- Наш дурман самый крепкий и самый лучший, я не дорого прошу. 2-3 килограмма у меня возьмешь и продашь там, где живешь. Денег заработаешь, там это дорого стоит, я знаю.
- Сейчас опасно, аэропорт в Кабуле закрыт.
- Да, на Кабул не ходи, Кабул обходить надо. Если будешь обходить – обойдешь. Купи у меня. Дурман чистый, крепкий, не пожалеешь. В Кабуле деньги всем нужны, будут убивать, грабить друг друга. На Кабул лучше не ходи.
- А золото или сапфир у тебя есть?
- Нет, этого у меня нет. А зачем тебе золото. Его сразу у тебя талибы отберут, а сонный мак –везешь себе и вези, у них свои запасы есть.
- А ты сам талиб, моджахед?
- Ну, слушай, что такое талиб, здесь денег нет, а чтобы жить - деньги нужны. Поэтому война идет и здесь каждый и талиб и не талиб. Ты купи у меня дурман, а там его кому-то продай. Ты Москва живешь, или Ташкент живешь. Нет не там? И Лондон тоже не живешь. Не говори мне где, я все равно не понимать где и ты меня запутаешь. Это будет не хорошо. Мой дед в Пешавар много раз ходил, брат моего деда в Хуздаб ходил и до Исламабада на верблюдах доходил. Скоро я тоже туда пойду. Там у брата моего брата свои люди есть и в мечети и на двух базарах.
- А ты на Иран к парситам ходил?
- Нет, не ходил, и ты не ходи. Парситы тебя бить могут, в тюрьму бросить, совсем мертвым будешь.
- А ты книги какие-то читал, или только Коран?
- Слушай, я тебе скажу, только ты никому не скажешь, что это Ахмад тебе сказал!
Книги я читал и Коран читал, и скажу тебе, что Коран я и читал и не читал. Там для разных людей и разными людьми написано. Чтобы непонятно было и запутано. Поэтому я, как и мой отец: и читал это и не читал. У нас здесь тот, кто много знает – мало говорит, а тот, кто мало знает, или не знает, тот всем об этом рассказывает. Как американцы, они много всем говорят и все их слушают.
- Да я, понял.
- Понял, вот и молчи. О делах говори, а об этом молчи.
- А что ты думаешь о женщинах в Кабуле. Они протестуют, хотят учиться и работать.
- Они уже много лет и учатся и работают. Это те, кому американцы деньги платили. А теперь им деньги платить не будут. И кого они учили, как научили? Все как было, так и есть. И ничего хорошего нет. Эти женщины в Лондон хотят и к американцам. Там будут тоже говорить, что учатся и хотят учиться и работать. Но работать они не хотят, они денег хотят. Они за Лондон замуж хотят, там будут рассказывать американцам, что здесь женщины и девушки-дети хотят учиться и работать.
- Да, ты я смотрю, серьезно об этом рассуждаешь.
- Ахмад не рассуждает, Ахмад это давно знает, и смотреть никуда не надо. Я вот что думаю. У тебя денег мало-мало есть, у меня денег мало-мало есть. Давай сложимся, купить четыре крепких молодых осла, загрузим и пойдем через горы на Пакистан. Там на базарах денег заработаем, и мне и тебе.
- А почему не коней, а ослов?
- Конь у меня есть, два. Осел есть, но женщина-осел. Конь слабый по горной тропе, копыта ломает, хромает, болеет. Понимаешь? А осел крепкий, крепче не бывает.
- А пограничники с другой стороны?
- Ахмад знает куда идет. Там нет пограничников, там наши люди своих пускают, а не-своим говорят: давай заплати что-нибудь. В Пакистан на базарах денег заработаешь, в мечеть документ себе сделаешь очень недорого, поедешь на Карачи. Я знаю, ты туда хочешь. Там море есть, много соленой воды. Я тоже туда хотел, но уже нет, не хочу. Назад черед горы вернусь.