этим и учительским своим талантом прогремел. Учитель как учитель, звёзд с неба не хватает, но ученики его хвалят и любят, коллеги уважают.
Зашел однажды у них в учительской разговор о войне. Кто-то и молодых педагогов возьми и попроси: «Михаил Иванович, расскажите нам, как вы воевали»
Он подумал – подумал, а потом и ответил строго, по–военному: «Воевал, как все». И больше ни слова.
Прошло много лет, когда однажды вызвали его в военкомат. Заходит Михаил Иванович туда и видит в коридорах множество. таких же, как и он ветеранов, которые тоже не знают, зачем они понадобились.
Потом всех пригласили в зал, и сам главный военком перед ними выступил.
Он сказал, что приближается круглая дата со дня нашей великой Победы, и по этому случаю принято решение, что все ветераны будут участвовать в параде. А потому они должны надеть все свои ордена и медали.
Вернувшись домой, Михаил Иванович присел за стол и попросил жену:
- Нина, достань из сундука коробку, которую я велел спрятать, когда пришел с войны.
- А зачем она тебе? – спросила она. – Для чего тебе воинские документы снова понадобились? Неужто опять война намечается?
- Не говори глупостей, - остановил её муж. - Достань коробку и разогрей обед, я сегодня с утра ничего не ел.
Нина за это время уже привыкла к командирскому тону мужа и без лишних слов поставила коробку на стол.
Когда он открыл ее, она от неожиданности вскрикнула, а на её голос тут же прибежали дети. Они с удивлением смотрели на коробку, полную орденами и медалями.
- Батя, - оторопело произнес старший сын Иван, которому было уже тридцать пять лет, - неужто это всё твоё?
- Нет, - ответил отец, с улыбкой - у соседа позычил, чтобы покрасоваться.
Он достал из шифоньера свой выходной костюм и стал прицеплять на пиджак награды.
Вскоре все так и ахнули: места на нём для орденов и медалей не хватало.

Парад понравился Михаилу Ивановичу тем, что на нём он встретил многих своих однополчан. Нашелся даже один человек, который воевал с ним в одном и том же взводе. Его звали Егор Дяшкин После парада они присели на скамейке и принялись, захлёбываясь словами, вспоминать то, чему были оба свидетелями.
А потом Михаил Иванович пригласил Егора и еще двух однополчан к себе домой.
Они сидели за богато накрытым праздничным столом вместе с семьей Молчанова и несколькими соседями, пили за День Победы и скупо говорили о дорогах войны.
- Скажите, - обратился к однополчанам Михаила Ивановича его сын Иван, - за что у моего отца столько наград? Он никогда не рассказывал нам о своих подвигах.
Егор Дяшкин усмехнулся:
- А Мишка у нас всегда скромным был. Вот эту медаль, что «За отвагу» называется, всё время в карман прятал, потому что в нашем взводе он один её заслужил и не хотел этим среди нас выделяться. А получил он её вот за что. В разведку его командир еще с тремя солдатами послал. И напоследок сказал им: «Разведка – разведкой, но если вы еще «языка» приволокёте, вам цены не будет. Всех к наградам представлю». Ушли они в ночь, а через час после этого на передовой такая стрельба началась, что нам даже из штаба дивизии позвонили: «Что у вас там стряслось? Немцы в наступление пошли?» - «Нет, - командир отвечает. – Это они, видно, шнапсу перепились». Про то . что у нас ребята в разведку пошли, он молчит, мало ли что. Ну, а мы, рядовые друзья – однополчане, думаем: «Хана нашим разведчикам, задавят их фрицы таким огнем». Но еще только рассветать стало, слышим: звякнуло что-то . Потом и разведчики наши появились. Все живые, одного только слегка в плечо ранило. Но, главное то, что Мишка притащил на себе огромного фрица с крестом на шее. Сбросил он этого толстяка в траншею, и сам чуть богу душу не отдал. «Ты что, - говорит ему командир, - не мог выбрать кого помельче?» А Мишка ему отвечает: «Так я думал, что если он такой толстый, значит и чин у него повыше будет. К тому же, у него одного на шее крест был». А командир никак успокоиться не может. Подошел к «языку», дернул его за отворот мундира, а тот как лежал, так и лежит. «Нет, - говорит командир, - это, наверное, не ты его, а он тебя на себе тащил». – «Никак нет, - Мишка отвечает. - У него же руки и ноги связанные. А я такие тяжести носить с молодости приучен. До войны я в Амуре рыбу – калугу поймал, которая была в два раза тяжелее этого фрица. Однако, я ее до телеги на себе метров сто пёр и не надорвался. За что меня все в Благовещенске стали называть «Мишка - Калуга». Командип подумал, подумал, да и пошел в штаб представление к медали на Мишку писать… Вот так-то, сынок… У тебя свои дети есть?
- Двое, - ответил Иван. – Сын и дочь.
- Вот и расскажи им, какой у них дед – герой…Таких уже нынче нет..