1.
Сентябрь стоял золотой. Не часто в это время выпадают солнечные дни с практически безветренной погодой. Еще немного и пойдут чередой тайфун за тайфуном, приносящие штормовые ветра, дожди и осеннюю унылость. А пока природа, как и я, отдыхала. Мне выпало два выходных и шеф, расщедрившись, дал еще пару отгулов. Уйти от навалившихся в последнее время проблем с очередным авралом на работе, съездить за лимонником, а заодно и немного порыбачить, было для меня просто подарком судьбы. А куда ехать, для меня вопрос не стоял. Два года я мечтал об этой поездке. Ну, да все по-порядку.
«Ниву» долго запрягать не пришлось, разве-что долил масла (старенькая уже), да бросил в пенопластовый бачок свежей икры для ловли кунджи. Для лимонника, еще три года назад, у одного корейца прикупил берестяной короб, легкий и удобный. Залил полный бак и чуть свет был уже в пути.
Старая грунтовая дорога, связывающая два портовых городка, петляла вдоль береговой полосы, иногда поднимаясь в очередную, встававшую на ее пути сопку, огибала ее и вновь шла вдоль прибоя. При очередном повороте, где дорога преодолевала небольшую речушку и уходила в крутой подъем, была чуть заметная колея, уводившая вглубь Острова вдоль левого берега речки. Вот на эту колею я и свернул. Продираться по встающим сплошной стеной зарослям бамбука и кисличника – удовольствие на любителя, да еще если конечная цель поездки минимум километрах в двадцати от трассы. Старушка «нива», подвывая на крутых подъемах и по бампер уходя в глубокие лужи, тянула, и в конце вывезла на довольно обширную поляну. Зажатая между обрывистым правым берегом речки, как бы прорезающей сопку, и левым, пойменным, поляна выглядела сказочно.
Юг Острова, вдали от жилья, не изобилует открытым пространством, с травкой, как на газоне, кустарником как будто специально подстриженным неведомым садовником, с пологими спусками к воде. Но здесь было именно так.
Приехав сюда второй раз, я не переставал восхищаться и удивляться одновременно. Вроде дикая природа, но в подсознании все равно чувствовалась рука человека (или это только казалось? Все-таки добраться сюда очень трудно и не зная, что ждет тебя в конце, вряд ли будешь ломиться сквозь дебри).
Пока позволяло время (а на дорогу я потратил чуть больше двух часов), решил порыбачить, а уж потом обустроить стоянку, приготовить обед и более подробно обследовать это замечательное место.
На галечных косах и перекатах, зацепившись за дно или прибрежную растительность, то тут, то там белела мертвая рыба. Где-то остались одни скелеты, где-то горбуша еще шевелила плавниками, но трупные пятна разложения уже коснулись и ее. Горбуша любит такие мелкие, но быстрые речушки. Нерест ее закончился и теперь, погибнув, она служит пищей для всех обитателей этой речушки. Вечный спутник горбуши, идущей на нерест, кунджа. Сильная и хищная, она буквально теребит истекающих икрой самок и ждет начала икрометания. Самцы, на сколько могут, защищают гнездо, но ненасытная кунджа ловит подхваченные быстрым течением икринки. Вечная борьба за выживание. Вот так, на связанную в небольшой тампончик свежую икру ее и ловят.
Для рыбалки лучше места не придумаешь. Полуметровая кунджа взяла со второго заброса. Потом еще одна. На еду было достаточно, а домой решил наловить перед отъездом.
Пока ходил по берегу, не покидало ощущение чьего-то присутствия. Медведь? Может быть... Но, медведи в сентябре сытые и ленивые. Скорее они сами будут избегать встречи с человеком. Ружья у меня нет, да и в серьезном случае им все равно воспользоваться не успеешь. Лучше о плохом не думать.
Солнце все ближе подбиралось к зениту. Подниматься в сопку и идти вдоль склона, поросшего бамбуком, за лимонником, что-то не хотелось. Решил отложить это на завтра и остаток дня просто поваляться на солнышке, приготовить хороший обед и, конечно, подробно обследовать близлежащие окрестности.
Для «настоящей островной» ухи надергал мелкой рыбешки – мальмы. Отварил, выбросил и уже в этот бульон крупными кусками кунджу. Пока варилась уха, вторую кунджу поджарил, как люблю: до хруста корочки. Разложил всю свою снедь на складном столике. Красота. В глубокой миске дымящаяся уха, жареная рыбка, сложенная горкой, салатик (конечно приготовленный еще дома женой), крупно нарезанный черный хлеб и бутылочка «Экстры». Пить не хотелось, но для «натюрморта» … Единственно, что омрачало мою «скудную» трапезу – это то, что наслаждаться этой великолепной красотой пришлось одному. Поднял тост за друзей и тут же накатились воспоминания.
Про эту речку и поляну, где я сейчас наслаждался красотой природы и прекраснейшим обедом, да и вообще об интересных и загадочных местах Острова, мне поведал мой друг Петрович. Проживший на Острове не один десяток лет и исходивший его вдоль и поперек, Петрович мог часами рассказывать об истории открытия тех или иных мест, о названиях и людях, живущих в этих местах, об интересных событиях с ними связанных. О речке Быстрой он рассказывал с особым волнением. «Ты, Сань, если хочешь за лимонником куда съездить, да еще при этом рыбки прилично наловить, езжай на Быструю. Пустой не останешься. Правда, дорога туда… хотя кака дорога – нет там дороги, колея одна. Но у тебя-то «нива», на ней проедешь. И езжай пока колея та не кончится. Выведет она тебя снова к речке. Не на всех картах-то есть, но на старых японских она звучит Hayaikawa,то есть Быстрая. Я, ты знаешь, в архивах сидеть люблю. И вот что интересно, некоторые более крупные речки никак не обозначены, а эта с названием, да еще и прорисована в деталях и обозначения на ней непонятные. В устье там, где мост, блоки бетонные слегка виднеются, песком занесло. Похоже на взорванный пирс или причальная какая-то система. Глубины там подходящие. Японцы любили такие места и, наверняка что-то секретное строили, либо на берегу, либо в глубине Острова. Не случайно, еще и в сорок шестом, после войны, японцы наших рыбаков топили. Я там был. Ничего ни нашел, но жуткое ощущение, как будто кто-то за тобой следит или наблюдает. Поднялся в сопку, что слева и наткнулся на заросли лимонника. Сань, столько я еще ни видел. Плантация, блин. Только ради него стоит туда поехать. Ну и, конечно, если есть желание проверить что это за «японамать» там живет. Ты знаешь, очень хочется подробно там все осмотреть, по сопкам полазить – ведь не спроста там все».
Через год мы с Петровичем собирались вместе на Быструю, но ехать пришлось одному. Петровича убили. Глупо и до боли обидно…
В ту поездку я обошелся одним днем. Собрал короб лимонника и когда подходил к речке, не услышал, а скорее почувствовал, что кто-то смотрит мне в затылок. Резко обернулся, но - ничего. И уже когда возвращался, стал сомневаться: а действительно ли ничего, или я все-таки каким-то боковым зрением заметил нечто.
Вот эта мысль мне не давала покоя два года. Работа, командировки, домашняя «бытовуха» – не дали мне вырваться в прошлом году. И вот сейчас я решил наверстать упущенное. Уж больно хотелось выяснить, что за странные ощущения. Причем не у меня одного.
2.
Погода на Острове меняется так же быстро, как настроение девицы на выданье. Только что светило солнце и ветерок слегка шевелил кроны деревьев, как в одночасье черная мохнатая туча заслонила все небо и первый, пока еще не очень сильный, шквал пришел в мой распадок.
Палатку я еще не ставил, и непогоду решил переждать в машине. Откинул кресло и поудобнее расположился в кабине. После хорошего обеда и трех «стограмовочек» «Экстры» клонило в сон. Заблокировал двери (скорее по привычке) и как-то быстро отключился.
Проснулся я в полной темноте от тихого, неясного бормотания и слабого лязганья металла о заднюю дверь машины, как будто кто-то пытался ее открыть. Невольно рука потянулась к ножу, который у меня всегда на поясе. Зеленый огонек часов, на приборной доске, да чуть различимая полоска света на горизонте - вот и все, что можно было увидеть. Резко повернувшись к окошку задней двери я на долю секунды различил темный силуэт. Ключ был в зажигании, и я резко повернул его на запуск двигателя. Включились фары и, в красном свете задних фонарей, я увидел даже не лицо, а скорее жуткую, театральную маску и взгляд злых красных глаз. Опять, доля секунды и, все исчезло. Банальное выражение, но «волосы встали дыбом».
Часы показывали без четверти пять. Но, вот дня или ночи? Казалось, я только что заснул. Голова была тяжелой, болела и постоянно слышался то затухающий, то с новой силой возобновляемый звон в ушах. Светлая полоска горизонта означала рассвет. Значит я проспал остаток дня и целую ночь. Но, почему? Выпитая водка (каких-то триста грамм) не могла так повлиять на мой здоровый организм, да еще под такую закуску. Ох, прав был Петрович, не спроста все здесь.
Едва дождавшись пока окончательно рассветет, вышел из машины и осмотрелся. Ливень, по всей вероятности, шедший всю ночь, переполнил мелкую речушку и теперь она действительно оправдывала свое название – Быстрая. Вода поднялась и затопила место вчерашнего моего пикника. «Ниву» я предусмотрительно поставил подальше от реки на каменистую возвышенность.
Следов у машины никаких не было, да и какие следы на галечнике. Замок задней двери был не нарушен, но, когда вставлял ключ, заметил на краске, рядом с замком, три свежих, параллельных царапины. «Вурдалаки?» - да ну, в мистику я не верю! Когти? Зверь? Но какой? Кто угодно, только не медведь. Хотя, со страху, мог и медведя за нечистую силу принять.
Рассудив так, что днем все равно ночная чертовщина мне ничем не угрожает, я вскипятил на газовой плитке чайник, похлебал холодной ухи и почувствовал, как головная боль прошла. Настроение улучшилось, и я решил, пока прохладно, сходить за лимонником.
Убрав все в машину и заперев ее, я вскинул за плечи короб, засунул топорик за пояс и направился в сопку.
Что бы добраться до «плантации» нужно подняться, спуститься и вновь подняться на другую сопку с южной стороны. Вот там, ровными рядами, как будто специально высаженные рачительным хозяином, росла японская слива пураму и еще какие-то неизвестные мне деревья, сплошь увитые лианой лимонника. Крупные гроздья ярко алой ягоды пригибали тонкие ветви сливы и поднимались вверх по стволу до самой макушки. Двухведерный короб набрался быстро.
Отойдя от машины километра на полтора и собирая лимонник, я заметил, что дождя здесь не было. Трава и листья были сухими. «Но, туча могла пройти только над моим распадком, не проронив и капли над тем местом, где я был сейчас» – вроде как нашел объяснение я сам себе.
Вершина сопки, у подножия которой я был, отчетливо просматривалась за редкой растительностью и была совсем безлесной. Прислонив короб к вековой лиственнице с сухой верхушкой, я решил подняться на вершину «Лысой», как я ее назвал, сопки и осмотреться. Подъем много времени не занял, но с каждым шагом вверх нарастала утренняя головная боль и звон в ушах. Поднявшись на вершину и сделав еще несколько шагов я, словно бы, уперся в невидимую стену. Казалось, воздух сгустился настолько, что стал вязким, как желе. Еще шаг и, все для меня могло бы закончиться очень плохо. Впереди был обрыв, метров сто - сто двадцать и, на сколько хватало глаз, до горизонта, внизу было море. Я ощутил порыв морского свежего ветра, его запах и шум прибоя. Справа, в паре миль от берега, стоял военный корабль. Но, он не был похож на современные корабли. Когда-то в краеведческом музее, на старом фото, я его видел. Это был вспомогательный крейсер японской северной флотилии "АсахиМару". Текст под фото пояснял, что возможности этого корабля позволяли перевозить армейские истребители и обеспечивать базирование ударных одномоторных поплавковых гидросамолетов. Но, он был потоплен в 1945 году!
Второй раз за день волосы встали дыбом! В висках стучало: «этого не может быть! Я километров двадцать с лишним ехал вглубь Острова и, пройдя всего ничего, оказаться на берегу моря и, возможно, в сороковых годах… Не может быть! Не может быть!! Не может быть!!!» Невольно отшатнувшись от бездонного обрыва, я бежал вниз. Подхватив короб, я уже не останавливался до места своей стоянки. И только там, переведя дух я собрался с мыслями (попутно заметив, что голова не болит и звона в ушах нет). Так, сказал я себе, или что-то у меня с головой, или…
3.
На поляне ничего не изменилось. Вода в речке слегка спала и посветлела. Щебетали птицы, светило солнце и легкий ветерок шевелил листву на высоких ивах. Впереди еще было полдня и ночь, и выяснить (или хотя бы попытаться выяснить), что за чертовщина творится в этом месте или в моей голове, было для меня, теперь уже делом чести. Так легко сдаваться я не собирался. Нужно было разложить все по полочкам:
1. Ночной визит. Предположим, что это был мой кошмарный сон, а водка – «паленка» с галлюциногенным эффектом.
2. Обрыв и крейсер. Либо продолжение галлюцинаций, либо… А, вот тут вопрос: если я в течении полутора часов собирал лимонник, почему видений не было и чувствовал я себя хорошо?
Наскоро перекусив, я решил перейти речку и подняться в сопку правого берега. Что бы точно знать, где я нахожусь и что за местность окружает долину речки Быстрой, нужен взгляд сверху. Правый берег обрывистый, почти вертикальный, поэтому более-менее приемлемый подъем был примерно в полу километре вниз по течению. Ручей, впадающий в речку прорезал там глубокую расщелину. Сейчас, в сентябре, лишь тонкая струйка стремилась вниз по скалистым уступам. По этим-то уступам, как по лестнице с разного размера ступеньками, я и поднялся до плоского выступа, словно специально вырубленного в скале.
Что я надеялся увидеть, поднимаясь по руслу горного ручья? Не знаю, но то, что увидел заставило меня буквально отпрянуть назад. Короткая узкая тропа уходила в сторону вырубленной в скале ниши. Небольшая, не более полутора метров высотой и чуть больше в ширину, была сверху прикрыта нависающей кроной сосны с причудливо изогнутым стволом. Разросшаяся лиственница, увитая актинидией, напрочь закрывала нишу снизу. Увидеть ее было практически невозможно, а вот из нее открывался вид…. Но, не вид приковал мое внимание. Полуразвалившиеся ящики с патронами, проржавевший станковый авиационный пулемет и скелет, в лохмотьях истлевшей, потерявшей хоть какой-то цвет, военной формы. Сомнений не было, это был японский солдат, выполнявший роль наблюдателя и оборонительной точки. Но, что он защищал вдали от, сколько ни будь, важных стратегических объектов?
Этот вопрос возник сам собой и напрашивался для его решения. Остановила внезапно, как выстрел, возникшая мысль: а вдруг там мины? Соблазн подойти перевесило здравое рассуждение: не лезть сдуру напролом. То, что я увидел, было наверняка только частью наблюдательно-оборонительного поста – что было за пулеметом и пулеметчиком скрывал изгиб стены.
«Ладно, сказал я сам себе, рисковать не буду! Если ничего интересного не узнаю внизу, вернусь.»
Сделав еще один шаг и слегка наклонившись, для лучшего обзора, я увидел, что с этого НП просматривался весь распадок, до самого устья реки и небольшого залива или, скорее, бухты. Слева, подо мной была речка Быстрая, немного более километра прямая как стрела и чуть дальше «моей» поляны, почти под прямым углом, уходящая под сопку. Уже боковым зрением заметил некоторую странность, заставившую меня задержаться еще на какой-то миг. Именно на этом повороте реки, где подмываемая сторона нависает вертикально, я увидел (или опять мне показалось) нечто похожее на огромные ворота или шлюз. Закрывающие обзор ветви лиственницы не давали рассмотреть это нечто более подробно, а подойти ближе к пулемету, откуда бы наверняка отрывался лучший обзор, я не решился. Оставалось одно, вернуться к машине и уже оттуда, дойти до странного объекта и выяснить, есть ли он на самом деле, или это плод моего воображения. А сомневаться, с учетом ночных событий, стоило.
Я ломился сквозь непролазные дебри с яростью голодного хищника. Времени до заката оставалось все меньше, а желания увидеть, что там находиться за поворотом реки, все больше. Бамбук, толщиной в палец и в рост человека был жесткий как стальная проволока. Лианы и, черти-какой, колючий кустарник, сплетены были в совершенно непроходимую живую стену. Воздух казался настолько плотным и вязким, что каждый вздох давался с трудом. Уже отчаявшись прорубиться, я готов был повернуть назад, но, неожиданно, стена «джунглей» закончилась, и я вышел на довольно широкую, заросшую выше моего роста лопухом белокопытника, тропу. Дышать стало легко и усталости, которая валила с ног минуту назад, я не почувствовал. Пройдя еще несколько метров на шум реки, я вышел на ее относительно пологий берег. То, что я с высоты пулеметной точки не мог рассмотреть, было передо мной метрах в пятидесяти на другом берегу. Это были, хорошо замаскированные, ворота капонира. Вот только странность: они должны были открываться непосредственно в воду. К самим воротам, напрямую, было не подойти, и я решил еще немного протиснуться вдоль зарослей. Сделав еще несколько шагов, я буквально уперся в бетонное кольцо, возвышавшееся над землей примерно на метр. Остатки проржавевшей колючей проволоки сползали в песок и терялись в прибрежном кустарнике. «Вентиляционная шахта – решил я про себя – ну что ж, посмотрим». Ржавые скобы, вмонтированные в стенку кольца с внутренней его стороны, уходили вниз, выполняя роль лестницы. Я перегнулся, чтобы посмотреть, насколько глубок колодец, как всем телом почувствовал волну холодного воздуха, и, сознание некоего присутствия за моей спиной. Оглянуться я не успел. Тупой удар сзади и…
4.
Очнулся я от боли в затылке. Лежал я в абсолютной темноте на острых камнях. Пахло плесенью, бензином и еще, каким-то неуловимым запахом горелого железа. Глухую тишину, монотонно, как хронометр, нарушали падающие (похоже с большой высоты) в воду капли – кап, кап, невольно начал я их считать. Глаза постепенно стали привыкать и оказалось, что темнота не полная: откуда-то сверху просачивался дневной свет и это позволило мне осмотреться.
Я поднял голову, уперся локтем и попытался сесть. Пальцы руки попали в липкую грязь или слизь, и я невольно отдернул руку, больно ударив о выступ камня. С трудом, но мне удалось прислониться к стене. Все тело было словно избитое. Саднили колени и плечо.
Куда я попал и как? Со мной ли это все происходит? Вопросы в моей голове стучали с такой же периодичностью, как и падающие капли.
Пещера? Ангар? Чтобы это ни было, оно было огромно. Поначалу неясные силуэты начали приобретать свои формы и создавать реальную картину. Да, это был ангар, вырубленный прямо в скале и, по всей видимости, расширявший естественную пещеру. Рядом со мной стояли топливные бочки, составленные друг на друга и заслоняющие все, что было справа от меня, но прямо передо мной, буквально в нескольких метрах, стоял самолет.
Стоял он прямо в воде, на двух огромных поплавках. Я видел только часть самолета, его пропеллер, выдающиеся вперед поплавки, расчаленные тросами, и ближнее крыло. Мешали бочки. Я приподнялся, чтобы подробнее все увидеть и тут услышал, как в отдалении, с характерным металлическим скрипом, открылась и захлопнулась дверь. Шаги. Звук их, отражаясь от стен и воды, гулко разносился по всему ангару. Кто бы, или что бы это ни было, оно приближалось. Я уловил слабое движение воздуха. Запах. Он изменился. К нему подмешался запах гнили или, точнее, запах открытого канализационного колодца.
Слева, прямо перед массивными железными воротами, я рассмотрел небольшую нишу в стене. Скорее всего там размещался механизм их открывания. Стараясь не издать не звука, я с трудом втиснулся в это пространство и затаился.
Тем не менее шаги приближались. Воздух стал уплотняться и, уже привычный звон в ушах, напомнил мне о прошедшей ночи. Я буквально вжался в мое, даже не знаю насколько надежное, укрытие. Деревянная перегородка отделяла меня от огромного колеса с тросами и электромотором.
Шаги остановились, насколько я мог определить по звуку, метрах в десяти от моего убежища. Лязгнул метал. Щелчок. Кто-то нажал кнопку пускателя и над воротами замигала красная лампочка и загудел сигнальный зуммер: «Дззз, дззз, дззз». Затарахтел дизельгенератор, включилось верхнее освещение и сразу все вокруг пришло в движение. Отрывистые, лающие команды офицера заставили около двадцати человек в форме японской квантунской армии очень слаженно делать свое дело. Четверо военных снимали расчаливающие тросы, еще двое приставляли к кабине самолета легкий трап, остальные то же занимались предписанным им делом.
Мне, честно говоря, было не до рассматривания деталей, но невольно бросалось в глаза некоторая странность в движениях военных. Словно в старом, черно-белом телевизоре, появлялась «рябь», изображение немного искажалось и как бы «плыло», замирая на доли секунды. Немного сместившись влево, я наконец смог рассмотреть того, кто раздавал команды.
Офицер, (уж не знаю в каком звании), по всей видимости, отдавал лётное задание пилоту, стоящему напротив него. Пилот положил в планшет карту и быстро вбежал по приставному трапу в кабину самолета. Запустился движок. Пропеллер вращался на прогреве, и самолет, явно готовился к вылету. А в это время офицер, словно что-то почувствовав, громко произнес команду и сразу все замерло. Я видел, как военные на пол шаге застыли в своих движениях и даже пропеллер самолета моментально остановил свое вращение. Замерло всё, словно кто-то нажал затвор фотоаппарата, и всё, что было вокруг, превратилось в кадр отснятой фотопленки.
Всё, кроме самого офицера. Резко повернувшись в мою сторону, он выхватил из ножен саблю, висевшую у него слева, и направив, в моё направление, что-то прокричал. Я услышал, показавшееся мне знакомым, слово «Карафуто». Офицер, я понял, меня видел! Просто сидеть и ждать какого-то чуда было явной глупостью. Еще шагов пять и, я уже очень ясно различал его лицо… Нет, не лицо, а ту театральную маску, которую я видел этой ночью. Желтая кожа обтягивала выпирающие скулы. Рот оголял не ровный ряд желтеющих зубов. Проваленный нос только усиливал жуткий оскал кричащего офицера. Но, что заставило ледяным холодом сковать все мои движения на какие-то секунды – это глаза. Вернее их отсутствие. Вместо глаз были два провала и из глубины черепа исходил свет, или не свет даже, а сине-красный огонь. Я лихорадочно искал пути спасения. Слева (сразу я не увидел – было не до того), почти над массивной створкой ворот была еще одна вентиляционная шахта со ржавыми скобами в стене. Единственный, как мне показалось, путь к спасению!
Прыжок и, ухватившись за первую скобу, я сгруппировавшись вынес свое не очень тренированное тело из моего укрытия, и буквально взлетел по импровизированной лестнице наверх. Еще одна громкая команда офицера и все подчиненные ему военные бросились туда, куда указывала сабля офицера, то есть в мою сторону. Треск автоматной очереди, там, уже снизу, только подстегнул меня к спринтерскому бегу. Перелетев через бетонное кольцо, я бежал по той же самой тропе, заросшей выше моего роста лопухом, но я валил эти растения не замечая боли в руках.
Выскочив на поляну я думал, что все уже кончилось и недавний кошмар – это только череда непонятных явлений происходящих со мной, но тут взгляд невольно приковало небо. Такого я еще не видел. Тучи, совсем низко скручивались в некую спираль и все это происходило с невероятно бешеной скоростью. Молнии сверкали не переставая, но, поразительно, грома я не слышал. Шквал ветра почти до земли нагнул прибрежные деревья и кустарник и хлынул, сплошной стеной все поглотивший ливень.
До машины мне оставалось совсем немного и я, скорее по интуиции, через минуту был у неё. Привычно сунув руку в карман за ключами – обожгла мысль: потерял? Но ключи были на месте. Я открыл дверь, моментально впрыгнул в салон и завел двигатель. Врубаю первую скорость – машина стоит на месте! Нет, она вращает колеса, но ее как будто кто-то держит. Смотрю в зеркало заднего вида и вижу… Господи, ну за что мне это? В окне задней двери – опять эта жуткая маска. Машину разворачивает в сторону реки и я вижу как из открытых ворот капонира, с характерным ревом, на огромных поплавках, посередине реки, набирая скорость скользит самолет. Несколько секунд и он, отрываясь от воды, скрывается за пеленой дождя.
Всё! От стресса или от страха, я теряю сознание.
Душно. Закрытые окна автомобиля не способствуют долгому, безмятежному сну. Потянувшись до хруста в костях (всё-таки салон Нивы очень мал), открываю дверь и вот она, наша островная природа: тихая речка, солнце, легкий ветерок, буйная, почти как джунгли, растительность и вера в то, что ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО! Сентябрь стоит золотой, а впереди еще целых два выходных…