Мне приснился страшный сон
— Будто я жидомасон!
Глянул в паспорт поскорей
— Там написано… что нет.
— Странная причуда христопродавца. Опять евреи с потрясающим цинизмом выдумывают нелепую ложь и плетут свои коварные интриги? Вот же манера привлекать меня к участию в своих проектах по укреплению еврейской самоидентификации. Вот уедешь в Израиль — там и зазнайся духовными практиками и творческими исканиями. А здесь веди себя прилично.
И не надо мне на ночь глядя навязывать свои национальные иллюзии. В общем, призываю тебя крепко подумать, после чего одуматься. Только с работы пришли ведь, еще на кухне даже конь ещё не валялся, только плиту включила. А этот уже ручища ко мне тянет — интим предлагает.
И, между прочим, когда я работала в привокзальном ресторане в Рузе, я тоже стихи сочиняла:
Оголяла грудь, коленки,
Выставляла всё пред нём.
Но повсюду конкурентки
И у них товар лицом!
— А вот за эти бессмертные строки, кукла Лена, я люблю тебя еще сильнее. Потому что это заставляет меня еще больше верить в жизнь.
— Я с тобой серьезно говорю — а тебе опять психиатр нужен. Это же беда просто. Говорит он так, с чувством. И еще интонацией при этом играет. Да, твоя внешность бесконечно далека от идеала. Ну если ты мне деньги переводишь на карточку «Мир» за то, что я с тобой сплю — то любишь конечно. И сам мною любим, на что особо обращаю твое внимание.
— А я лёгких путей в любви и не ищу, кукла Лена. На карточку «Мир» — так на карточку «Мир». Психиатр — так психиатр.
— Не уйдет от тебя психиатр, не волнуйся. А еще у меня есть стих о победах в удоях и укосах. Трогательный такой! Это я еще классе в пятом написала. Помню, меня еще тогда кошка нос поцарапала (см. картинку над текстом).
— Кукла Лена обязательно продекламируешь. Как пойдем спать. Про удои перед сном — это самое то. На правильный лад любящие сердца настраивает. Именно такие берущие за души строки ведут нас в самых первых рядах по магистральному пути развития.
— Что-то ты сегодня совсем растрогался перед тем, как мною овладеть. Вот ведь… Ну просто бенефис злых клоунов, блин.
— Просто сделал робкий шажок, кукла Лена, в правильном направлении. Овладеваемый большими чувствами.
— Кстати! Был у меня одно время ухажер… Ну чистый Талибан, блин. Я ему, помню, тогда тоже стих посвятила. В конце там было:
В мечеть ходи —
Но гражданином будь!
А остальное я забыла, правда. Это потом я проводила его с пожеланиями всяческого говна в дальнейшей жизни. А сначала то я на него большие надежды возлагала…
Делишься тут с ним от всей души деталями своей неказистой жизни — а этот…Смотри, я сейчас на своем теле «Красную черту» проведу. Ты этого добиваешься? Ну только нагоняет на меня жуть же.
Это потом, в рамках попыток справиться со своими финансовыми проблемами и исходя из сухой арифметики я тебя и полюбила. А тогда знаешь, как мне тяжело было? Мои страдания тогда множились с каждым днем — сыночек Антошка еще и в школу не ходил, мама всё время болела... Ну и металась я во все стороны как алая роза, эмблема печали, на ветру.
— Очень сильные строки, кукла Лена, про мечеть, очень! И высокого гражданского звучании, что главное. Именно этого требует вышедший на улицы Кабула простой народ и трудовое крестьянство. Поэтому то мне и нужно не просто слышать, а чувствовать тебя всем сердцем. Ощущать, говоря образно, каждое твое сердцебиение. Только поэтому. А не потому, что ты сейчас подумала.
— Опять он мне излагает этот простой вопрос в правильных и красивых словах. А сам уже ручища тянет, смело так, к моему доильному аппарату...
Лыбится он. Хозяева паркета проявляют волю к победе — а то я дурочка, не понимаю. Только поешь сначала, пока теплое. А уж только потом я тебе и поэтическую Россию устрою, и сельский час…