Аспирантка Оксана в то холодное позднеоктябрьское утро очень не хотела вставать, выходить из дома, топать в неприветливой толпе к метро под дождём… Но ей непременно надо было в университет: Юрий Викторович сказал, что на заседании кафедры будут утверждать тему её диссертации.
Оксана вошла в университетский корпус через боковой вход, потому что главный – с просторным крыльцом и высокими дубовыми дверьми – был на ремонте. Она измерила шагами – как сотни раз до этого – сумрачные коридоры, длинные как зимнее сновидение; бросила взгляд в окно, за которым высилась крыша химфаковского корпуса, щетинившаяся невообразимым множеством труб… Дверь на кафедру была не заперта. Но внутри девушку ждало лишь подсвеченное сонными лампами молчание: никого не было, даже лаборантка – и та куда-то ушла. Оксана достала из сумки смартфон и посмотрела на цифры на часах. «Наверное, Юрий Викторович задерживается в учёном совете», - решила она и начала ждать. Смартфон она тут же упрятала обратно в сумку: новости она уже прочитала в метро по дороге, а сообщений от знакомых не пришло. Оксана принялась просто бродить по помещению: без людей давно знакомая обстановка воспринималась немного таинственно – так в раннем детстве воспринимается квартира, из которой ушли все взрослые. Особенно загадочным казался отгороженный стеллажами закуток напротив окна; туда девушка и раньше заглядывала редко. Посреди стола, заваленного исчерканными распечатками файлов и мелкими канцелярскими принадлежностями, возвышался небольшой прибор, явно самодельный, немудрёный на вид: по бокам две толстые сверкающие стеклянные пластины, словно миниатюрные макеты зеркальных небоскрёбов в мегаполисе, между ними – провода, трубки, крошечный генератор. «Юрий Викторович ведь сейчас лекции по физике стал читать абитуриентам, - вспомнила Оксана. – Вот и сделал, наверно, наглядное пособие для опытов. Но какой раздел физики призван иллюстрировать такой диковинный агрегат? Оптика? Электромеханика?» - Она коснулась руками обеих стеклянных пластин одновременно…
Деревья стояли в цвету, листья бодро шумели под ветром, и в их зелени ещё не появилось оттенка усталости. Над головой звенели птичьи напевы.
Оксана раздвинула ветви, остановилась. На уединённой поляне, куда она вышла, птичий гомон не заглушал мысли в голове. Она села на поваленный ствол, подстелив своё пальто, бесполезное в тёплое время года, привычным движением достала из сумки смартфон… На его экране была мёртвая чернота. Девушка поёжилась. В голову ей полезли байки о злоключениях людей после внезапной потери памяти. Она осмотрела свою одежду: та была ничуть не грязнее, чем утром, когда был ещё октябрь и она приехала на кафедру. Если б она проскиталась где-нибудь всю зиму и весну и лишь сейчас очнулась, у неё был бы совсем другой вид… Девушка двинулась дальше. Через некоторое время в чаще отыскалась тропинка. Она вывела её к невысокому столбику из звонкого гладкого материала, стоящему на возвышении. Метрах в пятидесяти от столбика ветви, травы и комья бежевой земли сползали в круто обрывавшийся овраг. А дальше величаво текла зеленоватая река и за ней парили в предвечерней дымке розовые многоэтажные диковины…
Такой архитектурный стиль девушка могла представить себе разве только в фантастическом кино.
А когда над её головой прогудело что-то, сверкающее стеклянными боками, она перестала припоминать рассказы о потерявших память и стала вместо этого вспоминать сюжеты о людях, похищенных инопланетянами. Но вскоре она бросила это занятие: щебечущие над головой птицы всё-таки были слишком земными, а липы и клёны совсем такими же, как в лесопарке близ университета, где она так часто прогуливалась в эти годы, одна или с сокурсниками.
Она пошла вдоль обрыва и дошла до ещё одного столбика на возвышении. Здесь обзор был лучше, и яснее были видны футуристичные здания на другом берегу – а также роящиеся вокруг них большие и малые летательные аппараты и застывшие в золотом воздухе серебристые шары.
Девушка продолжила путь, надеясь найти мост или переправу и приблизиться к сияющим постройкам. Но казалось, чем дальше она шла, тем больше они отдалялись от неё, а моста не было, только странные звонкие столбы у дороги. Когда начали наползать сумерки, эти столбы вспыхнули изнутри голубоватым светом. И в голове Оксаны вспыхнула догадка, которая до того лишь смутно проклёвывалась – и уже с начала отметалась как слишком фантастичная: судя по всему, местность здесь примерно та же, что и с утра: район, где располагался корпус родного физического факультета. А век?! Только ли время года здесь не то?! Надвигающаяся ночь лишь добавила беспокойства: кто знает, насколько безопасно ночевать под открытым небом среди стволов в чужой эпохе! Вот если можно было бы так же быстро переместиться отсюда домой: ведь там мать наверняка волнуется…
В подлеске зашелестели листья, закачались ветки. Впереди на тропинке обозначилась в сумерках широкоплечая мужска фигура…
В голове девушки пронеслась мысль-молния: даже если её пугает ночлег в лесу – вдруг встреча с людьми, населяющими эту неведомую эпоху, окажется ещё более страшной? Особенно с такими, которые вечером не сидят в своих сверкающих постройках, а бродят по бурелому! Если б такая фигура в сумерках показалась перед Оксаной в её родном времени – она не раздумывая бросилась бы наутёк…
И она бросилась наутёк, не разбирая дороги, через заросли и поваленные стволы. Вслед ей с тропинки прогудел бас: «Куда ты, дура! Там же обрыв!»
Она споткнулась в сумерках о корягу; мокрое твёрдое дерево ударило о колени, сотни прохладных лиственных пальцев ткнулись в лицо. Прохрустели по валежнику шаги, над плечами нависло чужое дыхание. «Я же говорил: упадёшь! Куда тя понесло, родимая! Ты али местная? Вот то-то я думаю: местные здесь не ходят. Да ты что такая пужливая?»
Речь мужчины была размеренной, величавой. В представлении Оксаны такая манера изъясняться скорее пристала бы не уроженцу футуристического города, а какому-нибудь последнему обитателю старинной деревни. Её совсем не удивило, когда она разглядела в потёмках пышную бороду.
Мужик помог Оксане встать. К счастью, ушиблась она не сильно и даже умудрилась не потерять во время бега сумку.
«Ты не местная, - повторил бородач. – А откуда ты? Как ты сюда попала?»
Испуг у Оксаны не прошёл, но она не стала отмалчиваться:
- Я и сама не знаю. Утром пошла на кафедру, а потом почему-то оказалась здесь… Я домой хочу…
- На каффедру… - по тону бородача можно было уловить, что, хотя это слово и весь рассказ девушки кажутся ему странными, он как раз ожидал каких-нибудь странных объяснений. – Вот что, родимая, пойдём-ка покамест к нам. Темнеет уже… У нас там Валерий Иваныч, Эдуард Сеич, они люди учёные, покумекают насчёт тебя… Да не шарахайся, прости Господи, они девиц не обижают! Да и боярыня у нас тоже башковитая, может, она что-то сообразит. – И бородач взял Оксану за руку и вывел на тропинку.
В бревенчатом домике среди тёмных стволов горела электрическая лампочка – судя по конструкции, явно самодельная. За столом из струганых досок собрался народ: уже знакомый бородач, двое худощавых мужчин средних лет, стройная женщина чуть старше Оксаны, толстуха в платке, прижимающая к пышной груди двоих голоногих ребятишек. Тихая девушка с длинными волосами подавала Оксане травяной чай. Оксана в очередной раз повторила рассказ о том, как попала сюда, а собравшиеся слушали и качали головами. Тут Оксана осознала, насколько по-разному все они одеты: бородач с толстухой словно позаимствовали из музея старинные крестьянские наряды, длинноволосая девушка – как будто только что со съёмок фильма о какой-то долетописной древности; один из худощавых, к которому все уважительно обращаются «Эдуард Сеич», носит синтетический свитер, как у дедушки, а другой – что-то, похожее на гимнастёрку времён Великой Отечественной; у стройной женщины крупные кудри высоко взбиты, пышная широкая юбка метёт кружевами пол, на талии корсет со шнуровкой… Здесь реконструкторский клуб?
- Какая дата была с утра, когда ты пошла на эту свою кафедру? – спрашивает Эдуард в синтетическом свитере. – Две ты-ысячи надцатый?
Он с любопытством рассматривает отключённый смартфон: «Надо же, какие вещицы тогда изобретали!»
Оксане захотелось спросить, есть ли здесь зарядка для смартфона и ловится ли интернет, - но что-то подсказало ей, что её собеседники не поймут вопроса.
- У меня совсем обычный телефон, - машинально сказала Оксана. И спохватившись: - Ой, у вас же тут технологии совсем другие!
- У вас? – переспросил Эдуард.
- А разве я не так сказала? Ведь вы же здесь живёте… в этой эпохе? – удивилась Оксана.
- Милая барышня, мы в этой эпохе такие же гости, как и ты, - ответил мужчина в гимнастёрке (его звали Валерий Иванович), - только прибыли пораньше.
- А всё-таки, какой тут год? – допытывалась Оксана.
Валерий Иванович назвал дату в запредельно далёком тысячелетии.
- И… вы здесь гости? Я не понимаю!
Тут подал голос бородач:
- Видишь, девушка, какое дело. Нам-то говорят: время течёт бесповоротно, от сотворения мира к последним временам, и люди в этом потоке всяк на своём месте. А оказывается, эвон что бывает: какая-нить неведомая сила может вырвать человека с места и поставить его выше или ниже по течению этого потока. Милость это или испытание, нам ведать не дано. А здесь эта сила вытащила людей из разных времён – и тех, кто раньше жил, и тех, кто позже, - и собрала вместе. Вон что батюшка Валерий Иваныч сказал: мы все в таком далёком будущем, какого и помыслить себе не могли. Да только здесь не видно, чтобы наступали последние времена: везде тишь да гладь. Может, и Страшный Суд уже прошёл, и нас, грешных, всех сразу в Эдем взяли? Дивны дела твои, Господи!
На минуту воцарилась тишина.
- Спасибо, Тихон, - сказал Валерий Иваныч. – Ты очень толково всё объяснил. – Тут он улыбнулся, вспомнив что-то. – Не то, что я Радомле, когда вот так же нашёл её в лесу у обрыва!
- А где Радомля? – стройная женщина в корсете поводила глазами по комнате. Очевидно, её слова относились к длинноволосой девушке, которая сейчас исчезла. – Наверно, спать ушла. Она рано ложится… С Радомлей было гораздо сложнее: многое было ей непонятно, потому что в тот век, когда родилась она, просвещение ещё не достигло таких высот.
Оксана рассеянно слушала; в голове стучало: «А как же мать? Как же научный руководитель? Они не знают, где я!» Но усталость после долгого пути по лесу и сильных переживаний брала своё. Обитатели лесного домика накормили её кашей с солёными грибами и уложили спать на тюфяках в комнате, где стоял ткацкий станок и несколько ларей.
При утреннем солнце лес вокруг избушки выглядел гостеприимно. Оксане стало заметно, что избушек между стволами четыре или пять – целая небольшая деревенька. Солнце высоко стояло над толстыми соснами, и большинство обитателей лесного сообщества куда-то разошлось. Оба маленьких мальчика, которых Оксана видела вчера, играли у стены одного из домов деревянными игрушками.
Из дома вышел Тихон с кованым топором в руке:
- Проснулась? Утро доброе! Завтракать захочешь – подходи в крайнюю избу, - он указал рукой, - боярыня грибовницу сварила. А умыться – вон там наш Валерий Иваныч рукомойник приспособил… или как в вашем тысячелетии-то умываются? Да ты, видать, ещё не проснулась – всё глазами хлопаешь…
- Я не могу поверить… - смутилась Оксана.
- Вот и мы с Евдокиюшкой тоже сперва поверить не могли. Однако дома эти поднебесные на том берегу да машины всякие в воздухе – это всё всамделишное.
- Нет, Тихон, я в другое не могу поверить. Ну ладно, я там у себя на кафедре по недомыслию прикоснулась к одному странному прибору и перенеслась в будущее. Но кого же я встречаю в этом будущем? Не местных уроженцев, а людей, которые и сами тут гости!
- Это верно: мы все тут как-то подобрались. Боярыня наша из такого века, когда на Руси заморские обычаи перенимать стали. Валерий Иваныч из того времени, когда булатные птицы по небу летали да огнём плевались. Эдуард Алексеич – из времени чуть попозже; он у нас лучше всех машины понимает, потому что в его времени их стало больше, чем людей. А Радомля – ну, длинноволосая-то, которая тебе вчера отвар подносила, - так она вообще в старине жила, даже простого железного топора не знала, не то, что машин каких…
- А как так получилось, что вы все нашли друг друга именно в этом лесу?
- Господь свёл нас вместе, - Тихон поднял глаза к ликующему небу. – Не дал нам пропасть.
- И как вы друг с другом уживаетесь?
- А с чего бы нам не ужиться?
- Я хочу сказать: вы ведь все из разных эпох, у вас непохожий взгляд на мир…
- Взгляды взглядами, а мир един, и человек человеку в радость. Вместе и выживать сподручнее. Ведь мы и знаем разное. Скажем, Эдуард Сеич понимает, как свет по проволоке пустить, зато избы прочные ставить не умеет… Радомля травы знает… Евдокиюшка моя полотно ткёт…
Оксана почувствовала, что у неё назревает какой-то очень важный вопрос, но никак не могла его сформулировать. А Тихон тем временем попрощался с ней и ушёл за дом. Вскоре оттуда раздался стук топора – весёлый, мирный, совсем как на родительской даче…
Тут Оксана осознала, о чём же ей хотелось спросить: как отправиться отсюда в свою родную эпоху или хотя бы послать весточку своим близким, чтоб не сильно волновались! На этот вопрос она сегодня непременно должна получить ответ!
В крайней избе стройная женщина в корсете варила суп на дровяной плите. Со стен вокруг неё свисали низки сушёных грибов и пучки трав, а вдоль стен громоздились кадушки и ящики.
Она обрадовалась приходу Оксаны:
- Бон-матен, любезная гостья! Пища скоро будет готова! Я верно запомнила, Вы – Оксана? Я предпочитаю зваться Надин. Тихон называет меня боярыней, но на самом деле я графиня. А наш род в этих лесах никого не интересует, хотя в моём веке слава о нём гремит по всем губерниям…
- Как удивительно вдруг встретить в нашем лесу человека из третьего тысячелетия! – продолжала графиня Надин, подавая гостье деревянную ложку и наливая в глиняную миску густой отвар. – Чем вы изволили заниматься в своём времени?
- Я изучаю физику в университете.
- Приятно слышать, что в вашу эпоху просвещение сделало такие шаги. Надеюсь, вы так же далеко продвинулись и по пути нравственного прогресса? С каким трепетом я слушала о той варварской эпохе, из которой сюда попал наш Тихон!
- Он мне пока не рассказывал…
- Вряд ли он сам расскажет: ни с женой не любят об этом вспоминать. В первые недели он по ночам постоянно бредил о каких-то стражниках с бердышами да котлах на площади. Так Валерий рассказывал, они ночевали в одном доме… Он во сне всё умолял государя Ивана Васильевича помиловать его… Тихон – ремесленник; между нами говоря, очень талантливый мастер. Он пообщался в своём времени с немецкими мастерами, вызнал у них какие-то секреты и сконструировал настолько невероятный механизм, что его обвинили в колдовстве и заочно приговорили к казни. Узнав об этом, он срочно принялся строить другую машину, которая перенесла бы его с семьёй в Литву. Я полагаю, он от волнения напутал: это устройство перенесло их не в пространстве, а во времени: его самого, жену, сына…
- А второго сына?
- Второй уже здесь родился. Мы нашли их минувшей осенью; Евдокия была на сносях… Однако мне хотелось бы узнать об успехах просвещения в вашей родной эпохе!
Оксана перебрала в уме все особенности второго десятилетия двадцать первого века – и положительные, и достойные осуждения – и ответила в тон собеседнице:
- Прогресс и просвещение достигли больших высот, но нравственное совершенствование сильно отстаёт от них.
- Забавно: мой Александр говорил то же самое о нашем веке, - припомнила графиня. – Видимо, все эпохи страдают одинаковым недугом. Александр был помолвлен со мной. Именно благодаря ему я оказалась здесь. Когда он только приехал в наше имение, моя наставница ужасно боялась, что он будет тайком давать мне романы, которые считаются неподходящими для девиц, и взяла с него слово не делать этого. Он сдержал своё слово и не давал мне романов… Зато мы вместе в ним читали Вольтера. Потом до моей семьи дошли слухи, что этот обходительный молодой человек слывёт в определённых кругах опасным вольнодумцем. Он не появлялся на светских раутах и балах, его приятели тоже презирали свет, а занимались науками и читали зарубежные книги по философии. А когда в имении его соседа мужики взбунтовались и закололи управляющего, Александр наотрез отказался участвовать в розыске и наказании бунтовщиков. Мне передавали – он в этой связи сказал что-то настолько крамольное, что ему грозила ссылка… Я помню, однажды горничная принесла мне записку: он вызывал меня на свидание к старой липе в нашем парке… Он пришёл в дорожном костюме и без шляпы, сказал, что я тоже в опасности – ведь мы вместе читали крамольные книги. Я тотчас согласилась бежать с ним… Мы инкогнито приехали в город, и нам дал кров его приятель, живший на скверной квартире, сплошь заваленной чертежами и заставленной механизмами. Однажды на рассвете в дверь раздался властный стук. Приятель шепнул нам: «Бегите!» Мы недоумевали: ведь в квартире была всего одна дверь, а выхода на крышу или на чердак не было. Но он подвёл нас к диковинному сооружению, похожему на ворота. В этот момент в дверь начали ломиться. «Беги, спасайся, а я встречу их, как подобает дворянину», - сказал мне мой возлюбленный. Я услышала, как дверь подалась. Александр поцеловал меня и легонько подтолкнул к воротцам… Я надеюсь, что мой возлюбленный спасся. А если же нет – значит, он сгинул в диких сибирских поселениях…
А дальше – вспышка света вроде фейерверка, и я очнулась в этом лесу. Сутки проскиталась, а потом встретила Валерия. Он построил землянку, потому что надвигались холода. А потом здесь уже мало-помалу собрались и остальные. Мы сообща придумывали, как наладить хозяйство… Поначалу мне было тяжело без моих слуг, но я не жаловалась, ведь я всегда восхищалась идеями Руссо и мечтала жить простой жизнью…
Из этой избушки Оксана уходила обескураженная. Как гостеприимны обитатели этого странного поселения, как они держатся друг друга! А истории их жизни – пронзительнее любых книг и фильмов! И всё же: она поговорила уже с двоими и так ничего и не выяснила о принципе перемещения во времени: у одного это вышло по ошибке, а другую отправил в будущее малознакомый приятель жениха (а где гарантия, что и у того не получилось по ошибке?).
Оксана решила разыскать Эдуарда Алексеевича: судя по его одежде, манере речи и техническим умениям, он происходит из эпохи 1970-х гг., а значит, они смогут говорить примерно на одном языке, им известны сходные научные принципы. Оксане во что бы то ни стало нужно вернуться или хотя бы известить родню о том, что с ней произошло!
Эдуарда Алексеевича Оксана нашла под липой у ручья. Он выслушал её вопрос, но отрываясь от чертежа мини-электростанции.
- Удивительно, но ты единственная из всех в нашем лесу, кто вообще поставил себе такую задачу! – ответил он, немного подумав. – Из наших никто никогда не спрашивал, как вернуться… Но мне казалось – молодёжь вроде тебя всегда мечтает жить в будущем. Или там, откуда ты явилась, уже настал полный коммунизм, о котором нам твердили в школе?
- Вовсе нет. Наоборот, за последние десятилетия произошло много всяких событий, и страшных, и хороших, в двух словах не объяснишь. Просто я волнуюсь: как там моя мама, друзья, научный руководитель? Они же на ушах стоять будут, что я пропала!
- Друзья и семья будут важны всегда, - согласился Эдуард. – А мы остальные здесь все так подобрались: нас в родных эпохах никто не ждёт. Тихон вон семью с собой взял, да и куда ему возвращаться, если бы он захотел – к палачам в лапы? У Наденьки возлюбленный, судя по всему, погиб, а с родными у неё, насколько я понял, общих интересов не было. У Валерия Иваныча, лётчика нашего, родную деревню немцы сожгли дотла. Его одно время, надо сказать, мучила совесть, что он своим исчезновением подвёл однополчан. Он ведь летел в бой на своём истребителе, в сорок втором дело было, не успел долететь – и тоже: вспышка, гром – и очнулся в лесу. Но он никого не подкузьмил: ту битву наши выиграли, об этом каждый школьник знает…
- А Вы сами как сюда попали?
- А моя история немножко похожа на Надину. Я после института пошёл работать в один закрытый НИИ. – Тут Оксана навострила уши. – Сейчас я, по зрелом размышлении, понимаю, что наши тогдашние разработки никакой научной ценности не имели, но нам-то казалось: мы – ого-го! У нас был очень хороший коллектив. И как это обычно бывает в интеллигентных творческих коллективах, у нас очень скоро сформировались диссидентские настроения. Мы много читали самиздата, собирались в гостях у кого-нибудь, чтоб послушать западную музыку, вели за полночь философские беседы на кухнях… Но однажды двое наших коллег пришли на работу как в воду опущенные – и шёпотом сообщили, что им грозят крупные неприятности за распространение самиздата (они, вроде, ещё сами журнал какой-то подпольный издавали, я уж не помню), и что им инкриминируют антисоветскую агитацию. И тут третий приятель сказал: «Зайдите вечером ко мне, я вам всё устрою». Вечером пришли все: все переживали за судьбу коллег. Сели в большой комнате… А тот приятель вынес прибор – по виду, на коленке сработанный… из ворованных со склада запчастей… Он сказал: я, мол, это через знакомых достал; с помощью этой машинки можно отправить вас в какую-нибудь эпоху, где вам за ваши взгляды ничего не будет! Те испугались: «Мы, - говорят, - с тобой вместе фантастику читали, а там бывает, что герой прилетает в будущее, а в нём порядки ещё хуже! О путешествиях в прошлое мы вообще молчим. Вот если бы ты, - говорят, - такой прибор достал, чтоб прямо сразу в Америку перенестись или там в Европу, мы бы и раздумывать не стали, а так – боимся». Тот им: «Дурачьё вы неблагодарное! Я эту штуку только на один вечер выпросил, другого такого шанса может вообще не быть, - а вы на попятный! Это же, - говорит, - глупость несусветная: с большим трудом достать вещь да так ею и не воспользоваться!» - Тут меня как будто кто-то в бок подтолкнул, я встаю и говорю: «А давайте я!»
Я ведь тогда подумал: терять мне нечего, живу я один, семьи у меня нет, жизнь серенькая, ничего не происходит, никаких перемен, по утрам на работе притворяюсь примерным советским гражданином, а вечерами читаю Оруэлла по машинописным листкам; за границу, мир посмотреть, меня никто не выпустит – а тут в кои-то веки что-то совсем не скучное! Ну, я и согласился. Взялся рукой за рычажок на этом приборе…
- А дальше вспышка и очнулись в лесу? – закончила Оксана.
- Именно так. И здесь мне совсем не скучно.
- Ну, а прибор этот… Вы не запомнили его устройства? Если запомнили, то я бы сконструировала такой же – и домой!
- Вынужден Вас разочаровать: не запомнил. Не до того было. Но если бы и запомнил – наверно, тут таких деталей днём с огнём не сыскать. Скорее всего, в этой эпохе совершенно другие технологии.
- Скорее всего? Вы разве точно не выяснили?
- Большую часть времени нам было не до того: мы налаживали быт.
- Но здешний город совсем рядом, всего на другом берегу реки.
- Как Вы, наверно, вчера заметили, там нет моста. В городе из наших был только Валерий Иванович: его выкинуло неподалёку от тех зданий. А он как фронтовик всегда считает нужным первым делом разведать обстановку…
- Он пошёл на контакт с местным населением?
- Нет.
- Но почему?!
- Насколько я понял из его объяснений, ему было необходимо оправиться от потрясения, прежде чем заговаривать с людьми… Но потом ему встретилась графиня Надя, потом Радомля, Тихон с семьёй – у Евдокии роды принимать надо было…
- Это уважительная причина, - ответила Оксана. Про себя она подумала с досадой: «Какие же они нелюбопытные! Может, в городе за рекой уже давно разработали способы перемещаться во времени, путешествовать по всем эпохам, исправлять фатальные ошибки прошлого, искоренять варварство, жестокость… А они всё сидят в лесу и пользуются в лучшем случае технологиями двадцатого века!»
- За те два года, что мы здесь живём, - продолжал Эдуард, - мы поняли, что у жителей каждого века есть особые уникальные навыки и знания, которых нет у других. Если объединить все эти знания, их совокупность помогает нам выживать. Например, Радомля здорово разбирается в свойствах растений… Положим, Евдокия тоже кое-что знает о травах, но Радомле просто можно присваивать звание доктора биологических наук! А сама она откуда-то из Бронзового века. Говорит, пошла по ягоды, наткнулась на кабана, стала удирать – и забежала на земли соседнего племени, которое с её родом враждовало. Деваться некуда: сзади кабан, спереди люди с копьями. Она в овраг. А в овраге лежал странный железный камень. Она споткнулась о него – и оказалась здесь.
- Наверно, Радомля не сразу догадалась, что этот лес в другом времени, - произнесла Оксана просто для того, чтобы поддержать беседу. Надежда найти решение для своей проблемы растаяла…
До самого вечера девушка пробиралась по зарослям вдоль реки. Найти мост она не надеялась (в эту эпоху знание о том, как строить мосты, утрачено?). Но и брода на обрывистых берегах не оказалось. Она несколько раз доставала из сумки бесполезную блестящую плитку – свой смартфон – и наблюдала в чёрном зеркале погасшего экрана отражение своих печальных глаз.
На закате она вернулась. Тихон попросил её помочь ему сложить дрова.
- Тихон, - робко спросила она. – А почему вы не хотите сходить в город и познакомиться с местными? Почему держитесь отдельно?
- Почему? – удивился бородач. – Умом-то пораскинь: вот мы с Евдокиюшкой, Валерий Иваныч, боярыня – чего искали? Покоя! А разве будет нам покой, коли местные узнают, что мы из старины сюда попали? Даже если мы им сами не скажем, - нам стоит только шаг ступить, и сразу ясно станет, что мы не здесь родились.
- А как же ваши дети, Тихон? Не век же мальчики будут сидеть в лесу?
- Оно конечно, если мои сыновья к местным захотят уйти, я их неволить не буду. Но это когда ещё настанет, а пока они у меня младенцы неразумные.
- Ведь их потребуется обучать…
- А у нас есть, кому учить! Сама же видала, сколько у нас учёных!
- А если кто-нибудь заболеет?
- От тяжёлых хворей нас пока Господь миловал, а от простой простуды да боли в животе Радомля с Евдокией травами пользуют. Пока, слава богу, никто не помер.
- А может, там, в городе уже и средство от смерти изобрели, - высказала Оксана свою детскую мечту.
- А мне сдаётся, человеческому познанию есть предел…
- А может, даже и так: в городе забыли что-то, что хорошо помним мы. Я смотрю, переправ через реку нигде нет. Может, мы бы их мосты научили строить!
- Ох, девушка, всё-то тебе неймётся попасть на другой берег! – всплеснул руками Тихон. – Опять же, повторяю, мы тебя неволить не будем, не в наших это обычаях – людей неволить. Но наперво дай мне слово: если надумаешь пойти – никому там не смей сказывать про наше поселение! Не готовы мы с ними говорить. Скажи: мол, сама попала, сама пришла!
- Ладно, - пообещала Оксана.
Вечером Оксана не могла уснуть и долго ворочалась на тюфяке, который соорудила для неё Евдокия. Она думала о том, как назавтра покинет это дружное поселение, в котором смешались эпохи, возраста, системы знаний о мире, и вступит в другое пространство – под теми зеркально-розовыми стенами – где у всех будет сходный – но совершенно не представимый для неё – жизненный опыт, где 21-й век наверняка сочтут дикарской эпохой, и где вряд ли кто-нибудь всерьёз готовится к приму неожиданных гостей из прошлого.
1-2 августа 2021