Предыдущая страница http://proza.ru/2021/09/06/1214
Япония пребывала в относительной изоляции с 1637 года, когда её правительство запретило японским гражданам покидать страну, а иностранцам за высадку на территории страны пригрозило смертной казнью.
Торговля продолжалась вестись только с Китаем и Голландией. Однако отгородиться от мира оказалось не так-то просто. Британия правила морями, её суда часто появлялись у берегов японских островов и производили морскую съёмку.
В девятнадцатом веке нажим на Японию усилился со стороны русских, американцев и англичан, которые делали неоднократные попытки заключить с японским правительством торговые договоры, но каждый раз получали отказ.
В 1846 году японцы выдворили из страны прибывшего туда для переговоров американского коммодора Бидла.
Терпение американцев лопнуло, и в 1853 году после тщательной и длительной подготовки в Японию по приказу президента Франклина Пирса направили экспедицию во главе с коммодором Мэтью Перри.
Перри получил указание от президента и военного министра Джефферсона Дэвиса не принимать никаких «нет» и применить силу, чтобы добиться согласия японской стороны на заключение торгового договора.
Об этом разведка министерства иностранных дел доложила русскому правительству, которое было заинтересовано в подобном договоре не меньше американцев.
Но со времени нападения Хвостова и Давыдова на японские селения, японцы с большим подозрением относились к своему северному соседу, не желая иметь с ним никаких отношений.
Тем не менее, российская сторона не прекращала попыток установить торговые отношения с Японией, в качестве повода для встреч, используя потерпевших крушение и спасённых японцев.
В первой половине девятнадцатого века такая возможность представилась в 1835 г., когда после кораблекрушения три японца попали на Камчатку, а оттуда в Охотск.
Летом 1836 года командир бота "Уналашка" подпоручик Дмитрий Иванович Орлов получил приказание доставить японцев в гавань Урбитчь (Фурубецу) на западном побережье острова Итурупа. Нежданного гостя, наученные горьким опытом японцы, встретили огнём из пушек.
Орлов назад японцев не повёз, а высадил их в другой, безлюдной части острова. В 1842 году капитан английского торгового судна высадил на берег в Петропавловске шестерых японцев, пояснив начальнику Камчатки, что у него нет возможности отправить их на родину.
Временно исполнявший обязанности начальника Камчатки капитан-лейтенант Шишмарёв, уже сидевший на чемоданах, чтобы ехать в Петербург, согласился принять японцев, предоставив расхлёбывать эту историю своему сменщику капитану второго ранга Николаю Васильевичу Страннолюбскому.
Капитан 2 ранга с согласия местных жителей разместил японцев по квартирам, а сам сел писать рапорт начальству, спрашивая, как поступить с потерпевшими крушение. Дело дошло до царя, и тот велел отправить их на родину.
Японцев на корабле "Великий князь Константин" перевезли в Ситху, где, если верить документам, они жили, как в санатории, по крайней мере, на них списали всю недостачу продовольствия и казённых вещей.
В 1843 году на бриге «Промысел», которым командовал прапорщик корпуса флотских штурманов Александр Михайлович Гаврилов, японцев отправили на родину. После некоторых мытарств, описывать которые мы не будем, их высадили на Итурупе.
К общей радости соотечественники встретили и русское судно, и незадачливых мореплавателей дружелюбно. В Петербурге очень обрадовались и решили развить успех, поручив Гаврилову вновь отправиться на Итуруп, на сей раз с официальными письмами и подарками.
В 1845 году прапорщик вновь повёл судно по старому маршруту, но визит оказался безрезультатным, чиновник, с которым он вёл раньше переговоры, умер, а новый ограничился тем, что приказал снабдить русских водой и провизией, но принимать письма и подарки отказался.
В 1850 году американское китобойное судно «Купер» доставило в Петропавловск нескольких японцев. Этот очередной «подарок» для русских властей на Камчатке передали с другого китобоя, «Генри Ниланд», который спас японцев после кораблекрушения.
Американскому шкиперу не хотелось кормить ненужных ему пассажиров, а тут удачно подвернулся «Купер», направлявшийся в Петропавловск.
Нельзя сказать, что появление сынов страны восходящего солнца вызвало великую радость на Камчатке всё по той же причине: людей требовалось кормить, одевать, обувать, предоставить жильё, а откуда брать на это деньги и по какой статье списывать расходы?
Это в наше время на них списали бы всё, что можно и нельзя, а тогда на Камчатке при только что назначенном военном губернаторе Василии Степановиче Завойко с этим делом стало строго, много уже не наворуешь.
Естественно, доложили в Петербург. Почта тогда ходила полгода в один конец. Царь приказал невезучих мореплавателей вернуть на родину, но при этом попытаться вновь использовать такой замечательный повод для установления отношений с японскими властями.
Пока шла переписка, американцы, которым везло на вылов в море потерпевших крушение японцев, добавили к прежним шести ещё двух новеньких. Их доставил китобой «Маренго».
Правление Российско-Американской компании предложило министерству иностранных дел перевезти японцев в колонии, обучить русскому языку и затем использовать в качестве переводчиков.
Ранее попытки установить отношения с японскими властями на Курильских островах были неудачными и по причине отсутствия переводчика. Поэтому предложение компании с энтузиазмом поддержали.
Предполагалось установить отношения с властями одного из больших японских островов от имени правления компании.
До лета 1851 г. японцы оставались на Камчатке, а в июле 1851 г. к большому удовольствию военного губернатора Камчатки капитана 1 ранга Василия Степановича Завойко из Петербурга поступило указание передать японцев в Новоархангельск, в распоряжение главного правителя колоний, что и было выполнено.
Семь человек (один из восьми спасённых умер) на корвете "Оливуца" перевезли в Аян, а оттуда на бриге "Великий князь Константин" в Новоархангельск. Их разместили на одной квартире с учеником мореходства Свиньиным, который обучал "смышленнейших из означенных японцев русской грамоте".
Надо понимать, кто попал к русским – простые малограмотные рыбаки, которые не горели энтузиазмом заниматься учёбой, да и не все из них были к ней способны. Контролировал жизнь и обучение японцев шкипер Иван Васильевич Линденберг, поскольку именно ему предстояло доставить их на родину.
За время пребывания японцев в Новоархангельске составили: "Русско-японский словарь по алфавиту" из 1650 слов, который потом доставили контр-адмиралу Путятину перед его командировкой, а также пояснения и рисунки "главнейших японских монет в настоящую их величину".
Отправили, не знаешь даже, как их назвать, то ли счастливчиков, то ли наоборот, несчастных, домой на родину барком Российско-Американской компании «Князь Меншиков». 28 июля 1852 года судно встало на якорь в бухте Симода.
Дело в том, что японцы были уроженцами близлежащих деревень, часто бывали в Симода, знали, что бухта не была защищена батареями. Командир барка Линденберг попытался передать письмо правителя колоний Николая Яковлевича Розенберга местным властям.
Японские чиновники поблагодари русских за гуманный поступок, письмо скопировали, но брать оригинал отказались, и на берег никому сходить не разрешили. А 1 августа прибывший в Симоду японский чиновник передал приказ из столицы: потерпевших крушение не брать, а от русских потребовать немедленно покинуть японские воды.
При этом японцы вели себя исключительно вежливо. А так как русские не торопились, то большие японские лодки взяли судно на буксир и вывели из бухты. Что сказал по этому поводу Линденберг, догадаться несложно, в русском языке есть некоторые слова, которыми умеют выражать все чувства, кроме объяснения в любви.
«Князь Меншиков» вышел из бухты, и в нескольких милях от Симоды, японцев высадили на берег. Что стало потом с бедолагами, которых не желали видеть в родном отечестве, точно неизвестно, но они остались живы и некоторые из них впоследствии даже посетили фрегат «Паллада».
При прощании японцы горячо благодарили за доброе к ним отношение, благо, научились кое-как изъясняться по-русски.
Продолжение http://proza.ru/2021/09/09/760