На третьем этаже ругались. Буднично, без огонька. Расстроенная виолончель и ослабевший, скрипучий тромбон. Она пела о счастье, которое не заходит, не заходит очень давно, может быть и вовсе всегда. Он ругал власти - местные, федеральные, мировые, вселенские. Особенно уныло доставалось Богу. Это же из-за него не заходит счастье, не заходит давно, очень давно, а может быть и всегда, правда. И виолончель ненадолго вскипала, осколки страсти подрагивали по углам комнаты, один даже взлетел ненадолго, но как-то скривился, поплыл и выпал из окна.
Я поймал его. Спасибо.