Глава 56. И то и сё

Глава 56. И то и сё.

1
Под лежачий камень вода не течёт. «Ищите и обрящете»! Штольца не переставая, так и колышет из стороны в сторону неопределённость и зависшее ожидание. От подпитки боевого духа надеждой, которая, как известно, умирает последней, до впадения в катастрофическую безысходность. Но это внутри, в борьбе с самим собой. А по виду – совсем не скажешь. Ну – мужик себе и мужик. Ну, да – напряжённый немного. Только и всего…
В субботу у себя дома удалось, наконец, отрешиться от всего, связанного с нынешним его состоянием. Не надо утром отвозить жену на работу, вечером привозить, и процедур больничных в субботу нет.

Солнце заглядывает в окна по-весеннему, теплом душу греет. На подоконнике – цветочная рассада. Всходы зелёненькие проклюнулись. Штольцу интересно как на глазах тянутся они к свету, начинают распускать нежные листочки. Цветочные ростки… и они ведь, тоже – живые, но ещё – слабые и беззащитные совсем!
Амалия Болеславовна делами своими на кухне занята. Готовит вкусный обед.
Раздался звонок.
Обычно домой никто ему не звонит.
Амалии Болеславовне – в основном, – диспетчер Службы оперативного управления.
И в субботу, и в воскресенье что-нибудь да случается на сети. Она – повседневная начальница на дежурстве. Ей сообщить об очередной неприятности нужно в первую очередь.

И на этот раз к телефону подошла Амалия.
Разговор явно не деловой. Слышит Штольц краем уха радостные, её от неожиданности, восклицания.
– «Явно кто-то из приятных знакомых нарисовался. Ну, вот – не всегда звонок по телефону бывает лишь для того, чтобы настроение испортить».
Жена приближается к нему с переносной трубкой
– Виктор, это – тебя…
У Штольца не получается скрыть раздражение:
– Какого чёрта! Ну, хоть в субботу можно забыть о том, что он существует!
А на проводе оказывается – Генерал. Другой Генерал. Тот, – который «работник»! Штольц  по обрывкам фраз жены уже начал догадываться, что на проводе кто-то из их общих знакомых. Но чтобы – Марабаев?! Да ещё – домой?..

Ну, надо же – позвонил! Вот, – нашёл его и позвонил! Как это приятно, что кто-то из высокого начальства помнит ещё о нём! Хотя… это сам же он недавно поставил его в известность, – единственного Генерала за последние десять лет, с которым было полное взаимопонимание, что где-то там он ещё существует и у него – проблемы. Послал ему на электронную почту копию письма Президенту, и материал, который вкратце даёт представление о его Программе. Потому что жалко, что Программа его накроется медным тазом. И ставя в известность Марабаева, что существует такая Программа, он опустился до совсем уж призрачной, наивной надежды: Асхат Берикович, он же технарь искренне мечтающий повысить качество работы телефонной сети. Если привлечь его внимание, а вдруг и заинтересуется его разработкой?

Потом посчитал это пустой затеей, после того как успел дополнительно совершить неудавшийся визит с такой же призрачной надеждой ко второму являющемуся для него авторитетом Генералу в Петропавловск. Ждать отклика от Марабаева давно перестал, времени более чем достаточно прошло, угасли вообще все надежды – и после всего этого он взял – и позвонил!!!
Но, речь сейчас не о Программе. Марабаев позвонил, чтобы поддержать его в трудной ситуации. Интересуется, как обстоят сейчас дела.
– Как обстоят?.. – зависли дела! – Штольц рассказывает всё как есть.
Асхат Берикович не находит поводов поддаваться панике, говорит, что на крайности Генерал вряд ли пойдёт. Рекомендует ему поступать так же, как в последнем разговоре с ним советовал поступать Рыков.

– Виктор Васильевич, вы только не делайте резких движений, не поддавайтесь на провокации и не вздумайте подписывать никаких бумаг. Не сдавайтесь. Всё уладится, вот увидите!.. И ничего не бойтесь!
Как будто вновь, правда – ненадолго, выросли за спиной у Штольца крылья. Ну вот, поговорил с ним вроде бы совсем отдалившийся от него человек и легче стало.
Да нет же – Асхат Берикович совсем не последний человек в Казахтелекоме! Кольнуло запоздало: о Программе ни слова не сказал. Хотя… мудрый он человек. Правильно расставил акценты – не до Программы сейчас! Раз позвонил – значит, не равнодушен к его Судьбе. А вдруг замолвит в защиту его словечко перед тем, кому надо!

2
Три недели продержала врач Штольца на бюллетене, и вместе с ним закончился февраль-месяц. Раннюю весну обещает погода. Солнце землю греет сильнее, чем обычно. Лужи огромные образуются. Вот-вот начнётся паводок. Горячая пора для связистов, обслуживающих линейно-кабельную сеть. Обычно во второй половине марта накапливается воды в достаточном количестве и тогда она находит негерметичные места в кабелях, проникает внутрь под оболочку, вызывает короткие замыкания в парах телефонных кабелей и в итоге массово повреждаются телефоны. Нынче, дней на десять раньше начнётся авральная поврежденческая суматоха. В том числе и об этом думается Штольцу по инерции.
Окреп Штольц физически. Передышка позволила ему осмыслить все возможные варианты разрешения конфликта, свыкнуться со своим положением, понять, что на работе его ничего хорошего не ожидает.

Всё, что можно было, он сделал. Надеяться вообще-то больше не на что.  И только одного хочется, чтобы быстрее наступила окончательная определённость.
– «Незачем продолжать дальше тянуть кота за хвост. Из всего, что ты там вообразил в теоретических умозаключениях – лишь один-единственный вариант может реализоваться на практике. И возможно, это будет самый худший вариант.
Боже! Как не хочется склоняться к тому, что именно так и будет. И всё равно, жирную точку как можно скорее надо поставить на этой истории.
Надоело сидеть дома. От отдыха ведь тоже устают люди. Хватит прикрываться бюллетенем. На работу надо выходить, на работу! А там – как сложится…».

Начало марта радует яркими, солнечными днями. Весна, она, как правило, настраивает людей на позитив. И хотя, какой уж тут позитив в его положении, – а появляется Штольц на работе в приподнятом настроении. И, всё та же, казалось бы, совсем уже раздавленная надежда непроизвольно присутствует в мыслях не желает ни в какую умирать окончательно, напоминает, что есть ещё это замечательное «авось». Ведь почти месяц прошёл. И целые три недели, его никто с работы не беспокоил. Ни единого звонка, ни от кого не прозвучало. А время – оно сглаживает остроту момента. Необходимость совершить даже важные дела в суматохе времени забывается. А тут – мелочь: выговор объявить человеку собирались.
Греет душу надежда, выдвигает осторожное предположение: да и разговор с Генералом один на один, состоявшийся в кабинете, мог быть переосмыслен. А вдруг, остыл Генерал, подумал хорошенько и оставляет всё как есть.

Мечты, мечты… и часа не дали ему, чтобы освоиться на рабочем месте в кабинете, так и не занятом Валовым. Начальник отдела по управлению персоналом Мухаметова Орынтай Сапаровна сразу же осчастливила своим появлением перед глазами. Такое ощущение вызвала у Штольца, как будто прямо-таки с нетерпением ждала она его. Просто жаждала увидеть. И как только удержала себя: надо же – с таким «важным и неотложным поручением» не решилась прямо домой к нему приехать! Дождалась, разрядилась, наконец, накалила ситуацию первыми же словами
– Виктор Васильевич, ознакомьтесь с протоколом заседания комиссии по результатам проверки соблюдения исполнительской дисциплины. К вам есть претензии. Генерал требует, чтобы вы сразу по выходу представили объяснительную записку на этот счёт.

– «Что называется – приехали! Ну, вот они – осторожные твои ожидания, призрачные надежды! Вот она, пресловутая милость победителя! А ведь Генерал по-настоящему почувствовал себя победителем, когда, хоть и один на один, а унизился ты перед ним просьбой – ограничиться уже объявленными выговорами, и уже осуществлёнными дисциплинарными действиями. И продолжает упиваться победой. Добивать будет. Вот, как только появился ты в поле зрения его исполнительного аппарата, сразу же и ткнули ретивые исполнители тебя мордой в суровые реалии.
Проявляй дисциплинированность. Продолжай унижаться и кайся за проступки свои уже документально, или… трепыхайся как прежде, демонстрируя несговорчивость. Сопротивляйся и дальше фанатически перед неуклонно приближающейся погибелью. Твой выбор!»
Штольц, конечно же, выбрал второй вариант. Ни по одному из предъявленных в протоколе пунктов обвинения не признал своей вины. Аргументированно расписал доводы, оправдывающие несогласие.

Работал над объяснительной творчески. В общем, почти три часа потратил на писанину объёмом в один цельный лист. И теперь уже сам нанёс визит в кабинет Орынтай Сапаровны, положил ей на стол требуемый документ с видом, что, так сказать, исполнил свой долг.
Орынтай, она его конечно не успокоила. Не стала скрывать, что уже дожидается его с готовыми формулировками третий выговор. Чтобы пустить его в дело только письменной объяснительной записки от него и не хватало. И совсем не важно, что в ней написано. Она – формальность.
А дальше? Дальше – Генералу решать! И посетовала
– Ну, вы же не хотите сами хотя бы от должности отказаться и написать заявление, чтобы перевели вас на другую работу?

– Нет, не хочу – сказал, как отрезал Штольц.
Орынтай вскинула на него удивлённые глаза посмотрела как на придурка и посчитала нужным, предостеречь:
– Виктор Васильевич, неужели вы не понимаете, что в случае, если подпишет сейчас приказ Генерал, поздно уже будет отыгрывать назад и это означает, что уволят вас с позором по  дисциплинарной статье.
Штольц остался непреклонен, даже малейшего колебания не допустил
– Будет третий приказ? Ну, пусть будет!..
И опять, хоть снова на работе он находится, а дел нет никаких, и перебивает всё томительное ожидание теперь уже известно чего.
Целый час оставался ещё до обеденного перерыва, пустой, изматывающий душу час.
И всё-таки, работа работой, а обед – по расписанию.

3
Штольц во дворе давно уже прогрел мотор автомобиля, а Амалия Болеславовна всё ещё не спускалась со своего этажа. Он не выдержал и чтобы поторопить её, позвонил по телефону.
– У меня Орынтай Сапаровна – ответила жена. – Задержала… сейчас спущусь.
И действительно, минуты не прошло. Увидел Штольц – распахнулась дверь технического здания, нарисовалась во дворе Орынтайка – она же – дочь связиста, бывшего начальника районного узла связи, с которым знаком и работал он вместе аж с 1975 года, спешила к себе в кабинет, и никак не могла не пройти мимо него.
 
Штольц чуть не задохнулся от ярости. Явно обрабатывала она опять Амалию Болеславовну, чтобы, как жена, воздействовала она на мужа. Вразумляла, пугала её неотвратимостью грядущих проблем. Настаивала, чтобы отговорила, так сказать жена несговорчивого упрямца, мужа своего, от опрометчивых действий. Добра, видите ли, она желает Виктору Васильевичу и только добра. И что по ней рикошетом эта история может ударить. А потому считает правильным лишний раз напомнить и ей, что Генерал закусил удила и намерен идти до конца.
По сути, только что, подло, через жену, пыталась оказать Орынтай на него психологическое давление.

Шла Мухаметова – сама добродетель, приближалась к Штольцу с кротким выражением на лице, в одежде по моде подчёркивающей её мусульманскую принадлежность, чёрный платок покрывал голову.
Он шагнул в её сторону, заставил остановиться и отчитал так, что бедная женщина, наверное, сто раз пожалела, что связалась с этими ненормальными Штольцами. Спрашивается – за что!!! Ведь она за них неразумных тоже по-своему переживает!
Глядела на Штольца Орынтай Сапаровна, лупала глазами и чуть не плакала, мол, чем это я заслужила такую ненависть?
А Штольцу было её совсем не жаль. Он представил, в каком состоянии сейчас находится его жена, какую нагрузку на нервы получила.

– «Сколько можно! Она ведь на тонкую щепку стала похожей! Неужели не понятно, зная её и видя сейчас со стороны – такой, что категорически противопоказано ей лишнее волнение. Как можно вот так безжалостно назойливостью своей её мучить!»
Вбивал в неразумную голову незадачливой жалельщицы жестокие слова Штольц
– Странными способами выражаете вы добро! Вот, гляжу, в Аллаха стали верить. Ребёночка ждёте. Ну а раз так – напоминаю вам, – ОН там, наверху всё видит! И воздаст по заслугам, в том числе и за то, что вы сейчас творите с  моей женой. Оцените правильно свои действия. И грехи ваши… за них ведь не только вы пострадать можете... Не смейте впредь даже и думать, чтобы ещё хотя бы раз заговорить обо мне с моей женой!

Ни слова не проронив в ответ, метнулась от него прочь испуганная Орынтай как от прокажённого.
А он – что? Он таким способом не на словах, а на деле жену защищал. А что ещё для неё мог он сделать…