Размышляю...
Только что поговорила с соседкой-моей ровесницей.
Живет одна, дети-сын и дочь, живут своими семьями в соседних городках.
В последнее время замечаю, как стремительно меняется ее отношение к детям и внукам.
Раньше, бывало, каждый вечер за чашечкой чая она показывала мне эсэмэски от сына, дочки, внучки и внука. Они, эти весточки, приходили на ее телефон каждый день вместе с фото и видео. Она показывала их по многу раз за вечер.
Мне казалось, что она счастлива.
И дочь, и сын наведывались к ней, и это были радостные события.
Теперь я замечаю, как с каждым годом глаза моей соседки скучнеют и в них появляются льдинки.
Она узнала свой неутешительный диагноз и постепенно ее радость общения с близкими перешла в раздражительнось, как только они уставали слушать ее жалобы на свое здоровье.
Дети, как могли, утешали ее, нарочито бодро улыбались и говорили, что не так уж она и больна.
Кстати, нам только кажется, что мы этим ободряем больного старого человека.
А ему порой нужен не наш оптимизм, а сочувствие и понимание.
Я видела, что она больна.
Ее руки уже не могла делать то, что они делали раньше-суставы болели, пальцы плохо сгибались.
Она ходила, шаркая ногами по полу, держать равновесие становилось все сложнее.
Она все больше раздражалась показному энтузиазму своих детей и внуков.
Ей все больше казалось, что они безразличны к ее боли, и она демонстративно не пила необходимые ей таблетки.
Ей нравились ее страдания. Она сетовала на то, что дети и внуки, которых растила с такими трудностями , но с такой любовью, - не благодарные создания, и теперь она иногда бросалась словами в их адрес, которые приводили меня в ужас.
Когда-то она делала своими, теперь слабыми и непослушными, руками прекрасные вещи-вышивала гладью яркие букеты цветов или собирала из теплых натуральных разноцветных камней необыкновенной красоты бусы и раздаривала их.
Вчера она принесла мне ларец и открыла его. Там все еще лежали теперь холодные камни-бусинки и были аккуратно скручены в колечки лески.
Она долго рассматривала их, и я, думая, что приободряю ее, сказала: - Вам еще есть что дарить на память о себе детям и внукам.
И пожалела о том, что сказала.
Меня обдал холод льдинок ее глаз.
Она разразилась ругательствами, которых я от нее за все время нашего знакомства не слышала.
Я вздрогнула от ужаса и тихо сказала:- Зачем Вы так. Ведь в памяти свих детей мы должны сохраниться такими, какими они нас знали с детства-добрыми, любящими.
Ее ответ заставил меня задуматься.
-А зачем? Меня тогда уже не будет на свете и к чему мне их добрая память?
Она закрыла свой ларец, поднялась и ушла к себе.
А я сидела, примерзая к креслу от того холода, которым от нее повеяло.
Мы не видимся уже пару дней.
Что заставляет нас так меняться с годами?
Когда, в какие мгновения тепло, которое мы излучали и которым согревали своих близких, превращается в ледяной холод?
Оказывается, не только тогда, когда холодными и безразличными к нам становятся те, кого мы любили больше всего на свете.
Бывает, когда те, кого мы вырастили, любят и заботятся о нас, но мы все время хотим от них новых доказательств любви и ожидаем постоянных благодарных слов.
Ведь мы их растили!
Все чаще мы требуем от них жертвенной любви и даже съедаем порой часть пирога их жизни.
Старческий эгоизм? Наверное…
Но как, как погрузиться в омут своей старости, не затянув туда тех, кого мы когда-то любили больше всего на свете?!