Мой друг Давид позвонил мне, когда я со своей невестой Ликой прогуливался по вечернему парку.
- Привет, Жека! - сказал он весело. – У тебя очень красивая девушка. Познакомь, а?
- А ты откуда знаешь, что она красивая? – удивился я.
- А я вас вижу. Сижу в кафе «На горке» и ем мороженое. Поднимайтесь ко мне, я угощу вас грузинским вином «Киндзмараули».
Кафе «На горке» было старинной достопримечательностью нашего города. Его построили еще до революции на небольшом возвышении посреди парка. К нему вела узенькая и довольно крутая лестничка, а наверху стоял небольшой киоск, в котором продавали мороженое и прохладительные напитки. Вокруг него располагалось несколько столиков с удобными креслами. Я знал, что вина там не продавали, и догадался, что Давид принёс его с собой.
- Если ты не познакомишь меня со своей девушкой, я перестану считать тебя своим другом, - продолжал настаивать Давид.
- В другой раз, - ответил я и выключил телефон.
- Кто это звонил? – спросила Лика.
- Мой друг Давид.
- Какое редкое и красивое имя. Он кто по национальности?
- Армянин. Давид Амбарцумян.
Этих сведений о моем друге для Лики оказалось достаточно, и она замолчала.
Люди, вообще, мало интересовали её. Она их просто не любила, считая, что все должны любить её.
Давид и я дружили еще с одним нашим однокурсником ,Федором Заикиным, философом и неудачником. Однажды мы сидели на аллее центральной улицы нашего города, а мимо нас прошли три прекрасные девушки в роскошных нарядах. Мы восторженно и дружно улыбнулись им, но они гордо прошествовали дальше, словно не замечая нас. И тогда Фёдор сказал::
- Мы для них просто окружающая среда. Как вода в аквариуме для золотой рыбки.
А я тогда подумал с тоской: «А, может быть, и моя Лика из породы этих самых «золотых рыбок?». Но эта мысль тут же бесследно испарилась, потому что в ту пору я был безмерно счастлив. Когда я признался Лике, что люблю её, она посмотрела на меня удивленным взглядом и спросила:
- Ты хочешь жениться на мне?
Причем она сделала логическое ударение на слове «хочешь», и получилась так, будто она сама предлагает мне жениться на ней.
Именно по этой причине я был рад, что она не обращает внимания ни на кого другого.
Я очень удивился, когда спустя несколько дней после той прогулки в парке она вдруг спросила:
- А что это за человек, твой друг Давид?
- А почему ты спрашиваешь?
- Подруги сказали мне, что это самый известный ловелас в нашем городе.
- Кто?! Давид?!
- Да, Давид Амбарцумян. Он ухаживал за одной моей знакомой, а, когда она забеременела, бросил её.
Я рассмеялся:
- Это какой-то другой Давид Амбарцумян. И, вообще, как возник этот разговор с подругами о моем друге?
- -Просто я спросила их, знают ли они молодого человека под таким именем, потому что мне интересно, с кем дружит мой будущий муж.
Это уже было что-то новое: Лика заинтересовалась, как сказал Фёдор Заикин, окружающей её средой.
На следующий день после этого разговора ко мне домой пришел Давид. В ту пору мы встречались с ним редко, так как он решил основать собственное дело: мастерскую по ремонту автомобилей, и был очень занят.
Он пришел очень усталым и даже, как мне показалось, постаревшим, плюхнулся на диван и спросил:
-Так когда ты познакомишь меня со своей девушкой?
- Она не просто моя девушка, а нареченная невеста, и познакомлю я тебя с нею только на собственной свадьбе.
- Почему так поздно?
- Потому что до меня дошли слухи, что ты ужасный донжуан, и я боюсь, что ты ее у меня отобьёшь.
- Не смешно… Кто-то хочет очернить меня в твоих глазах.
- Ты посмотри на себя в зеркало. Ты и без того стал черным от своих забот, куда уж дальше. Что, не получается с мастерской?
- Не получается, Жека… Решил бросить это всё к чертовой матери и заняться чем-нибудь другим. Ты не возьмешь меня в свою команду?
В том году мы вместе с ним окончили горный институт по специальности «Геология и разработка полезных ископаемых». Но работы по этому профилю не нашлось, и мы стали искать другие источники для существования.
Мне помогло моё увлечение альпинизмом. Мой бывший тренер предложил мне создать бригаду промышленных альпинистов для работы на строительстве дороги к новому горнолыжному центру.
Работать было нелегко, а порой и опасно, особенно, на участке, куда нас послали. Уже на проложенную там дорогу дважды сходили сели и камнепады, и нам приходилось вновь ставить защитные сетки, для чего надо было забить множество крючьев, вися над пропастью.
- Если ты еще не забыл технику скалолазания, то возьму, - ответил я Давиду. – Людей у нас не хватает. Только повремени жениться. Молодые вдовы нам не нужны.
- Считай, что я оценил твой черный юмор, - улыбнулся Давид. – Но ты ведь женишься. А пример бригадира заразителен.
- Меня спасёт её любовь.
- Неужто она такая превеликая?
- А ты как думал?
- Что-то мне не верится. Твоя невеста такая красивая, что могла бы стать женой самого крутого бизнесмена.
Это было уже что-то новое: отпетый романтик Давид Амбарцумян, единственный в нашем классе, кто писал стихи о любви, вдруг начал убеждать меня, что красивые девушки предназначены только для крутых бизнесменов.
Но спорить с ним в тот вечер мне не хотелось, ибо добивать такого уставшего человека я считал недостойным для себя, и мы пошли пить вино в грузинский погребок.
Спустя неделю Давид был зачислен в мою бригаду с месячным испытательным сроком, так как он утерял своё квалификационное свидетельство альпиниста.
Он приехал на участок на собственной иномарке ужасного желтого цвета с разбитым бампером, сразу ставшей среди строителей предметом насмешек.
Давид не обращал на это зубоскальство никакого внимания и высказал весьма мудрую мысль:
- Теперь мы можем не жить неделями в палатках, а каждый день приезжать на работу и возвращаться домой на моей машине. Ведь нас в бригаде ровно пять человек.
Потом он отозвал меня в сторону и сказал:
- Тебе привет от Лики. И еще она просила передать тебе, что родители торопят её со свадьбой. Они уезжают через месяц отдыхать на Канары и хотят, чтобы вы расписались до их отъезда.
- А почему она передала это сообщение через тебя? – подозрительно спросил я. – Неужели она не могла позвонить?
- Она говорит, что ненавидит говорить с тобой по телефону. Она не узнаёт тебя, когда ты звонишь ей или отвечаешь на её звонки: ты становишься тогда для неё чужим и далеким.
Я оторопел, услышав такие откровения:
- А чего это она решила исповедоваться тебе? Ты стал ей настолько близким человеком, что она решила доверять тебе такие подробности своей личной жизни?
- Мы стали друзьями! – без тени смущения провозгласил Давид и принялся примерять альпинистское снаряжение для работы на стене.
В тот же день после работы мы вернулись на иномарке Давида в город, и я встретился с Ликой.
Она была грустной и рассеянной.
- В моем списке приглашенных на свадьбу уже сорок фамилий, - сказала она, роясь в сумочке. – Это без тех, кого пригласишь ты. И папа не может заказать машины и ресторан, так как не знает даты нашей свадьбы.
Я ответил ей холодно и резко:
- Он всё прекрасно знает! Так же, как и мы с тобой. Регистрация назначена на восемнадцатое августа. Уже давно решено, что никаких машин не будет, а пригласим мы на свадьбу только своих родных и самых близких друзей. Это около двадцати человек.
- Но твой друг Давид говорит, что так не принято, это как-то не по-человечески.
- Опять Давид! – взорвался я. - Неужели тебе не хватает советчиц – подруг, которые знают о свадебных церемониях всё до мельчайших подробностей?
Лика смущенно промолчала, и мне показалось, что она со мной согласна. Но мне захотелось решить всё именно сейчас, и я перешел на другую сторону улицы, где скромно светилась вывеска: «Ресторан». Название ресторана упомянуто не было.
Взяв Лику за руку я вошел в небольшой полупустой зал, где играл оркестрик из пяти музыкантов и пахло подгоревшим мясом.
- Могу я видеть вашего директора? – спросил я щуплого бармена за стойкой.
- Конечно, - вежливо ответил он. – Спуститесь по этой лестничке вниз, первая дверь направо.
В полутёмном кабинете за столом сидел издерганный человек с большими печальными глазами.
- Вы хотите на что-то пожаловаться? – спросил он.
- Нет, я хочу заказать свадебный обед в вашем ресторане. На двадцать пять персон.
- Дата?
- Восемнадцатое августа.
Директор перевернул несколько листков календаря на своем столе и сказал, не проявляя никаких положительных эмоций:
- Нам подходит. Меню можем уточнить по телефону. Вы не возражаете?
- Нет. Я позвоню вам на следующей неделе.
Я проводил Лику до ворот особняка её родителей.
- Ты зайдешь? – спросила она.
- Нет. Скажи отцу, что мы уже заказали ресторан и завтра составим список приглашенных.
- Но родители должны улететь на Канары пятнадцатого августа. Папа говорит, что он может попросить перенести регистрацию на более ранний срок.
- Ничего переносить мы не будем. Если твои папа с мамой любят свою единственную дочь, они должны отложить свою поездку. До встречи!
Когда на следующий день Давид доставил нас на работу, я на планерке объявил:
- Сегодня я на стену не пойду. Что-то мне нездоровится. Вместо меня работать будет Давид Амбарцумян.
Бригада полезла на гору навешивать защитные сетки, а я присел на скамейку у палатки и стал наблюдать за ними.
Ребята работали споро, да и с погодой нам подфартило: ярко светило солнце, ветра не было.
И тут я заметил, что Давид снял каску и приложил к уху мобильный телефон. Мне даже показалось, что он улыбается во весь свой широкий рот, хотя этого я, естественно, видеть не мог.
Я взял в руку мегафон и прокричал, стараясь не выдать своего волнения:
- Рабочий Амбарцумян, немедленно наденьте каску и перестаньте болтать по телефону! Не забывайте, что ваш испытательный срок еще не закончился!
Давид демонстративно медленно выполнил мой приказ и продолжил работу.
По дороге домой он не произнес ни слова. А я попросил его остановить машину в центре и сразу же позвонил Лике.
Её телефон не отвечал. Он молчал даже тогда, когда я позвонил ей поздно вечером, где-то в половине одиннадцатого.
Она не брала трубку еще в течение трёх дней. На четвертый день я пошел к ней домой.
По дороге у меня в кармане неожиданно зазвонил телефон. Бодрый голос Давида произнес:
- Евгений Петрович, я ухожу из бригады. Заявление вам передать или отнести в контору?.
Меня удивило, что он впервые назвал меня не Жекой, а Евгением Петровичем, но я ответил ему, стараясь не выказать своего удивления:
- Отнеси в контору. Но помни, что ты должен отработать две недели, пока я не найду другого альпиниста.
- Я его уже нашел. Мастер спорта, ходил на Джомолунгму. А я никак не могу отработать, потому что у меня на днях свадьба.
Лика открыла мне дверь, скупо улыбнулась и сказала, будто радуясь моему приходу:
- Ты очень кстати. Проходи в гостиную, я сейчас принесу вина и закуски.
Я зашел в огромную и светлую гостиную и сразу увидел там… Давида, сидевшего за столом с видом завсегдатая этого дома.
- Привет – сказал он по-дружески, будто забыв, что всего четверть часа тому назад называл меня Евгением Петровичем. – Присаживайся, поговорим. Хочу объяснить тебе, почему я ухожу из бригады. Понимаешь, я решил всё-таки открыть свою мастерскую по ремонту иномарок. Мне поможет в этом отец Лики, у которого есть большие связи в верхах. Ряд вопросов он уже решил, и, я думаю, что на этот раз мне удастся стать преуспевающим бизнесменом.
- А на свадьбу ты меня не приглашаешь?
- Почему же? Но я хочу, чтобы это сделала моя невеста. Мне кажется, что это будет для тебя более приятно.
- Мальчики, вы о чём здесь разговариваете? – спросила Лика, входя в гостиную с подносом в руках.
- Да вот я хочу убедить Жеку в том, что он будет рад, если именно ты пригласишь его на нашу свадьбу.
Как ни странно, меня сосем не поразила и не опечалила эта сногсшибательная новость: Лика выходит замуж за Давида!
Мне даже стало как-то беззаботно и смешно.
Я улыбнулся, взял с подноса бокал с вином и выпил его до дна:
- За вас, молодожены!
- Так ты придешь к нам на свадьбу? – спросила Лика, и я услышал в ее голосе ожидание, что я отвечу: «Нет»
- Конечно, приду!- радостно сказал я. – Только с условием, что вы пригласите на неё всю нашу бригаду.
- Разумеется, пригласим! – громко и с охотою согласился Давид. – Мы заказали свадебный обед в самом большом и лучшем ресторане города. Называется «Американо».
На свадебном обеде в ресторане «Американо» мы с ребятами сидели на задворках. Мне даже не было видно, как молодожены целовались, когда гости кричали «Горько!»
Следующая моя встреча с Давидом состоялась спустя два года.
.После работы, в промозглый зимний вечер, я зашел в захудалый кабачок возле парка, чтобы согреться рюмочкой чачи, и увидел за столиком в углу одинокую и согбенную фигуру моего бывшего одноклассника и однокурсника.
Перед ним стояла батарея пустых рюмок из-под чачи и тарелка с остатками лобио.
- Привет, Дэви! – сказал я, присаживаясь рядом.
- Привет, Жека! – ответил он равнодушно, словно и не прошло этих долгих двух лет. – Пить что будешь?
- Я уже заказал. А ты что здесь отмечаешь в одиночестве?
Он посмотрел мне прямо в глаза, пьяно и тяжело:
- Тебе соврать или сказать честно?
- Как хочешь.
- Тогда скажу честно, несмотря на то, что с некоторых пор у тебя есть основания не верить мне.
- Когда ты научился говорить так витиевато, Дэви?
- А я всегда говорил так… ви-те–ва-то… Потому что еще в школе писал стихи… У меня были только «пятерки по русскому языку, хотя я и армянин. И я тебе отвечу на твой вопрос честно, как на духу: «Я отмечаю здесь крушение поезда под названием «Жизнь».
«Лучшие образы рождаются в душе поэта, когда он пьян», - подумал я, но промолчал, боясь обидеть его.
А Давид продолжал, словно трезвея после каждого сказанного слова:
- А, вообще-то, Жека, ты должен благодарить меня по самый гроб своей жизни…
- За что?
- И ты еще спрашиваешь? Я вытащил тебя из такой змеиной норы, в которой ты бы сдох, не прошло б и полгода. Лика бы сожрала тебя с потрохами, как кобра кролика. Я вытерпел два года лишь потому, что мы, армяне, выносливый народ, переживший всемирный потоп и холокост.
- А что пережил лично ты?
- Я? И это спрашиваешь у меня ты, целый год бывший женихом Лики?. Хорошо знавший её отца и всю атмосферу в их доме? Перед свадьбой он вызвал меня в свой кабинет и сказал так, как будто он мой начальник: «Я рад, что моя дочь выбрала тебя в мужья. У тебя есть хозяйская хватка, не то, что у этого альпиниста, который, получив высшее образование, вешает на скалах защитные сетки и получает за это гроши». Он, видимо, не знал, что я с таким же высшим образованием прогорел со своей мастерской и просил тебя взять меня в свою бригаду. Сразу после свадьбы он купил мне новую автомастерскую с самым современным оборудованием. И вежливо попросил меня лишь об одном: на вывеске не должна упоминаться моя фамилия. Он объяснил это тем, что в нашем городе, якобы, очень не любят армян. Ты представляешь, Жека, нас не любят! Моего отца не любят, который был лучшим сапожником на Шалдоне! К нему несли прохудившуюся обувь со всего города, потому что после его починки она становилась, как новая, и носилась еще много – много лет. А брал он за ремонт копейки! Не любят мою маму, которая в лицо сказала пьяному милиционеру, кто он такой, когда он отбирал на рынке у старушек кинзу и тархун. Мама получила за это пятнадцать суток и гордилась этим.
«Сейчас он примется перечислять подвиги всех своих родственников», - подумал я и выпил свою чачу, чтобы окончательно не замёрзнуть.
Но Давид неожиданно резко сменил тему разговора:
- Наверное, у меня нет таланта предпринимателя… Владельцы иномарок не захотели ремонтировать их в моей мастерской, и я снова прогорел. И однажды я услышал, как отец в соседней комнате кричал Лике: «Этот твой армяшка - неудачник и бездарь! Где ты только его нашла?» А она ему ответила: «Ты прав, папа. Я совершила глупость».
Давид расстегнул дубленку, достал из кармана обручальное кольцо, и голос его прозвучал печально и трезво:
- Это она вернула мне сегодня утром.
Потом он вдруг улыбнулся и сказал, возвращаясь к наигранному – а, может быть, и нет – бахвальству:
- Как бы там ни было, Жека, а ты теперь мой должник! Спас я тебя от разочарования в семейной жизни, от унижений и невзгод… Ты знаешь, я часто вспоминаю слова Фёдора. Ты помнишь, что он сказал тогда? «Мы для них просто окружающая среда. Как вода в аквариуме для золотой рыбки». Великие слова! Только я часто думаю: «Неужели девушки, подобные Лике, ни разу не задумались о том, что без окружающей среды им не прожить? А беспрестанно меняя её, можно превратиться в мутанта, так ведь?
- Наверное, так, - ответил я и встал. – Я пойду, мне завтра рано на работу.
- А ты меня снова в бригаду возьмешь?
- Возьму, если ты завяжешь вот с этим…
Я кивнул на гору пустых рюмок и вышел на заснеженную улицу.
«А ведь он прав, - подумалось мне. – Он действительно спас меня... Даже предав меня как друга»