Нинка Юдина ещё бодрая семидесятипятилетняя старуха проводила сына на работу, взяла полиэтиленовый пакет из «Хлеб соли», старенький нож-складешок и вышла из дому. Сотовый телефон в скользком корпусе, чтоб не потерять, оставила дома. Вещь дорогая!
Вчерась Валька - соседка по даче и давнишняя подруга похвасталась, притворно вздыхая: «Грибочки пошли. Мой-то навозил — чистить замучилась».
Ейный сынуля, Васька — боров гладкий, с детства отличался жадностью. Не то что мой простодырый Женька. В школе Женька хорошо учился, грамот полный сервант. Ваську шпыняли за неуспеваемость. Теперь Васька владеет магазином, запчастями торгует и прочей железной мелочью, кажный год на море ездит. Её Женька получает гроши, работая простым пожарным. Должно быть, в советской школе не тому учили.
Нет, её Женька не бедствует. Вот и телефон матери кнопочный почти новый отдал, когда купил жене модный смартфон. А зачем старухе иной, когда глазоньки не видят? И то сказать — возраст!
Было девять часов утра. Тяжёлое от воды серое сентябрьское небо низко легло на крыши домов, мёртвые корпуса целлюлозного комбината, проглотило улицы, деревья и горы, смешалось с такого же цвета байкальской водой. Туман заполнил город. Мелкая морось липла к лицу, мутнила толстые стёкла очков, мокро ложилась на плечи. Нинка пожалела, что не накинула плащика, но ходьба быстро согрела.
Женщина перешла дорогу, крытую убитыми временем бетонными плитами, поднялась в гору с невидной в тумане телевизионной вышкой, прошла мимо дачных домишек за покосившимися дощатыми заборами. Многоквартирный, двухэтажный дом, в котором прожила жизнь с покойным мужем, остался позади.
Прошлый год их старый дом отделали сайдингом нежного салатового света, заменили гнилые рамы на стеклопакеты. Из щелей не дует, и красить не надо. Живи, да радуйся.
На неделе соседки болтали, что Путин к выборАм всем старикам обещает дать по десять тысяч. Нинка не поверила. Много обещаний за жизнь слышала. Вон, Никитка Хрущ в новом веке обещал коммунизм. И, где тот коммунизм, и, где тот Никитка? Даже его внучек за океан убёг от обещанного рая.
А сегодня утром раненько телефон блимкнул: «Нина Александровна, получите десять тысяч». Не соврал Путин. Нет, жить можно. Конечно, «по морям» не разъездишься, но клубничка на даче уродилась, картошка то ж, сейчас, Бог даст, наберу грибочков пакетик. Перезимуем. Здоровьица бы ещё!
«Чё старикам дома не сидится?- рассеянно подумал поэт Новелов, заметив из окна съёмной квартиры, входящую в лес сутулую фигурку в клетчатой тёплой рубахе,- дождь собирается».
Впрочем, поэт про старуху скоро забыл, пошла рифма.
Дождь начался в одиннадцать.
Пенсионерка не вернулась из леса ни к обеду, ни к вечеру.
Первое сентября. Хочу спать. Накануне дежурил, в ночь двадцать девятого ходил на Хамар-Дабан. Тётке поплохело от усталости и высоты, её друг запаниковал, вызвал спасателей.
Мы к семи утра добрались до страдалицы, успокоили, сопроводили вниз. Все рады: женщина, что полегчало; мы, что не пришлось человека на себе тащить.
В 19:18 позвонил дежурный, сказал, что в Байкальске бабка потерялась, дуй на базу. Оделся, взял фонарь, налил в термос чаю.
Нас четверо: Санька, Лёха, Серёга и я. Старшим Сашка.
Зацепили к УАЗику прицеп с квадроциклом. Выехали в восемь, то есть по-военному в 20: 00. Около двадцати одного или чуть раньше были в Байкальске у пожарной части. Спешили изо всех лошадиных сил, но с прицепом по кривой дороге не разгонишься, да и УАЗ — машина не быстрая.
Темно. Стелется туман. Под навесом - мужиков человек двадцать. Часто курят. Красные точки стоп сигнальными огнями горят перед хмурыми лицами. Говорят, что засветло успели обегать гору под телевизионкой, куда ушла пострадавшая. Результатов нет.
Здесь всё рядом: дом, где живёт бабка, пожарка, гора, лес. Снизу слышны поезда на железной дороге, шум автомобилей с федеральной трассы. Трудно заблудиться. Даже в тумане направление определить можно.
Спрашиваем: «Как у бабушки со здоровьем?» В темноте кто-то говорит, что старуха бодрая, зовут Нина, только у старой «давка» и плоховато слышит.
«Давление — это не хорошо,- думаю я,- наклонилась бабуля за грибом, бахнул инсульт. Лежит где-нибудь под кустом. Рядом пройдёшь — не заметишь. Человек удивительно мало места в пространстве занимает».
Решаем прочесать лес между речкой и бабкиным домом. Идём по окраинной улице. Туман стелется пластами. Фонари выхватывают из темноты гаражи, полу заброшенные дачи в зарослях одичавшей малины. Улочка упирается в склон всё с теми же гаражами и дачами по краю. По крутой пешеходной дороге спускаемся в густой смешанный лес, какой бывает в речных поймах: пихты, берёзы, черёмухи, ольха, осина, ещё какая-то непознаваемая в темноте колючая растительная дрянь. Среди всего этого дикого великолепия в самых неожиданных местах встречаются бетонные конструкции непонятного предназначения, без человеческого попечения одичавшие, и сами ставшие природными объектами.
Вытягиваемся вдоль дороги длинной светящейся цепочкой, берём направление на реку, стараясь сохранить интервалы и равнение, ломимся через мокрый лес, заросли малины и шиповника, зовём: «Нина!»
Трещат кусты, ложатся под ноги папоротники.
Выламываю длинную, упругую палку и сбиваю перед собой с травы воду, но скоро всё равно становлюсь мокрым. Хорошо, движение не даёт замёрзнуть.
В темноте шумит река. Солзан несёт свои воды к Байкалу. Округлые гальки, величиною с человеческую голову, словно светятся в темноте.
Смещаемся на ширину шеренги, идём в обратную сторону: «Нина! Нина!» Нет ответа.
Упёрлись в склон. Мои спасатели упрямо лезут вверх. Я думаю: «Бабка здесь жизнь прожила. Она что дура, в крутяк по верху которого забор идёт, лезть? Там и прохода нет!» Пристраиваюсь к местным ребятам. Подымаемся по той же дороге, что спустились. На часах 22:50.
Мужики уходят. Я остаюсь ждать своих. Светят уличные фонари, выхватывают из тьмы мелкие капли тумана. Мокро блестит трава. Снизу склона через кусты и крапиву вылазит Серёга.
Правее, где дачи и заборы, слышим возню. Кричим: «Санька, Лёха, там не пройдёте!» Скоро в дыру, где уже пролез Серёга, поднимается Александр.
Минут двадцать ждём Лёху. Лают собаки, незнакомый голос во тьме пьяно матерится: «Пошёл отседова такой-разэтакий! Пса спущу».
Лёхе приходится «идти отседова» и обходить дачу.
Я готов присоединиться к разгневанному хозяину и материть Лёху, завтра рано вставать.
У бабы Нины мало шансов пережить эту ночь, но лучше думать о ней как о живой.
Просыпаюсь до будильника. На часах 4:50. Серёга заезжает за мной в 5:50. Небо уныло-серое. Байкал дышит туманом. У Сашки перебираемся в УАЗик, заезжаем за Лёхой. Без прицепа наш колёсный друг проявляет неожиданную прыть. Квадрацикл ночует в Байкальске.
В 6:45 оставляем машину у пожарной части, идём к «водокачке». Водокачкой местные называют насосную станцию. Саму станцию в лесу не видно.
Подходим к месту сбора. Склон горы, увенчанный тонкой шпилькой телевизионного ретранслятора. Город внизу. На севере Байкал. Меж горой и морем Байкальск, западнее - река Солзан, восточнее - лыжный стадион, южнее следующая сопка. «Советские военные карты» на телефоне дают ей высоту 800 метров. На реку «Телевизионная гора» круто обрывается. Всё заросшее диким лесом.
Нас уже ждут: полиция, волонтёры. Кто из них кто — становится ясно только по разговорам. Все одеты одинаково. Плохая привычка наших граждан в лес обряжаться как на войну — в хаки. Мы четверо в синих куртках с красными вставками единственное исключение.
Народу человек 25-30. Надеемся, что начальник полиции как местный, возьмёт организацию поиска на себя.
Пытаюсь выведать у сына, куда баба Нина по грибочки ходит. Сын неопределённо жмёт плечами, говорит, что мама всегда одна ходила. Мне это кажется странным. Неужели мамаша ни разу не брала сынулю с собой?
В семь приступаем к поискам. Работы приходится организовывать Сашке. «Чешем» гору вдоль и поперёк — вверх по склону, вниз по склону, вдоль по склону. Телефон начинает записывать трек. К вечеру вся карта покрывается тонкими линиями пройденного пути.
«Какие к чёрту грибы?- думаю я сердито,- за весь день видел один подосиновик, пару волнушек и семейку переросших лисичек, выросших на склоне, куда нормального грибника палкой не загонишь».
После полудня Лёху забрали, понадобился водитель для других работ.
Продолжаем искать. Временами начинает сеяться мелкий, нудный дождичек. Одежда промокает.
Волонтёры приходят и уходят. Хорошо, что у них есть свой координатор, и нам не надо о них беспокоиться.
На ручье под горой Сашка находит пакет с грибами. Идём по течению, осматривая ямки и кусты. Скоро утыкаемся в Солзан.
К 16 приходит уверенность, с бабой Ниной всё плохо. Отправляем волонтёров «чесать» ручей. Ещё час бродим по лесу, слышим далёкое: «Нина! Нина!»
Дождь идёт сильней и сильней.