Эту книгу издательство «Художественная литература» переиздаёт в обновлённом, дополненном виде. Да, тиражи книг в наши времена невелики (впрочем, в общей сложности он уже составляет более 6000 экземпляров). Но даже при скромных тиражах сам факт переиздания по-своему уникален и красноречив. Разумеется, первопричиной популярности книги, любовно и тонко выстроенной известным филологом Сауле Мансуровой, у русскоязычного читателя является уже само присутствие в названии святого русского имени:
Пушкин. И всё же, на мой взгляд, тут есть и другие, тоже глубинные, мотивы.
Казахстан сегодня вызывает у нас, его соседей, неподдельный интерес. Интерес тоже глубинный и, что не менее знаково, – из само;й народной г л у б и н к и. Из сердцевины. У тех, кого называют то массами, то «простыми людьми», хотя простым, наверное, является только Бог. Русские в постсоветские годы всё пристальнее всматриваются в него. Феномен Казахстана очевиден. Республика, последней пошедшая на рассоединение с нашим общим когда-то Советским Союзом, сумела выжать, выстрадать, выработать из этой, теперь тоже общей, независимости наибольший эффект. Причём тоже г л у б и н н ы й. Простые люди здесь стали жить значительно лучше, дольше, культурнее и даже красивее: преобразилась сама степь с возросшими на ней лесами и чудесными, как сон, городами...
У такого соседа есть чему позавидовать, научиться и уж тем более – к чему присмотреться. И попутно сам по себе возникает интерес и к нравственным устоям и авторитетам народа-соседа. И начинает играть – и для русского сердца – и имя, тоже великое, стоя;щее рядом с Пушкиным. Абай... Признаюсь, в его знаменитые слова-назидания я впервые в жизни вчитался только несколько лет назад, когда мы готовили эту книгу к её первому изданию. Можно сказать, прочитал всерьёз благодаря Сауле Мансуровой. Поздно – но это лучше, чем никогда. Меня поразила с к р и ж а л е в и д н о с т ь этих в самом деле будто бы высеченных, а не выписанных, слов. Зияющая глубина, одухотворённость и вместе с тем очень народная, почти фольклорная доступность и лаконичность: не зря в дословном переводе их свод иногда именуется – «Чёрные слова».
Эту общую, Абая и Пушкина, н а р о д н о с т ь очень точно подмечает составитель книги. Но меня поразило ещё одно: их общая строгость по отношению к своим же народам. Народ и Поэт. Учитель и Ученик. Порой они действительно меняются ролями. Пушкинские крылатые максимы на этот счёт более известны. Я же приведу лишь некоторые абаевские – полностью вы прочитаете их в этой незаурядной книге.
«У нас, у казахов, нет плохих среди мёртвых и нет хороших среди живых...».
Скажите, положа руку на сердце, только ли у казахов?
«Теперешние муллы не терпят учёных...»
Только ли муллы?
«У кого стыд – у того и вера...».
Точнее не скажешь!
«Я не видел ни одного казаха, который, разбогатев по-волчьи, жил бы после этого по-человечески. Нет, люди по-волчьи богатеют и по-собачьи разоряются. И три сокровища остаются у них: мука, горе и злоба.
Богатый умеет только хвастаться, что он богат, разорившись, он хвастается тем, что был богатым, и нищенствует вволю...»
Увы, и эта горькая аксиома совершенно интернациональна…
Абай и Пушкин. Пушкин и Абай. Абай Кунанбаев – первый переводчик Пушкина на казахский: «Письмо Татьяны к Онегину» он перевёл песней, положив слова на свою же мелодию. И она стала самой что ни на есть популярной, самой народной песней для всех бескрайних казахских степей и аулов.
Материал для самой строгой своей книги – «История Пугачёва», которую я лично ставлю даже выше «Капитанской дочки», – как впрочем, и впечатления для той же «Капитанской дочки», – Александр Пушкин набирал, копил в том числе и в тогдашней столице великой казахской степи – Оренбурге.
Сауле Мансурова приводит в этой книге и избранную россыпь пушкинских и абаевских стихов, причудливо перемежая их друг с другом, и даже русскую речь с казахской. И это верно – ведь значительная часть её читателей действительно д в у я з ы ч н а. И сегодня, и, надеюсь, и завтра тоже.
Интеллигенция Казахстана, интеллигентность Казахстана – в своё время она была крепко подпитана не только естественным, но и самым волюнтаристским путём. Вспомним пребывание здесь Фёдора Достоевского и его дружбу с Чоканом Валихановым, вспомним того же Сергея Эйзенштейна и Юрия Домбровского. Да хотя бы нашего современника Александра Солженицына, которого, правда, здесь сейчас не очень жалуют за его политическую публицистику... Да и сама Сауле, прекрасно образованная, великолепно начитанная и просто очаровательная, – сегодняшняя дочь своего с е г о д н я ш н е г о народа. Да и нашего, русского, в известной мере тоже. Её муж, Таир Мансуров, в своё время восемь лет работал послом Казахстана в Москве, затем возглавлял, пожалуй, самую «русскую», с центром в Петропавловске, область в своей стране.
Много лет был Генеральным секретарём нашей первой серьёзной «соединительной» структуры – ЕврАзЭС. Это стараниями Таира Мансурова в казахстанском Петропавловске воздвигнут замечательный памятник двум столпам народного духа – Абаю и Пушкину. В жизни они были разделены несколькими десятками лет. На памятнике же неразлучны – между ними только величественное древо жизни.
Такая вот семья – недавно я взахлёб прочитал книгу Таира о его отце Аймухамете Мансурове. Фронтовике, прошедшем страшный Мясной Бор (где много лет спустя при перезахоронениях павших в войну советских солдат довелось побывать и мне). Одном из скромных пахарей нашей общей, Великой, Отечественной Страды... Аймухамета уже подбирала похоронная команда, когда он вдруг приоткрыл глаза – и потом много месяцев лечился, приходя в себя, в одном из госпиталей д р е в н е р у с с к о г о Ярославля. Такая вот интеллигентная семья, глубоко уходящая корнями в русско-казахскую, пускай и не очень плодородную, но – нашу, родную почву.
Когда-то мне довелось издавать Достоевского, самое полное из выходивших в мире его собраний. С бескорыстной помощью двух тогдашних руководителей областей – Омской (Леонид Полежаев), в России, и Северо-Казахстанской – Таир Мансуров. В жизни Фёдора Михайловича обе эти области значили не меньше, чем Петербург.
Древо нашей общей жизни... Мне хочется надеяться, что эта книга – тоже живой листочек на нём.
Георгий Пряхин, главный редактор издательства «Художественная литература», академик, вице-президент Академии российской словесности.