http://proza.ru/2021/09/04/1115
В 1954 году папу реабилитировали. Его мучил на Севере радикулит, и мы переезжаем в Армавир, где жила мамина подруга детства с семьей - Тимущевы: дядя Паня, тятя Миля и их дочь Неля, на год младше меня. Первое время мы живем у них. Дядя Паня в прошлом военный, после отставки, работал завхозом в школе, тетя Миля - машинисткой.
Недалеко от них мы купили часть дома на два хозяина. Коридор и большая комната. Очень большая, пустая и неуютная. Отопление было печным, печка дымила, еду готовили на керогазе. Там я пошла в первый класс.
Огромная кровать с никелированными шариками, ложный диван: два ящика, в которых перевозили вещи. Ящики мама покрывала бархатом, имитируя диван. Там хранились вещи и нам не позволяли на него садиться. Большой стол, за ним и кушали и делали уроки. Вечерами стол объединял всю семью.
У папы были «золотые» руки, он мог сколотить табуретку и другую домашнюю утварь. Папа все нес в дом. И железки, и дощечки, и гвоздики-все пригодится, на всякий случай. У него было огромное количество пилок, молотков, рашпилей. В доме папа постоянно что-то пилил, строгал, тесал. И непременно в комнате, или в том месте, где его заставала идея что-то смастерить. А мама-чистюля, без конца ворчала на него и старалась сделать наш быт уютным.
В Армавире мама устроилась на завод «Армалит» - машинисткой, а вот папа мучился и не мог никуда пристроится.
Армяне и местные атаковали парикмахерские, с театром тоже не получалось. Приходилось папе плотничать, быть грузчиком, выполнять разовые заказы на парики, косы и пр. Это очень папу угнетало.
После Севера Армавир нас удивлял.
На Севере холодно, но жили мы там лучше, там у нас “хоромы”, даже мне собирались
покупать пианино, а здесь одна комната. Там остался театр, а здесь папа и вдруг грузчик, это с его-то внешностью и манерами. Чувствовалась его борьба с собственным «я». Здесь в Армавире воду почему-то продавали, ведро воды стоил пять копеек. У домов, на скамейках сидели и судачили женщины, я удивлялась их способности лузгать семечки c губ опускалась непрерывная нить очисток. Я пыталась научиться так лузгать, ничего не получалось.
В Армавире за мной гнался гусь. Было это на берегу Урупа, куда мы ходили
купаться. Река была с сильным течением, в ней незадолго до нашего приезда утонул сын Тимущевых - Роберт. Нам не запрещали ходить туда купаться. Да и как можно было нам запретить. У нас никогда не было ни бабушек, ни дедушек. Родители на работе, мы распоряжались временем по своему усмотрению. После школы, разогревали обед на керогазе, я садилась за уроки, а Лерка носился по улице и садился за уроки перед приходом родителей. Однажды Лерка неделю вместо школы ходил на стрельбище, собирал гильзы. Отец частенько прибегал к ремню в отношении к Лерке.
А я была обласкана любовью, папа часто хвалил меня и к месту и не к месту.
В жизнь я вошла уверенной, что я самая-самая красивая и способная. Я легко училась в школе, мне всегда нравился сам процесс обучения. С детства я занимала посты: санитарка, звеньевая, председатель отряда, комсорг и т.д.
В Армавире я впервые увидела цыган, они жили все лето на берегу Урупа, а на зиму куда-то уезжали. Одна или две телеги. Кибитка на телеге, сзади болталось ведро и бежала собака. Мы их не боялись, хотя нас и стращали не велели открывать им двери, частенько они ходили по домам, попрошайничали, да и воровали порой.
Армавир 60-х годов. Шумная уличная жизнь. Летом мы собирали все, что обменивалось. Ездили на телегах и кричали: «Собираю косточки от фруктов» - мы бежим сдавать, взамен разноцветные шарики на резинках или глиняные свистки. «Меняю тряпки на синьку и мелкие игрушки», «точу ножи и топоры». Ездили повозки с керосином, у них особый сигнал, определенный звук рожка. Очень дешевые фрукты и овощи. Шелковица (тутовник) рос в палисадниках и мы, наевшись его, ходили с черным ртом.
Саман. Дома на Кубани строили из самана. Его заготовляли и сушили заранее. Глина и солома. Месили на улице, и детвора отовсюду принимала в этом процессе активную роль, дружно выплясывала в растворе, мы с Леркой не исключение. Чумазые, но довольные бежали на Уруп.
В Армавире мы не прижились, он нас не принял, мы переезжаем в Ново-Михайловку.
http://proza.ru/2021/09/05/529